Обновление сделано 29 января 2022

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СРЕДНЯЯ ЭПОХА

 

Среднеиндоевропейская эпоха – она же Средняя! – это отнюдь не середина пути индоевропейцев. Это просто пункт номер два в череде пунктов, которых на данный момент всего – три. Позже появятся пункты и с другими номерами, и Среднеиндоевропейскую эпоху придётся переименовать и назвать по каким-то другим признакам. Я предлагаю потомкам такие названия: Эпоха Великих Решений или Эпоха Поклонения Рекам.

Из размышлений

 

Глава шестнадцатая. Общий обзор Среднеиндоевропейской эпохи

Теперь, когда Раннеиндоевропейская эпоха описана, пора переходить к эпохе Среднеиндоевропейской. Напомню, что в истории индоевропейцев (арийцев) я выделяю всего три эпохи: Раннюю, Среднюю и Позднюю.

Раннюю эпоху описал Николай Дмитриевич Андреев в своей работе «Раннеиндоевропейский праязык. Академия Наук СССР, Институт языкознания. Ленинград, издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1986. Именно в этой книге он впервые описал тот механизм, при котором образовывались слова будущих индоевропейских языков. Одновременно с этим он впервые показал на нескольких сотнях примеров, каким образом должно осуществляться этимологическое исследование любого индоевропейского слова. До Андреева этого не делал никто!.. Его книга встретила жёсткий отпор от лингвистов, контролируемых из единого центра, но затем они все – как по команде (можно и без «как»)! – стали делать вид, что её не было вовсе.

Среднюю эпоху вразумительно не описывал никто. Есть мнение, однако, что это вольно или невольно всё-таки сделал Юлиус Покорный, я выскажусь об этой работе в следующей главе и выскажусь отрицательно.

А об эпохе Поздней пишут все лингвисты в глубочайшей уверенности, что к этой эпохе сводится вся индоевропеистика, ибо о существовании двух предыдущих эпох знают лишь единицы.

Впрочем, возвращаюсь к заявленной теме: Среднеиндоевропейская эпоха, общие характеристики.

 

Когда я узнаю́ из средств массовой информации, что современный белый человек – голубоглазый блондин или голубоглазая блондинка! – идёт по улице и, видя встречного негра, падает перед ним на колени и целует ему обувь, я задумываюсь: «Неужели – это и есть то самое, что было запрограммировано в Среднеиндоевропейскую эпоху?»

И сам же себе и отвечаю честно: «Да, это так».

Ибо все самые важные решения и установки принимались индоевропейцами именно на этом этапе, и именно по этим самым решениям индоевропейцы и живут по сей день. Ибо Среднеиндоевропейская эпоха – это эпоха принятия важных постановлений, которые потом будут выполняться многие тысячелетия спустя. Все нынешние индоевропейцы, принадлежащие к Белой расе, живут именно по этим постановлениям. Позже, в этой же книге, я расскажу о том, как под конец этой эпохи у индоевропейцев произошёл раскол, который с веками и тысячелетиями только усугублялся, и на сегодня этот раскол выглядит как непреодолимое препятствие нравственного характера. Упрощённо говоря, по причине этого раскола, одни потомки индоевропейцев Среднего периода целуют теперь обувь встречным неграм, а другие считают это невозможным для себя.

Ещё бы считать это возможным! У древних индоевропейцев изначально были другие цели, и если сейчас какие-то люди индоевропейского происхождения ведут себя невероятно глупо, то это означает, что часть индоевропейцев уклонилась с прежнего курса и двинулась в некую другую сторону, в конце которой – тупик.

Древний раскол, произошедший в недрах Индоевропейского мира, случился на стыке двух периодов – Среднего и Позднего. Этот самый стык можно было бы зачесть в качестве отдельной эпохи, но я не хотел бы усложнять своё повествование. Речь у меня пока идёт только о Среднеиндоевропейском этапе, когда шли тысячелетия, что-то важное происходило, но никакого целования башмаков у негров не намечалось, а планы на будущее у индоевропейцев были совершенно другими, хотя уже тогда просматривались и кое-какие различия в этих планах.

 

Самый простой вывод, какой можно сделать из хотя бы приблизительного знакомства со Средним периодом: все современные индоевропейские языки зарождались именно тогда, и этимологию любого индоевропейского слова можно постичь только с помощью реконструкции его среднеиндоевропейского облика.

 

Временны́е рамки эпохи. По моим представлениям, она длилась 20-25 тысяч лет. Я вполне допускаю поправки к этим цифрам, но они должны быть согласованы с временными рамками эпохи Ранней и эпохи Поздней. Мысленное сжатие Средней эпохи до десяти, а то и до пяти тысячелетий приведёт к невероятным допущениям, и чем больше мы будем сжимать её, тем результаты будут становиться всё невероятнее и невероятнее. Растягивание – менее опасно, но оно возможно лишь до каких-то пределов. Растянуть всё до слишком большего отрезка времени также будет означать возникновение трудных вопросов по поводу двух других эпох – Ранней и Поздней. Впрочем, установление точных временных рамок – это дело будущих исследователей, и я пока уклоняюсь от заявления, что знаю точно, как начертить эти рамки.

В древности фонетические и прочие лингвистические процессы протекали намного медленнее, чем в более поздние времена. Полагаю, однако, что мои цифры близки к истине. Если же я и допустил ошибку в определении протяжённости этого периода, то она никак не может повлиять на картину тех событий, которыми был наполнен этот период. Последовательность событий и сами события – это и есть самое главное, и это и есть то самое, на правильности чего я настаиваю, потому что уверен в своей правоте.

 

Краткий перечень свойств Средней эпохи и её событий. Обо всём уже говорилось ранее, поэтому сейчас повторю всё очень коротко:

Среднеиндоевропейская эпоха делится на две части:

1-я часть – это, когда индоевропейцы додумались складывать биконсонантные корни в устойчивые двойные конструкции;

2-я часть, – это, когда индоевропейцы научились складывать устойчивые тройные конструкции.

Конструкций из четырёх или более биконсонантных корней не было. Или две, или три. Очень редко были возможны одиночные биконсонантные корни.

 

Под самый конец Средней эпохи стали делаться попытки более сложных конструкций. Но это длилось очень недолго. Моя установка о том, что конструкция могла состоять либо из двух биконсонантных корней, либо из трёх и лишь изредка из одного, – остаётся в силе. Это строгое правило, и его нужно иметь в виду.

 

Биконсонантные корни во многих случаях изменили своё звучание и стали произноситься совершенно по-новому – иногда с двумя согласными, иногда с одним, иногда они вообще лишались согласных и превращались в гласные, но наша предварительная договорённость такова: мы должны всегда называть их биконсонантными – в память о том, что они были таковыми в Раннеиндоевропейскую эпоху. Да, это условность, но – необременительная, и эту условность нужно строго соблюдать, если мы хотим разобраться в индоевропеистике.

В Среднюю эпоху каждый биконсонантный корень не только воспринимался как отдельная смысловая единица, но и произносился с отдельным ударением, и между биконсонантными корнями внутри одной конструкции делались паузы.

Одни и те же биконсонантные корни могли произноситься с разными интонациями, отчего менялось и их значение. Но интонации – это то, о чём мы не можем судить сейчас с уверенностью, поэтому мы ими пренебрегаем.

Очень часто, говоря о звучании среднеиндоевропейских конструкций, приходится пренебрегать и долготою гласных – иногда не известно в точности, была ли она в данном случае или нет, но в большинстве случаев это просто не имеет значения, и этим тоже можно спокойно пренебречь. Там, где долгота известна и она имеет значение, – я её всегда указываю.

Пожалуй, это и всё.

 

 

 

Глава семнадцатая. Мысли о Юлиусе Покорном – это повод ещё раз обобщить итоги Среднеиндоевропейской эпохи

Когда я писал эту книгу, я постоянно обращался за советами к профессору Анатолию Анатольевичу Поликарпову и тот как-то раз посоветовал мне следующее:

– Вас не поймут, Владимир Юрьевич, если вы не выскажете своего мнения о Юлиусе Пóкорном. Про вас подумают, что вы либо не знаете о существовании его работ, либо знаете, но вам нечего возразить на них, и это будет объявлено проявлением вашей слабости. Ведь именно работы Покорного считаются в наши времена высочайшим достижением индоевропеистики.

А я тогда как раз перешёл в своей работе к описанию Среднеиндоевропейского периода. И я подумал: Юлиус Пóкорный, ещё не зная ничего о существовании этого временнóго отрезка в истории индоевропейцев, фактически описал именно его, и я действительно обязан буду ознакомить читателей с его мнениями по этой теме…

И вот я, выполняя пожелание Поликарпова, высказываюсь:

 

Вклад в индоевропеистику Покорного выглядит бледным по сравнению с тем вкладом, который сделал в эту же науку Николай Дмитриевич Андреев. А кроме него, из индоевропеистов 20-го века на меня произвели неизгладимое впечатление, Борис Владимирович Горнунг, Виктор Владимирович Мартынов, Алексей Нилович Савченко, Юрий Яковлевич Бурмистрович. Что же касается Олега Николаевича Трубачёва и Максимилиана Романовича Фасмера, то у меня к ним большие претензии, я постоянно мысленно ругаю их за всякие недоработки и ошибки, но одновременно с этим, я же и восхищаюсь их жизненным подвигом и считаю их доблестными полководцами Индоевропейского воинства!

Покорный же не произвёл на меня впечатления, сколько-нибудь сопоставимого с перечисленными выше людьми, и я скажу более того: любой, кто захочет всерьёз заняться этимологическими исследованиями индоевропейских языков, ничего не потеряет, если даже не узнает о былом существовании работ Покорного.

Не хочу обзывать самого Покорного плохими словами, но то, что его последователи являются участниками информационной войны против индоевропеистики и активными разрушителями этой науки – это для меня совершенно очевидно.

Другой вопрос: а на чьей стороне был сам Покорный и понимал ли он полностью смысл происходящих событий – и вот об этом я не смею судить.

Призна́юсь честно: понимал или не понимал – мне это не очень интересно, но, поскольку профессор Поликарпов, знавший всё о моих взглядах и вполне одобрявший их, мне бы плохого не посоветовал, я попытаюсь развёрнуто обосновать своё не самое лестное мнение о плодах деятельности Покорного, ибо это всё имеет отношение к Среднеиндоевропейскому периоду, о котором я сейчас веду речь.

 

Главный труд знаменитого германского лингвиста Юлиуса Пóкорного (1887-1970) называется так:

«Индогерманский этимологический словарь» (Indogermanisches etymologisches Wörterbuch).

А включает в себя этот словарь 2222 корня.

И я не знаю, чему удивляться больше и как всё это понимать. В самом деле:

– С какой стати этот словарь – индогерманский?

– По каким признакам его можно считать этимологическим?

– Откуда взялась цифра «2222»?

– И о каких корнях идёт речь?

 

Начну, пожалуй, с цифры «2222».

Лично я бы испугался такой цифры, потому что она попахивает подгонкою и мистицизмом. Когда я выяснил, что тот список биконсонантных корней, который составил Андреев и тот список, который составил я, содержат в сумме 333 корня, то я очень огорчился и решил так: лучше я утаю несколько биконсонантных корней в моём списке, нежели кто-то подумает про меня, что я занимаюсь цифровым колдовством! По счастью, я потом открыл ещё несколько новых биконсонантных корней, и мистическая цифра «333» плавно перетекла в цифру самую обычную: «342» (203 + 139), и я вздохнул облегчённо.

Я долго думал: ведь в цифре «2222» должен же быть какой-то особый смысл… Какой?

Не представляю!

Одно для меня несомненно: это некий намёк, некое мистическое и магическое послание для своих. Дескать, мы тут между собою, в нашем тесном кругу посвящённых, понимаем смысл этой волшебной шифровки, но посторонним не скажем.

Да и не говорите! Не очень-то и интересно. Но мне такие околонаучные недомолвки не нравятся.

 

Теперь – о термине «индогерманский»: это чистая провокация, и считать употребление этого термина этичным – немыслимо. Это простой смертный может не понимать, какой подвох здесь таится, а человек, претендующий на высокое звание Индоевропеиста, не имеет права позволять себе таких эмоциональных вольностей.

«Индогерманский» – это означает «индийский» и «германский» одновременно. Оно бы и пусть! Допустим, могут же быть индо-германские экономические связи, но этот термин имеет дерзость обозначать то же самое, что и термин «индоевропейский». Это якобы синонимы! Из которых, термин «индогерманский» – правильный, а термин «индоевропейский» – неправильный!

 

Мне могут возразить, что многие большие лингвисты из числа немцев употребляли этот кошмарный термин. И я скажу: это не просто плохо, это пятно позора на их репутации! Но всё же большие лингвисты потому и большие, что какую-то пользу принесли этой науке, и им можно сделать скидку на всеобщее помутнение разума, охватившее и их тоже. Можно ли сделать такую же скидку для Покорного или нет – не уверен…

 

Между тем, Индоевропейский мир состоит не только ведь из индийцев и германцев, в нём есть и кое-какие другие ветви, например, славяне или летто-литовцы, которые сохранили в себе древних индоевропейских признаков несопоставимо больше, чем германцы. А пусть бы славяне заявили:

– Мы отменяем термин ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ и вводим, вместо него, термин ИНДОСЛАВЯНЕ!

А литовцы бы не согласились:

– Нет уж! Надобно говорить ИНДОЛИТОВЦЫ!

Но тут бы посыпались возражения от других групп Арийского мира и поступили бы заявки на то, чтобы заменить термин ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ на термины ИНДОКЕЛЬТЫ, ИНДОАЛБАНЦЫ, ИНДОРОМАНЦЫ, ИНДОГРЕКИ, ИНДОАРМЯНЕ…

О том, что германцы инородное тело в Индоевропейском мире, – не я первый догадался (позже я об этом немного расскажу – в этой же книге). Они в Индоевропейском доме – всего лишь гости, а то, что они ведут себя в нём по-хозяйски, – так это проблема не лингвистическая, а какая-то другая.

Так почему же мы должны относиться уважительно к термину ИНДОГЕРМАНЦЫ? И вообще: в чём причина такой дерзости?

 

Как говорит русская народная мудрость: кто смел – тот и съел.

Кто первым заявил о своей особой принадлежности к Арийскому миру, тот и прав, а кто поскромничал – тот пусть знает о своей второстепенности.

Это наглость – бесцеремонная, высокомерная и в худших германских традициях: дескать, мы заявили, а дело всех остальных принять это к сведению.

«Мы» – это немцы и англосаксы (можно и наоборот), «вы» – это все остальные индоевропейцы, а также негры на наших плантациях, индейцы в наших резервациях и прочая мелочь типа эскимосов, славян и папуасов с кольцами в носу и в набедренных повязках.

То есть уже в самом названии главного труда Покорного таятся и вызов, и провокация, и даже оскорбление!

Но самое страшное не это!

 

Откуда всё-таки взялось немыслимое число «2222»?

То, что цифра мистическая – то ладно! Может быть, это такой юмор. Но откуда взялось число «2222», откуда взялось количество 2222?

Такого огромного количества общеиндоевропейских слов не может быть в принципе! Ведь что такое ОБЩЕИНДОЕВРОПЕЙСКОЕ СЛОВО?

Общеиндоевропейское слово – это, по идее, такое слово, которое, будучи по-разному оформлено фонетически, является общим для всех индоевропейцев и не является при этом заимствованным в каждом отдельном индоевропейском языке, а является исконным для него.

Если мы составим список таких слов, то сколько их наберётся?

По моим подсчётам, таких общеиндоевропейских слов, облачённых в разные фонетические или грамматические одежды едва ли наберётся с полсотни. Какие там 2222 слова, откуда?!

Защищая Покорного, я бы мог сделать такое примиряющее всех заявление: мол, все индоевропейские слова во всех индоевропейских языках (древних и современных) – это наше общее достояние, и разве их не наберётся 2222?

Наберётся! Но их будет во много раз больше, чем 2222, и вообще: вычислить точное их число будет совершенно невозможно.

Я попытаюсь всё же спасти репутацию Покорного с помощью такого рассуждения:

 

Вся история химии делится на то, что было до Менделеева и его таблицы, и на то, что наступило после Менделеева.

И вот так же точно и индоевропеистика: она делится на то, что было до открытий Андреева, и на то, что наступило после этих открытий.

Покорный жил и работал до открытий Андреева, и поэтому с него можно снять всякие обвинения в жульничестве или в подтасовках, но их следует переадресовать тем лингвистам, которые продолжают развивать и дорабатывать этот так называемый «этимологический словарь». Эти лингвисты живут уже в постандреевскую эпоху, и они могли бы знать, что в «праиндоевропейском языке» никак не могло бы набраться 2222 (двух тысяч двухсот двадцати двух!) корней. Андреев в своей работе официально заявил о 203 (двухстах трёх!) корнях, но не простых, а биконсонантных. Говорить о раннеиндоевропейских корнях и не уточнять при этом, какие они – биконсонантные или это корни те самые, которые рассматриваются в школьных учебниках, – это уже невежество, дилетантизм или что-то другое похуже…

Не хочу развивать тему разгрома Покорного и его последователей: он был евреем, имел какие-то очень сложные взаимоотношения с немецкими фашистами – пытался служить им, но пришёлся не ко двору… Вовлекаться в те дела минувших дней – мне это не нужно. Но его последователей и продолжателей я откровенно не уважаю – даже и притом, что и они тоже евреи. Они ведь отнюдь не жертвы гитлеризма, а просто фанатичные еврейские националисты, активные участники информационной войны, планомерно разрушающие индоевропеистику.

Тема моих размышлений: цифра «2222», а также вопрос о том, какие корни или слова можно считать общеиндоевропейскими, а какие нельзя считать таковыми.

 

Вот простое рассуждение с привкусом логики и математики:

Все без исключения исконно индоевропейские слова во всех без исключения современных индоевропейских языках были образованы в Среднеиндоевропейскую эпоху – это предварительное условие всех рассуждений об этимологии того или иного исконно индоевропейского слова в каком бы то ни было индоевропейском языке. Никакого другого рассуждения быть не может, потому что полноценные слова у индоевропейцев появились только тогда, когда закончилась Средняя эпоха и началась эпоха Поздняя.

Подготовка этих информационных единиц к тому, чтобы их можно было называть словами, произошла в Среднюю эпоху!

Вспомним:

Раннеиндоевропейская эпоха характерна тем, что в её временны́х рамках появились биконсонантные корни. До этой эпохи были только моноконсонсонантные корни, и переход от МОНО- к БИ- означал зарождение более-менее членораздельной человеческой речи. То есть: это был такой поток речи, в котором не было настоящих слов, а тем более – предложений.

Это была череда биконсонантных корней, которая более или менее приблизительно высказывала какие-то мысли.

Среднеиндоевропейская эпоха характерна тем, что в её временных рамках были осуществлены устойчивые сложения биконсонантных корней в конструкции, от которых потом и образовались все индоевропейские слова во всех индоевропейских языках.

Биконсонантные корни, хотя к этому времени и изменили своё древнее произношение (иногда лишь чуть-чуть, а иногда и до неузнаваемости), но продолжали своё фактическое существование и воспринимались на слух как отдельные смысловые единицы в составе таких конструкций.

Иначе говоря: это был поток речи, состоящий из конструкций биконсонантных корней, которые пытались выполнять функцию современных слов.

Позднеиндоевропейская эпоха характерна тем, что в её временных рамках биконсонантные корни перестали восприниматься как отдельные смысловые единицы и стали обычным фонетическим материалом (гласными и согласными звуками), из которых и состоят позднеиндоевропейские слова в позднеиндоевропейских языках.

Попросту говоря, это были и есть вполне современные языки. Например, латинский или нынешний русский.

 

И теперь подробным образом рассмотрим внутреннюю структуру Среднеиндоевропейской эпохи, после чего и станет понятным, почему цифра «2222» – это или вопиющее невежество, или наглый обман.

Среднеиндоевропейская эпоха состоит внутри себя из следующих этапов, которым мы сейчас присвоим условные номера. Не будем придираться к простоте этой нумерации, ибо, на самом деле внутренняя структура Среднеиндоевропейской эпохи намного сложнее, но, в рабочем порядке примем такую упрощённую схему.

Итак:

 

Этап номер один. Весь Индоевропейский мир состоит из одного-единственного племени, которое говорит на одном-единственном языке и ещё не разделилось ни на какие ветви.

На этом этапе индоевропейцы впервые научились складывать биконсонантные корни в устойчивые конструкции.

И это сложение имело такой вид: 1 + 1. Один биконсонантный корень плюс ещё один биконсонантный корень, после чего получается некая смысловая конструкция, внутри которой понятен и первый биконсонантный корень, и второй.

Кроме того, на этом же этапе изредка было возможно употребление отдельных биконсонантных корней, которые не входили в состав никаких конструкций.

Этап номер два. Всё то же самое, но возникает отличие: Индоевропейский мир впервые разделяется на несколько ветвей! Все ветви говорят на одном-единственном языке, диалектные различия ничтожны и сводятся к тому, что одна и та же мысль может высказываться разными конструкциями двух биконсонантных корней: в одном диалекте – одна конструкция, а в другом – другая. Ранее такое было невозможно, ибо синонимия пребывала под запретом. Сейчас же синонимии не было, были просто разные мнения в разных диалектах, а не в одном-единственном. На предыдущем этапе действовало правило: одна мысль – одна конструкция; теперь же могло быть так: одна мысль, но несколько конструкций, которые по-разному передавали эту мысль в разных диалектах.

Получалось так: когда носители разных диалектов встречаются между собою и вступают в разговор, то они иногда слышат непривычные им новые конструкции двух биконсонантных корней (которых они раньше не слышали), но, как правило, легко понимают их по смыслу, ибо биконсонантные корни остаются в неприкосновенности – произносятся примерно одинаково и имеют примерно одинаковый смысл.

Этап номер три. Делается грандиозный прорыв, и индоевропейцы впервые начинают складывать конструкции не только из двух биконсонантных корней, но и из трёх! И таким образом, в их речи возникает такой расклад:

1,

1 + 1,

1 + 1 + 1.

В этом раскладе каждая единица означает отдельный биконсонсонантный корень. Конструкций, состоящих более, чем из трёх биконсонантных корней, никогда не было.

Ко времени третьего этапа индоевропейцы значительно разделяются на всё новые и новые ветви и распределяются по большим территориям. Появляется множество диалектов, но это по-прежнему один-единственный язык.

Случаи, когда одна и та же мысль выражается разными двойными или тройными конструкциями становятся массовыми. При встречах носители разных диалектов, как правило, хорошо понимают друг друга и с лёгкостью забирают в свой диалект понравившуюся новую конструкцию (двойную или тройную). И это нельзя считать настоящими заимствованиями, ибо это не разные языки, а просто разные диалекты одного и того же языка! Это просто обмен конструкциями, который частенько сопровождался небольшими переделками и доработками. Бывали и такие случаи, когда конструкция при переходе из одного диалекта в другой просто пересказывалась другими биконсонантными корнями, и получалось нечто звучащее совершенно по-другому, но с этим же смыслом.

Иногда конструкцию брали, но понимали её при этом неточно или даже совсем неправильно. Во всех без исключения индоевропейских ветвях полным-полно таких примеров.

 

И теперь – такой вопрос: что можно считать общеиндоевропейским словом?

Ответ: это будет только такое слово, которое возникло на этапе номер один.

И таких слов не могло быть 2222 штуки. Как я уже говорил: полсотни – это самое большее.

Только те слова, которые возникли на первом этапе и могут считаться общеиндоевропейскими. Это слова, которые возникли не более, чем из двух биконсонантных корней в то время, когда индоевропейцы ещё ни на какие ветви не разделялись.

Любое индоевропейское слово, образованное из трёх биконсонантных корней ни при каких обстоятельствах не может претендовать на звание общеиндоевропейского! А в словаре Покорного на это звание претендуют самые разные слова – без оглядки на то, из чего они были сложены.

Но тогда вопрос можно поставить так:

Что является показателем родства индоевропейских слов?

Ответ будет таков: биконсонантные корни – это в первую очередь. И лишь во вторую очередь – это будут конструкции биконсонантных корней, которые могут изредка совпадать, а могут совпадать лишь частично.

Во всех языках Индоевропейского мира существует огромное количество слов, которые образованы из тройных конструкций и производят впечатление общеиндоевропейских. В возвышенном смысле слова, они все индоевропейские. Но, строго говоря, каждое такое слово могло возникнуть только в одной-единственной ветви Индоевропейского мира, а в другие ветви (в некоторые или даже во все остальные без исключения) оно могло попасть только в ходе междиалектных заимствований, которые, как правило, были неточными.

 

Чтобы пояснить, что такое междиалектное заимствование и чем оно отличается от межъязыкового заимствования, приведу такой пример из русского языка:

В современном литературном языке Русского народа есть слова ПРОДАВЕЦ и ПРОДАВЩИЦА.

Они образуют смысловую пару, но отнюдь не грамматическую. И этому нужно дать объяснение. Дело в том, что в разных диалектах русского языка существовали разные слова для обозначения этих понятий. В одних диалектах была такая пара слов:

ПРОДАВЕЦ – ПРОДАВИЦА.

А в других диалектах – такая:

ПРОДАВЩИК – ПРОДАВЩИЦА.

Литературный русский язык взял из одной пары одно слово, а из другой пары – другое. И сложил их в новую пару. Почему так получилось – я не знаю. Но то, что это так – это факт современного русского языка.

А теперь давайте зададимся вопросом: в каком русском диалекте возникла первая пара, и в каком вторая?

Я бы ответил на него так:

– Не представляю.

И задал бы встречный вопрос:

– А зачем нам это нужно знать вообще? Что нам даст это знание? Какие выводы мы сделаем, если достоверно выясним, что первая пара возникла, допустим, в смоленском диалекте, а вторая, допустим, – в новгородском?

Это не даст ничего. И цена таким научным исследованиям – грош. Это – переливание из пустого в порожнее, и это – видимость научной деятельности, вместо настоящей научной деятельности.

А что такое межъязыковое заимствование?

Допустим так: в русском языке есть слова ПРОДАВЕЦ и ПРОДАВЩИЦА, а в немецком языке им соответствуют слова VERKÄUFER и VERKÄUFERIN. Если бы оба этих русских слова были бы заменены на оба немецких, то это было бы заимствованием, о котором бы стоило поговорить, а если бы русские взяли бы у немцев только слово VERKÄUFER и заменили бы им слово ПРОДАВЕЦ, но слова VERKÄUFERIN бы не взяли и в русском языке сохранилось бы слово ПРОДАВЩИЦА, то тогда возникла бы какая-то интрига, которая бы стоила того, чтобы задуматься над нею.

У индоевропейцев Среднего периода был один-единственный язык с множеством диалектов, которые между собою взаимодействовали самым непредсказуемым образом. Все эти бесконечные переходы конструкций биконсонантных корней из одного диалекта в другой, а потом и в третий, и в четвёртый, и в пятый (бывало и такое!) – это всё является интеллектуальным достоянием индоевропейцев Средней эпохи. Но из-за этих бесконечных переходов сейчас возникает обманчивое впечатление о некоем едином для всех общеиндоевропейском языке, который насчитывал в себе тысячи слов. Но такого языка – понятного всем – фактически не было. Существовало некое распадающееся на диалекты языковое пространство с постоянными процессами обмена конструкциями биконсонантных корней.

В этом пространстве можно набрать 2222 корня (а можно и больше!), но они не будут общеиндоевропейскими. Большинство этих корней будет относиться лишь к одному диалекту или нескольким, но никак не ко всему Среднеиндоевропейскому языковому массиву.

 

И моя последняя претензия к этимологическому словарю Покорного: он не является этимологическим – так же, впрочем, как и этимологические словари Фасмера или Трубачёва, перед которыми я почтительно склоняю голову. Этимологическим исследованием можно назвать только такое исследование, которое связано с биконсонантными корнями. Нет такой связи – нет и этимологии, а есть лишь перечисления похожих слов. Впрочем, я уже говорил об этом в более ранних главах.

 

 

 

Глава восемнадцатая. Борьба видимая и невидимая. Трудные постижения

Что такое настоящая этимология – я об этом уже говорил, но сейчас поясню ещё раз на хорошем примере из химии (хотя и про химию я тоже говорил, но очень уж люблю её и ничего не могу поделать).

Допустим так: существует вещество под названием ВОДА. А мы задаёмся вопросом: из чего это вещество состоит? Обращаемся к химикам.

Разумным будет такой ответ: из двух атомов водорода и одного атома кислорода.

Это правильный и хороший ответ. Но в дополнение к нему желательно сказать о ядрах внутри атомов и о том, какие частицы вокруг этих ядер вращаются и на каких орбитах. Нужно сказать, что есть, мол, протоны, и есть электроны, но могут быть ещё и нейтроны, а из-за них случаются разные изотопы. Можно сказать ещё про валентность и про химические свойства. И, пожалуй, на этом нужно остановиться. Не следует говорить о строении протонов, электронов и нейтронов – говорить об этом можно уже в других исследованиях, ибо это уже совсем другая тема.

А теперь представим, что, вместо такого ответа, химик будет говорить примерно так: вода – это, дескать, то, чем можно утолять жажду; это то, чем можно мыть посуду; это некая духовность; это некий художественный образ и эстетическая категория… А ещё можно так отвечать на вопрос о том, что такое вода: есть на свете вода, а есть ещё и воздух, и земля, и железо, и огонь – всякое на свете бывает! Вот ведь и вода случается тоже…

Это не будет достойным ответом химика! Настоящий химик ответит примерно так, как я показал выше, а иначе он не химик.

А кто, если не химик?

Скажу уклончиво: может быть, он хороший человек и семьянин; он не курит и не пьёт, но он всё-таки не химик, если отвечает вот таким образом.

Мне жаль, но Фасмер и Трубачёв занимались этимологиями русских слов именно так: зачем-то перечисляли какие-то другие слова, но от ответа на вопрос, из чего сделано данное слово, каждый раз уклонялись.

Почему? Тут есть над чем поразмыслить…

 

Макс Ю́лиус Фри́дрих Фа́смер (Max Julius Friedrich Vasmer, он же: Максимилиан Романович Фасмер) – немец российского происхождения. Не знаю, украшает ли он немецкую нацию, но Великую Русскую нацию украшает точно. Моя б воля, я бы ему поставил памятник в России, на котором была бы такая надпись:

Максимилиан Романович Фасмер (1886-1962),

великий русский лингвист.

Но ругать я его сейчас буду немилосердно.

Вот одна статья из его этимологического словаря русского языка. Тема статьи: русское слово ДОМ, и я показываю всё так, как оно есть в тексте Фасмера:

 

Дом род. п. до́ма, домови́тый, укр. дiм, дом, род. п. до́му, ст.-слав. домъ οἴκος, οἰκία (Супр.), болг. домъ́т, сербохорв. до̑м, род. п. до̏ма, словен. dôm, чеш. dům, род. п. domu, слвц. dom, польск., в-луж., н-луж. dom. Стар. основа на -u (Гуйер, DekL 141), родственная др.-инд. dámas «дом», dámūnas «домашний, связанный с домом», авест. dam- м. «дом, жилье», греч. δόμος, δομή «строение», лат. domus; другая ступень чередования: греч. δῶμα, род. п. δώματος ср. р. «дом», δάμαρ, род. п. δάμαρτος «хозяйка, супруга», др.-исл. timbr «строительный лес», греч. δάπεδον «почва», др.-исл. topt, шв. tomt, прагерм. *tumfetìz «место строительства», лит. dimstis ж. «поместье, имение», а также греч. δέμω «строю», гот. timrjan «строить, воздвигать»; см. И. Шмидт, Pluralb. 221; Уленбек, Aind. Wb. 121; Бернекер 1, 210 и сл.; Вальде-Гофм. 1, 369; Траутман, BSW 44. Лит. nãmas «дом», лтш. nams «вид кухни» связано скорее с греч. νομός «выгон, пастбище, жилье», νέμω «владею, обитаю, пасу», чем с дом и родственными; см. Траутман, там же; М. – Э. 2, 692 и сл. •• [См. еще Бенвенист, BSL, 51, 1955, стр. 15 и сл. – Т.]

 

По поводу литовского слова NAMAS и латышского NAMS он, конечно, заблуждался. У литовцев и латышей здесь был фонетический процесс: d > n. Это была дисконтактная регрессивная ассимиляция, когда зубной звонкий смычный [d] был переделан в сонорный зубной [n] по аналогии с сонорным губным [m], который присутствует в этом же слове. В литовском и в латышском языках такие процессы возможны в обоих направлениях: как d > n, так и n > d; и точно так же: b > m и m > b. И тому есть примеры… Иными словами: литовское слово и латышское – это то же самое, что и русское ДОМ. Фасмер упустил из виду или не знал какого-то фонетического процесса, и это простительно: чтобы знать все фонетические законы, их сначала должен кто-то открыть, а сами по себе они не откроются. Я на своём опыте понял: пока я работал с этимологическими словарями русского и латинского языков, я кое-что открыл такое, чего до меня никто не знал, хотя, в основном, все фонетические открытия были сделаны задолго до моего появления на свет – многие (если не большинство!) ещё в 19-м веке. Но всегда есть возможность для новых открытий и уточнений!

Так вот, ошибиться или чего-то не знать он мог, и в этом нет греха. Но у меня вопрос: где в этой статье этимология? Вспомним химический пример! Где здесь атомы, где здесь протоны, электроны, ядра, электронные орбиты, изотопы и валентность? Ничего этого нет. Есть только добросовестно перечисленные славянские формы да другие индоевропейские примеры.

А происхождение где?

Его нет в тексте статьи.

Мы видим колоссальные познания автора в области разных языков, мы видим его упорство, его трудолюбие. Между прочим, мы видим и его отношение к Русскому народу: немец после революции бежал от большевиков в Германию и там писал на немецком языке этимологический словарь русского языка.

И это было во времена Гитлера, который почему-то позволял такое, ибо Фасмер творил вполне официально, а не в подполье!

И всё-таки факта этимологии – в этой статье его словаря и во всех остальных! – я не вижу ни единого. Это словарь сравнений – славянских и индоевропейских.

Словарь Фасмера нужно просто переименовать и оставить в нём всё, как есть. И это будет драгоценный научный труд. И именно за этот труд ему и следовало бы поставить памятник.

В оправдание Фасмеру скажу: он родился в 1886-м году, а Андреев явился на свет в 1920-м, когда Фасмеру было 34 года. Андрееву ещё предстояло выучиться, сделать свои великие открытия, а тут как раз и старость подступила. Свою великую книгу Андреев выпустил в свет в 1986-м году – 24 года спустя после смерти Фасмера! Ну, не встретились они в жизни – два великих человека, – а разошлись во времени и в пространстве. Такое бывает.

А как же быть с русским словом ДОМ? Как всё-таки описать его этимологию?

Привожу пример того, как это сделал я в своей книге, которую я назвал так:

 

ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА,

или Словарные статьи и развёрнутые этимологические заметки

о происхождении исконно славянских слов и корней русского языка

 

ДОМ

Современное значение русского слова ДОМ: жилое здание, жилое строение; реже: строение любого другого назначения.

В древнерусском и в старославянском: ДОМЪ – в два слога.

В белорусском: ДОМ; в малороссийском: ДIМ; в болгарском: ДОМ; в сербском: ДОМ; в словенском: DOM; в чешском: DŮM; в словацком: DOM; в польском: DOM; в обоих лужицких: DOM.

В литовском: NAMAS (дисконтактная регрессивная ассимиляция: d > n); DIMSTIS – поместье.

В древнеиндийском: DAMAS.

В латинском: DOMUS.

В греческом: ΔΟΜΟΣ – строение.

В шведском: TOMT – место для застройки, участок земли; TOMTE – домовой, гном.

Есть и другие индоевропейские примеры.

По версии Н.Д. Андреева, которую я принимаю с некоторыми оговорками, среднеиндоевропейская конструкция должна быть такая:

DXj + MXj = вяжем + шесты.

Среднеиндоевропейское звучание конструкции: de-me.

Первоначальное значение: готовить переносное жильё кочевников – связывать столбы или шесты, на которых будут потом крепиться шкуры животных.

Позднее значение: ДОМ – строение.

Моя оговорка заключается в том, что в Дополнительном списке биконсонантных корней отмечается корень DhM – дом, убежище. Из всех приведённых выше индоевропейских примеров корень DhM подходит только для славянских языков и для литовского, а для всех остальных языков он не срабатывает. Более того: ни из чего не следует, что этот корень был у предков славян или у предков литовцев, и это всего лишь моё предположение.

И, тем не менее, вот что мы наблюдаем: биконсонантный корень DhM изначально произносился так: [d^hem]. И именно так он произносился на протославянском этапе. Но затем, по всем фонетическим законам, произошла следующая цепочка преобразований: d^hem > d^hom > dom. И это имело означало ДОМ!

Почему нельзя допустить, что биконсонантный корень DhM не мог участвовать в формировании греческого, латинского, древнеиндийского и шведского слова – понятно: пришлось бы нарушить хорошо известные и многократно подтверждённые фонетические законы. Но почему нельзя допустить того же в отношении славянских языков и литовского? Никаких противопоказаний для такого допущения нет!

Считаю, что для славян и литовцев вопрос нужно решить так: скорее всего, им была прекрасно известна конструкция DXj + MXj, но и биконсонантный корень DhM ими не был забыт. Синонимия в древние времена была под запретом, поэтому следует считать, что у конструкции DXj + MXj и биконсонантного корня DhM были разные значения. Но – близкие! А контаминация буквально пронизывает все индоевропейские ветви, и этому явлению принадлежит существенная роль в формировании всех индоевропейских языков. Вот и здесь могла произойти контаминация – наложение друг на друга двух похожих по значению позднеиндоевропейских корней. Доказать, что это и в самом деле было именно так – пока невозможно, но моя версия очень похожа на правду.

 

В таком же примерно духе должна писаться любая статья любого этимологического словаря для любого индоевропейского языка. Слово ДОМ – один из самых простейших случаев, и другие статьи могут быть намного сложнее этой. Но, в качестве примера, именно показанная выше статья подходит очень хорошо.

И вот только это и была настоящая этимология. Всё остальное – не этимология!

 

Олег Николаевич Трубачёв (1930-2002), академик, автор «Этимологического словаря славянских языков». В принципе, его «этимологии» такие же точно, как и у Фасмера: он просто берёт и перечисляет зачем-то родственные слова (так же, как и Фасмер, но в большем количестве), после чего у любого читателя возникает оглушающее его ощущение грандиозности затронутого материала, колоссальных знаний автора и отсюда, как следствие, – ощущение доверия к тому, что было вычитано из каждой отельной статьи этого словаря.

Это ложное ощущение, ибо нам была обещана этимология, а её здесь нет – точно так же, как и у Фасмера.

Фасмер писал свой словарь один, а на Трубачёва работал целый коллектив научных сотрудников. И все вместе они выполняли задачу, которая им была поставлена сверху академиком Трубачёвым. Я думаю, так и должно быть! Получалась могучая сила хорошо организованного коллектива учёных. И результат мог бы быть блистательным. Но я такого результата не усматриваю.

Словарь с самого начала был заявлен как общеславянский, а не просто русский, и это возносит его на огромную высоту по сравнению со словарём Фасмера, но этимологий – как не было у Фасмера, так нет и у Трубачёва! А есть только скрупулёзное перечисление всех без исключения славянских форм каждого слова. То есть: это словарь славянских соответствий, выполненный на высочайшем уровне.

Я даже не буду показывать для примера какую-нибудь отдельную статью из этого словаря. Скажу только, что у Трубачёва каждая статья написана намного тщательнее, чем статьи в словаре у Фасмера, и каждая статья восхищает. У меня есть замечания к работе этого коллектива, я обнаруживал некоторые неточности и даже ошибки, но я всё это опускаю за ненадобностью – я ведь не задавался целью писать рецензии…

Этимологии Трубачёва – их даже нельзя назвать неправильными. Это то, чего в этом многотомном труде нет вообще!

И теперь – самое потрясающее!

Фасмер не делал правильных этимологических исследований потому, что не встретился в этой жизни с Андреевым и не знал его учения, а также и его методики.

А Трубачёв – очень даже встречался с Андреевым, и очень даже знал!

Ещё бы ему не знать, если именно он писал рецензию на книгу Андреева о раннеиндоевропейском языке!!!

Так почему же он не использовал полученных знаний? С помощью технологии, которую разработал Андреев, да с помощью мощного научного коллектива – можно было бы горы свернуть!

Почему он продолжал работать методом Фасмера, делая вид, что никакого андреевского метода не существует?

Это очень серьёзный вопрос, и я много думал над ним. И вот что надумал.

От Трубачёва требовалось огромное личное мужество для такого жизненного шага. Он должен был признать, что работа его коллектива шла в неверном направлении! Он должен был прекратить начатое, как-то объясниться перед своим начальством по этому поводу, потом попросить финансирование для нового проекта, а его бы упрекнули в том, что он одно дело провалил, а теперь хватается за другое… А кроме того: Андреева очень многие не любили. Вся лингвистическая мафия видела в нём своего лютого врага. И, стало быть, заявить вот так отрыто: я, мол, придерживаюсь мнения Андреева, было не так-то легко.

Гораздо проще было ничего этого не делать. Он и не делал. Под старость Трубачёва стало заносить в какие-то немыслимые фантазии, и он в ореоле прижизненной славы тихо коротал свой научный век…

И всё-таки, с моей точки зрения, Трубачёв совершил научный подвиг уже только тем, что отрецензировал книгу Андреева. Он делал это не один, а вместе с Владимиром Викторовичем Колесовым (1934-2019). Тоже – светлая голова, талантливейший учёный!..

Но я вот что думаю:

Советская индоевропеистика к тому времени почти сплошь состояла из проходимцев и откровенных вредителей, которые, явно отрабатывая задачу, поставленную перед ними извне, разваливали науку об индоевропейцах, распоясавшись от собственной безнаказанности, глумились над нею, как только хотели, и ещё при этом считались звёздами науки, получали звания и возносились к новым карьерным высотам. Если бы книга Андреева была отдана на растерзание – то есть на рецензирование! – этой своре истерических русофобов и шарлатанов, то они бы измазали её грязью и самого автора смешали бы с дерьмом.

Но какая-то могущественная сила назначила на должность рецензентов книги Андреева двух умнейших и порядочных учёных русской национальности – настоящих Сыновей Отечества! – и те прочли книгу, дали ей одобрение, и книга вышла.

 

Книга Андреева вышла в свет в 1986 году, и в ней было 328 страниц. И это количество страниц было тайным знаком, которые понимали только посвящённые, причастные к Арийской цивилизации! Андреев давал этим понять: я уложился в 328 страниц, а это ровно на тысячу страниц меньше, чем у…

Далее – внимание!

Дело в том, что ещё за два года до этого, в 1984-м году вышел в свет гигантский двухтомник Иванова и Гамкрелидзе, в котором было 1328 страниц! Вышел же он в печально знаменитом своею продажностью городе Тбилиси по причине того, что никакой другой город Советского Союза не хотел брать на себя ответственность за эту писанину. И Тбилиси – это тоже тайный знак!

Обращаю внимание ещё вот на что: запретитель индоевропеистики товарищ Брежнев правил в нашей стране с осени 1964-го года по осень 1982-го. Индоевропеистика была взята под особый контроль с первых же месяцев его прихода к власти. Борис Горнунг, который как раз хотел в 1964-м году выпустить свою книгу по индоевропеистике в более расширенном виде, вдруг выяснил, что это невозможно. Ему было велено сидеть дома, писать мемуары и больше уже не рыпаться. И с тех пор и по сей день его гениальная книга так больше и не переиздавалась.

В октябре 1964-го года Брежнев пришёл к власти, и в октябре или в ноябре того же года был наложен запрет на индоевропеистику.

Через два года после смерти Брежнева – во времена правления бесноватого Андропова и тяжело больного и слабовольного Черненка – выходит в свет их книга (Индоевропейский язык и индоевропейцы. Издательство Тбилисского Университета. Тбилиси, 1984).

И затем принимается некое решение в неких Высших Государственных сферах, и два года спустя – уже при Горбачёве! – выходит книга Андреева.

Подытоживаем даты:

– 1982 – смерть Брежнева,

– 1984 – книга Иванова и Гамкрелидзе,

– 1986 – книга Андреева.

 

Книга Иванова и Гамкрелидзе – это был удар в спину всей индоевропеистике.

Книга Андреева стала ответом на этот удар! Но – не только. Вся книга – один сплошной научный подвиг. Высочайшее достижение индоевропеистики!

Но свою книгу он писал 30 лет, и она бы ещё 30 лет пролежала бы в каких-нибудь письменных столах, если бы не чьё-то могущественное решение.

Кто-то всё понимал.

Кто-то всё прекрасно знал:

– о моральном облике Вячеслава Иванова и Тамаза Гамкрелидзе,

– о целях, которые они преследовали,

– об их заказчиках.

И кто-то знал истинную цену Николаю Дмитриевичу Андрееву…

Но кто это был – не представляю.

 

Подводя итоги этой главе, скажу: присутствие в нашей современной жизни великих решений, принятых в Среднюю эпоху, – это факт. И я прошу своих читателей: не надо никакой мистики, не надо воображать себе никаких среднеиндоевропейских или арийских богов, которые невидимо ходят среди нас. Просто существует несколько направлений, по которым среднеиндоевропейские идеи продолжают вторгаться в нашу жизнь и поныне.

 

 

 

Глава девятнадцатая. Образ Луны в системе религиозных верований арийцев

Поскольку я задался целью рассказывать о тайных знаках Арийской цивилизации, а не какой-либо другой,  то, вне всякого сомнения, одним из таких знаков следует назвать образ ЛУНЫ в понимании индоевропейцев-арийцев Среднего периода. Этот образ был у них не самым главным, а занимал второе место по своему значению после образа ВОДЫ (о воде будет сказано в следующей главе). Причём это второе место было с очень большим отрывом, ибо образ ВОДЫ пребывал для арийцев на недосягаемой высоте. Но начать следует всё-таки с ЛУНЫ, а не с ВОДЫ – так будет понятнее.

Если говорить точнее, то это был не образ ЛУНЫ, а образ ПОЛНОЛУНИЯ.

 

Самые важные обряды у индоевропейцев Среднего периода совершались в полнолуние, и этому придавалось какое-то особое значение. Солнцу или звёздам арийцы этого периода не поклонялись вообще никогда и ни в какой степени. Только ВОДЕ и ЛУНЕ.

Я объясняю это так: и то, и другое имеет отношение к идее времени.

Текущая вода – она сама по себе очень напоминает ВРЕМЯ и его течение.

А что такое ПОЛНОЛУНИЕ? Это не просто красивое зрелище на ночном небе – это пределённый отрезок времени: от одного полнолуния до другого полнолуния.

С помощью СОЛНЦА можно считать дни, которых получается так много, что они сливаются в одну нерасчленимую массу: дни, дни, дни… Нескончаемые дни! А вот с помощью ЛУНЫ можно было разрезать ВРЕМЯ на большие отрезки и мыслить в повседневной жизни именно такими отрезками. Судя по всему, этим ведали жрецы, и, всё это отразилось в среднеиндоевропейских гидронимах, и, как мы потом увидим, не только в них.

В списке биконсонантных корней, который составил Н.Д. Андреев, мы можем найти двусогласный корень LX, который на Среднеиндоевропейском этапе изменил своё произношение и стал звучать как один согласный и один гласный: [la].

Это самое [la] пронзило насквозь все без исключения индоевропейские языки и звучит по сей день во многих известных нам словах. Например, в названии италийского племени ЛАТИНОВ и в небезызвестном географическом названии ЭЛЛАДА.

Российские гидронимы ЛА́ДОГА (озеро и малая река), ЛА́МА (река в Московской области), ЛА́ТОРИЦА (река в Западной Малороссии и в Словакии), ЛАТЫ́НЬ (малая река в Тверской области), ЛА́ЧА (озеро в Архангельской области) – содержат в себе этот же самый биконсонантный корень со значением «луна».

Есть и другие слова русского языка, где биконсонантный корень LX [la] оставил свой след. Их очень много, и в каждом отдельном случае нужно делать особое пояснение (это всё есть в моём этимологическом словаре), но вот хотя бы несколько русских слов: БУЛАВА́, ВИ́ЛА (славянская нимфа), ЗОЛА́, ЖЕЛА́ТЬ, ЛА́ЯТЬ…

Как раз глагол ЛАЯТЬ объяснить очень легко: изначально имелось в виду: ЛАЯТЬ на луну.

Слова ЛУНА и ЛУЧ уже не так явно связаны с биконсонантным корнем LX [la]. Но, чтобы стало понятно, что это он самый и есть, нужно заглянуть глубже – в их дославянское звучание, а оно было таким: [launā] и [laukis].

Кстати, и русское слово ЛАМПА, взятое из греческого языка (ΛΑΜΠΆΣ) – этого же происхождения.

В дальнейшем я скажу об этом корне больше, а пока оставим его в покое и перейдём всё-таки к теме ВОДЫ.

 

Одна из моих читательниц написала мне по поводу этой главы письмо примерно такого содержания:

– Этого просто не может быть, чтобы они не поклонялись солнцу! Ведь солнце – это символ радости, символ жизни! А луна – наоборот! Это зловещий символ… Да как же так! Они что же были носителями злодейства?

Чуствовалось по письму, что женщина аж расстроилась. Я вежливо ответил ей примерно так: наши нынешние представления о жизни очень сильно отличаются от представлений о жизни индоевропейцев Среднего периода. То, что солнцу не поклонялись, а поклонялись луне – это просто такой факт, который нужно принять к сведению.

И вот ещё что: самая зловещая цивилизация из всех, какие только были на Земле, это Майянская цивилизация. Так вот, эти наркоманы, садисты и извращенцы как раз-таки поклонялись солнцу!

 

 

 

Глава двадцатая. Особенности озёрно-речного менталитета индоевропейцев Среднего периода

Работу над своим этимологическим словарём русского языка я начал 24-го сентября 2005-го года, а год спустя я подумал, что неплохо было бы сделать к моему словарю ещё и маленькое приложение, касающееся русских гидронимов. Ещё тогда я догадался, что российские гидронимы не должны считаться обычными русскими словами и входить в словарь русского языка; их нужно выделить в какую-то особую категорию слов… Но приложение, о котором я сначала думал, что это будет пустяковая беглая заметочка, постепенно стало увеличиваться в размерах, и до меня со временем стало доходить, что гидронимы – это далеко не пустячок, а нечто серьёзное. Тогда же я поставил себе дерзновенную задачу: объяснить названия сотни русских гидронимов и, таким образом, овладеть всеми тайнами русских рек и озёр. Сто – ведь это так много! В цифру «сто» должны были, по моей мысли, вписаться все великие реки и озёра европейской части России, а также водоёмы второстепенные и, для пущей убедительности, – ещё и третьестепенные.

 

Ещё со времён обучения в университете я запомнил то, что нам рассказывали про гидронимы: дескать, по какой-то неизвестной науке причине, гидронимы не подвержены никаким историческим катаклизмам! Одни племена уходят, другие приходят, возникают новые государства взамен старых, меняется общественное устройство людей, а гидронимы – как были, так и остаются. Незыблемые!

И почему – никто не знает и понять не может. Тайна.

Я вспомнил это наставление времён студенческой молодости, ещё раз принял к сведению этот самый факт и стал уже плотнее заниматься гидронимами России, крепко держа в памяти, что это не то же самое, что обычные слова русского языка.

 

Но при этом я наложил на себя кое-какие предварительные ограничения:

Не имеет значения то место, где находится рассматриваемый гидроним. Если он индоевропейский, он получает право быть принятым в мой словарь – независимо от своей местности. В основном я рассматриваю гидронимы, находящиеся на территории бывшей Российской империи, но могу заглядывать и на территорию Западной Европы, в Индию, и куда угодно ещё.

Я не должен рассматривать такие названия русских рек и озёр, которые производят впечатление понятных на слух чисто русских слов. Например, реки Каменка, Песчанка, Быстрянка, Лесная, Гусиная. Под Владивостоком есть Первая речка, Вторая речка, Третья речка, а на острове Урупе, где прошло моё раннее детство, есть ручей с красивым названием Хрустальный. Так вот: всё это должно оставаться за пределами моего внимания и не подвергаться этимологическому рассмотрению – так я решил ещё с самого начала и сейчас придерживаюсь этого же правила.

В самом деле: по правилам моего этимологического словаря русского языка, у меня не могут рассматриваться в отдельных статьях никакие однокоренные слова. Моё строгое правило:

Один корень – одна статья!

Стало быть, если существует в России речка с названием Каменка, а кто-то захочет узнать этимологию её названия, то пусть он открывает в моём словаре статью КАМЕНЬ и узнаёт о том, как и почему возникло это слово. А захочет узнать этимологию гидронимов ПЕСКОВАТАЯ или ПЕСЧАНКА – пусть смотрит статью ПЕСОК.

Реки и озёра, чьи названия чисто внешне производят впечатление неиндоевропейских – тюркских, монгольских, финских, кавказских и других – их тоже трогать нельзя. Неиндоевропейское не рассматривается – это святое правило. Позже я выяснил, что иногда впечатление по внешнему виду может быть ошибочным, и таких примеров нашёл немало, но, в качестве предварительного условия (которое можно ведь потом и пересмотреть), я это правило всё-таки сохранил и в дальнейшей своей работе. Например, название реки АЙДАР в Белгородской области – не подлежит изучению; так же, как и название озера ИССЫК-КУЛЬ в Киргизии, ибо чисто внешне оба гидронима производят впечатление тюркских. Река ПСЕКУПС в городе Горячем Ключе звучит очень похоже на другие северокавказские и абхазские гидронимы: КУДЕПСТА, ПСОУ, ААПСТА. Поэтому отклоняется и эта река…

Опасность в том, что такие гидронимы, как БАЙКАЛ, ЕНИСЕЙ, ИРТЫШ и некоторые другие, также чисто внешне производят впечатление чужеродных, но, при ближайшем рассмотрении, может выясниться, что эти гидронимы как раз-таки имеют индоевропейское происхождение, и, по этой причине, их всё-таки нужно рассматривать и включать в словарь гидронимов, что я и делаю по мере надобности.

 

Долго ли, коротко ли, но заданную заранее цифру «сто» я в скором времени преодолел, для чего мне пришлось обратить своё внимание не только на реки и озёра европейской части бывшей Российской империи, но и мысленно просмотреть Европу не только Центральную, но и Западную (родину индоевропейцев!), заглянуть в Сибирь, в Индию и даже в Африку! И вот уже десять лет спустя после начала моей работы над словарём я выяснил, что мною описано более шести сотен индоевропейских гидронимов! А это уже настолько много, что на этом можно было бы с чистою совестью и остановиться, ибо этого хватит на отдельную книгу… По-хорошему, раздел гидронимов нужно было бы полностью вывести из состава моего этимологического словаря русского языка, не считать этот раздел приложением к словарю, и опубликовать его в виде отдельного словаря под названием:

СЛОВАРЬ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ ГИДРОНИМОВ РОССИИ И НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ РЕГИОНОВ.

Пусть бы эта книга стояла на книжных полках, хотя и рядом с моим этимологическим словарём, но в виде отдельного тома!

Мечты, мечты!.. Всё, как обычно, упирается в деньги, в издательские дела и в прочие трудности. Пусть пока всё так и остаётся: в моём этимологическом словаре есть особое приложение для гидронимов и – не более того!

 

Анна Ахматова представляла себе светлое будущее России довольно своеобразно: это будет не такое время, когда всем станет хорошо, а это будет такое время, когда ей поставят памятник. Будет ли при этом в России счастливая жизнь или нет – не имеет значения, лишь бы памятник ей стоял! Так вот: я тоже мечтаю о памятнике. Но о другом. Это должно быть несколько томов под общим названием «ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», где будет и мой этимологический словарь русского языка, и отдельный том словаря гидронимов. Желательно – с иллюстрациями! Уверен, что от этого памятника всем русским людям будет хорошо, ибо они лучше будут понимать, кто они такие, откуда взялись и для чего существуют на свете.

 

Гидронимы в моём словаре не должны считаться ни русскими, ни даже славянскими словами. Это особые общеиндоевропейские слова, оформленные по фонетическим законам того народа, на территории которого текут или плещутся данные водоёмы.

В самом деле, если гидронимы Каменка или Песчанка – это явно русские и славянские слова, которые можно разобрать по составу и к которым можно подобрать однокоренные слова: песок и камень, то что такое озеро ШО в Белоруссии или река ВАЗУЗА в Смоленской области? А река МОСКВА – это что? А реки ДОН, ДНЕПР, ВОЛГА?..

Мафия советских лингвистов, выходцев в основном из диаспоры, некомплиментарно относящейся к Русскому народу, долгие десятилетия в один голос заявляла: вся северная половина гидронимов европейской части России имеет только и только финское происхождение! Категорически финское! То есть: неиндоевропейское. Недружественная, но сплочённая жёсткою дисциплиною диаспора, таким образом, намекает на то, что русские люди, мол, живут на чужих землях, которые пора бы уже и очистить. Или на то, что у русских нет ничего своего – это также их излюбленная тема! Южная же половина европейской части России, по мысли той же диаспоры, – это тюркские или монгольские названия, иногда скифские, иногда какие-то неизвестные.

Сплочённая русофобская мафия внедрила это своё мнение в отечественную науку в качестве официальной точки зрения, не подлежащей пересмотру. И эту точку зрения все теперь доводят до сведения детей в школах и рассказывают студентам в вузах. А дети и студенты верят!

Скажу честно, что я и сам поначалу придерживался этой же точки зрения: мне ведь это внушали ещё в университете, а я тогда принял это к сведению и запомнил на всю жизнь: мол, гидронимы МОСКВА, НЕВА, КАМА, ОНЕЖСКОЕ озеро или ЧУДСКОЕ – это всё финские слова…

Но вот – спустя много лет – я, с помощью методики, разработанной Андреевым, стал заниматься индоевропейскими гидронимами, и передо мною открылась картина, о существовании которой я даже и не догадывался прежде.

Вот что я выяснил: всё было совсем не так!

А как?

Расскажу, как было дело, но начну издалека.

 

Все гидронимы, если они индоевропейские, а не какие-либо другие, были сложены в Среднеиндоевропейскую эпоху, как правило, из трёх биконсонантных корней, реже из двух. Из одного-единственного биконсонантного корня – очень редко (и я пока нашёл только один такой пример). В общем, всё примерно так же, как и у остальных слов индоевропейского происхождения.

Поскольку гидронимы чаще всего содержат в себе три биконсонантных корня, а два – реже, то это означает, что большинство этих гидронимов было образовано во второй половине Среднеиндоевропейской эпохи, когда индоевропейцы-арийцы научились напрягать свою память уже не двумя биконсонантными корнями, слитыми в единую конструкцию, а тремя. Более того, я пришёл к выводу, что те немногие случаи, когда мы видим всего лишь два биконсонантных корня, – это следствие того, что третий корень всё-таки существовал ранее, но затем утратился по каким-то причинам (по фонетическим – чаще всего) и просто не просматривается ныне.

По ходу работы у меня возник законный вопрос: исходя из каких признаков, индоевропейцы-арийцы давали названия рекам и озёрам? Стал выяснять…

 

Индоевропейцев, оказывается, совершенно не интересовали свойства данного водоёма. Ни эстетическая сторона дела их не волновала (пейзаж!), ни экономические обоснования для освоения и разработки водоёма (много рыбы!), ни бытовые подробности – этого всего им в голову не приходило, видимо, по причине озабоченности другими мыслями и делами.

Глубокий водоём или широкий, красивый он или лесной, полезный он или же опасный для жизни – никому из индоевропейцев Средней эпохи не приходило в голову называть реку или озеро по таким признакам. И ни единого исключения из этого среднеиндоевропейского правила я не обнаружил!

 

Любая река, если вдуматься, обладает удивительным свойством: она вытекает из какого-то источника, затем эта вода проходит по руслу, и под конец она впадает в какой-то другой водоём и, стало быть, полностью покидает русло. Вся до последней капли! Вода в реке постоянно меняется, но некая общая идея при этом остаётся. И вот тут логические рассуждения наблюдательного человека постепенно обрастают мифологическими представлениями. Название реки – это ведь тоже общая идея – это как же получается: вода вся вытекла, а название осталось? К чему относится это название, если той воды, что была, уже нет?

А вот к этому и относится: к общей идее!

Но, сделавши это допущение, среднеиндоевропейский мыслитель шёл дальше в своих рассуждениях:

– общая идея живёт в каждой реке в виде божества, имя которого всегда совпадает с названием реки (то же касается и озёр);

– кроме имени, которое всегда то же самое, что и название водоёма, есть ещё то знание, которое свойственно именно этому водоёму;

– а знание это находится в постоянном движении – по той причине, что река всегда течёт, и её воды переносят это знание…

Каждая капелька воды передаёт своё знание впереди идущей капельке и той капельке, что идёт позади. И так – бесконечно! Но осведомлённость о каких-то знаниях, присущая только этой реке или только этому озеру, неподвижна. Свойство быть осведомлённым – не расходуется. Пока есть подвижная вода, есть и это свойство.

Между тем, водяные потоки движутся по всей Земле и сливаются воедино из маленьких ручейков в большие реки и куда-то затем уходят далеко-далеко – туда, где мы и не были никогда, и никогда не будем. И, пока эти потоки разносятся по свету, разносится и какая-то информация, которая попадает в них. Весть о нас доходит до кого-то другого, да и мы получаем информацию от тех, кто живёт по течению реки выше нас.

Именно по причине таких рассуждений, и было принято время от времени выкапывать из могил дорогих нашему сердцу покойников (прежде всего, вождей) и омывать их прах в водах реки. То есть подключать их к этому потоку информации, к потоку жизни. Кости умершего омываются проточными водами и несут информацию о нём куда-то дальше, но при этом ведь и сами кости тоже получают весточки из внешнего мира. Омытые кости затем снова закапывались в землю, и люди считали, что, таким образом, умерший подключается к нашей жизни и как бы не совсем является мёртвым.

Откуда я узнал всё это?

Да из названий тех нескольких сотен рек, которые я тщательно проработал.

Каким образом такой ход мыслей появился у индоевропейцев – это уже другой вопрос. Почему они мыслили именно так?

Думаю, они так мыслили потому, что имели такие философские наклонности: подолгу глядели на различные явления природы и беспрерывно размышляли о них. Например, они смотрели на текущую воду и думали примерно так: это и есть наша жизнь; мы приходим, живём и уходим, но что-то очень важное всё же остаётся и объединяет тех, кто живёт сейчас; тех, кто жил; тех, кто будет жить…

 

Но для индоевропейцев Среднего периода важно было ещё и другое: чтобы любое значительное событие их жизни непременно происходило возле проточной воды! С реками как бы советовались, их брали в свидетели, считая живыми и разумными; возле них совершались сделки и заключались межплеменные договоры.

Реки протекали, однако же, по территориям разных племенных групп, и считалось, что в каждой реке живёт божество, которое оберегает именно тех людей, которые живут именно на этой реке и являются хозяевами именно этой местности. А тем людям, которые там не жили, иногда тоже хотелось попасть под это же самое покровительство, но хозяевам реки это бы не понравилось. Поэтому считалось возможным тайно проникнуть на постороннюю территорию и там обратиться к чужому божеству, потому что оно было, по мнению проникших, сильнее их собственного божества. Такие тайные обращения были не просто словесными: разводился жертвенный костёр, и на нём возжигалось то самое, что приносили в жертву этой реке. Там же совершали непременный обряд омовения. Всякий раз, когда обращение к божеству реки было самовольным, нужно было прикрыть следы этого обращения хворостом, сухими листьями, землёю или свежесрубленными ветками, чтобы хозяева местности не догадались об этом тайном визите чужаков на их территорию. Многие гидронимы России и других славянских земель хранят в своих названиях следы тех секретных операций по проникновению к чужой реке и по обращениям к чужим божествам.

К рекам обращались по случаю свадебных мероприятий. Похищенные или выкупленные женщины непременно должны были пройти специальный обряд омовения в водах нужной реки. К рекам обращались по случаю заключения мира между враждующими племенами.

К рекам обращались и зимою, и летом, чаще ночью, чем днём, а ритуальные омовения совершались в любое время года.

И, таким образом, любая река у индоевропейцев Среднего периода получала название, находящееся в круге примерно таких значений:

– там, где мы обращались со своими молитвами к нашей реке;

– там, где мы делали жертвоприношения божеству нашей реки;

– там, куда мы проникли тайком и где мы приносили свои жертвы нимфе чужого водоёма;

– там, где мы совершали священное омовение в нашей собственной реке;

– там, где у нас была битва;

– там, где наши вожди совещались;

– там, где мы сомневались;

– там, где мы устрашились;

– там, где мы победили;

– там, где мы поминали усопшего;

– там, где мы плакали, совершая ритуал;

– там, где наш вождь произнёс важное назидание собравшимся;

– там, где во время ритуала плакали женщины, попавшие в плен;

– там, где мы совершили коллективный обряд бракосочетания с женщинами, добытыми со стороны;

– там, где мы обменивали женщин…

И вот что потрясает воображение: реки и озёра получали названия такого типа, и они были на первых порах всем понятны, но последующие поколения сохраняли как святыню эти названия, уже не вполне помня и понимая, о каких событиях идёт речь… А потом уже и Среднеиндоевропейская эпоха миновала, уже и наступила эпоха Позднеиндоевропейская, язык изменился до неузнаваемости, и новым поколениям индоевропейцев эти названия давным-давно стали совершенно непонятны, но у всех сохранялось твёрдое убеждение в том, что прежнее название нужно сберечь, а заменить его на новое – недопустимо!

 

Сильнейший эмоциональный шок – вот что это было. В течение нескольких поколений (двух-трёх или даже одного-единственного!) были даны названия большинству рекам всего Индоевропейского мира. Смысл этих названий потом забылся, но, по какой-то причине, в памяти – или, скорее всего, в менталитете! – этих людей мощно закрепилась идея необыкновенного восторга, который был испытан их предками в те времена, когда давались эти самые названия.

Это было некое перепрограммирование всего сознания индоевропейцев-арийцев, оно было настолько грандиозным, что мне легче отступиться от идеи описать в профессиональных психологических терминах этот восторг, чем попытаться дать ему разумное и исчерпывающее объяснение. Пусть кто-нибудь другой даст такое объяснение этому феномену, но только без мистики…

На те земли, где жили протоиранцы, а затем и праиранские племена, пришли со временем восточные славяне. Они поглотили иранцев, навязав им свой язык, но гидронимы были оставлены в неприкосновенности, ибо славяне имели такие же точно представления о священности гидронимов, какие были и у иранцев, и у всех остальных индоевропейцев.

 

Но удержимся от забегания вперёд и вернёмся назад! Сама по себе вода считалась божественным веществом, но божественность реки или озера заключалась, прежде всего, в том божестве, которое там обитало.

Возможно, существовала какая-то разница между речными божествами и озёрными. У меня создаётся впечатление, что речные считались более важными и им придавалось большее значение.

Подавляющее большинство речных божеств считались женщинами. Иначе говоря: это были речные нимфы. Эти нимфы имели статус опасных любовниц, которые способны заманить к себе мужчину и затем утопить. Биконсонантный корень WX [wa] означал у индоевропейцев не только женщину с развратным поведением (такие бывали ещё и тогда!), но и речную или озёрную нимфу, а также – обряд поклонения этой нимфе. Водяных нимф уважали, ими восхищались как прекрасными женщинами, но их же и боялись. И это было очень серьёзно.

 

Некоторые нимфы имели статус матерей, и отношение к ним было соответствующим – почтительным. Были нимфы со статусом дочери или сестры, но очень редко. Речные божества мужского пола (со статусом отца!) встречались тоже, но реже. В России и в Малороссии они встречаются, как правило, на юге.

Размеры водоёма (реки или озера) не имели ни малейшего отношения к тому, как к нему относились люди. У меня даже сложилось впечатление, что именно маленькие реки и были у индоевропейцев Среднего периода в наибольшем почёте.

 

 

 

Глава двадцать первая. Гидронимы – послания из прошлого, которые можно прочесть

Один из способов узнать о том, что было на уме у индоевропейцев Среднего периода – это расшифровка тех весточек, которые дошли до нас в виде индоевропейских гидронимов.

 

Приведу 21 пример таких посланий, но прежде дам пояснения о том, как подступаться к ним, а затем – и как понимать их смысл.

1) Любой индоевропейский гидроним должен подвергаться такому же точно этимологическому анализу, как и все остальные индоевропейские слова. Но важна и этическая сторона дела: если говоришь о происхождении гидронима (и прежде всего – малоизвестного!), то будь любезен дать указания на то, куда впадает данная река, какова её протяжённость и частью какого бассейна она является, а ежели это озеро, то непременно точно назови местность, где это озеро находится, а также бассейн, к которому это озеро относится. Иногда, в чисто познавательных целях, имеет смысл упомянуть о том великом историческом событии, которое когда-то случилось на берегах именно этого водоёма (НЕПРЯДВА, МОСКВА-река, УГРА).

 

Дело в том, что у врагов индоевропеистики отработан в геббельсовском духе такой приём дезинформации: делается заявление о том, что существует некий маленький водоём с названием, которое как раз подтверждает какую-то антинаучную идею. А гидроним этот настолько мал, что о его существовании никто и никогда не слышал! А люди верят. Между тем все реки и озёра России – даже и самые маленькие! – имеют свой регистрационный номер и все внесены в реестр, и всё можно проверить. Каждый раз, когда недоброй памяти Светлана Жарникова заявляла миллионам (!!!) своих фанатичных почитателей о реках в России, названных славяно-русо-индо-ариями в честь индийских богов или просто названных какими-то многозначительными словами из санскрита, я обращался к этим реестрам и выяснял, что такие реки просто-напросто не существуют. Почему эта женщина столь упорно и на протяжении многих лет врала – мне не вполне понятно, но, возможно, ей это занятие доставляло удовольствие. Впрочем, какая разница, мошенница ли она или сумасшедшая!

 

2) Как уже говорилось в прежней главе, нельзя рассматривать те гидронимы, которые понятны на слух (Быстрянка, Каменка, Песчанка) – это слова нашего времени, и их познавательная ценность – ничтожна!

Важными представляются только те гидронимические слова, которые возникли в Среднеиндоевропейскую эпоху и доносят до нас именно среднеиндоевропейскую информацию.

Попутно замечу, что не существует ни единого примера гидронима из Раннеиндоевропейской эпохи. Биконсонантные корни сохранились, а гидронимы – нет. Оно и понятно: в те далёкие времена реки и озёра не имели названий вообще. Так же, впрочем, как и люди, которые тогда не имели ещё собственных имён.

 

3) Любой гидроним, если и можно рассматривать как факт языка того народа, на территории которого он обнаружен, то лишь очень условно. Например, мы можем заявить, что ВОЛГА – слово русского языка, а РЕЙН – это немецкое слово. Спорить с такими утверждениями нельзя по этическим соображениям: люди могут обидеться, что у них отбирают что-то такое, что принадлежит им по праву исторической справедливости. Но вдумчивому и уравновешенному человеку – почему бы и не объяснить, чем именно является данный гидроним и почему.

ВОЛГА – это не исконно славянское слово русского языка по очень простой причине: мы не можем разобрать это слово по составу, используя славянские корни и русскую грамматику! Но и сказать, что оно является заимствованием – тоже невозможно. Гидронимы – это, как правило, особые слова, потому-то они и не могут быть частью словаря данного языка.

Между тем, НАРОДНАЯ ЭТИМОЛОГИЯ живёт и здравствует, и попытки доходчиво и в приятных для публики выражениях истолковать непонятные гидронимы постоянно делаются.

Например, по поводу гидронима ВОЛГА ведутся такие псевдонаучные споры: это слово исконно русское или исконно финское?

Если оно исконно русское, то оно, в таком случае, произведено от слова ВЛАГА, дескать, река ВОЛГА – это такая река, в которой есть ВЛАГА. Влажная река, а не сухая!

Если оно финское, то происходит от финского слова VALKEA – белый. Дескать, это белая река.

Как правило, все споры вокруг ВОЛГИ сводятся к этим двум мнениям.

Но можно ведь пофантазировать и о том, что ВОЛГА – это, мол, река, возле которой живут ВОЛКИ, или река, куда водили на водопой ВОЛОВ, но это всё будет очередным гидронимическим безумием свихнувшихся народных умельцев от лингвистики или осатаневших русофобов. Спорить с ними – только нарываться на оскорбления. Я, например, стараюсь не спорить, и другим советую поступать так же.

Например, от этих сумасшедших я получал в своё время насмешки  о том, что я, как им казалось, неправильно объяснил в своём словаре смоленский гидроним ВАЗУЗА, ибо всем известно, что река ВАЗУЗА получила своё название от слова ВАЗА, так как, по представлениям древних славяно-индо-ариев, эта река вытекает из божественной арийско-славяно-индийской ВАЗЫ.

Гидроним ОКА объясняют так: он произошёл либо от латинского слова AQUA (вода), либо от русского ОКО – люди с высоких берегов этой реки смотрели вдаль, а смотрели они с помощью своих ОЧЕЙ, вот потому и ОКА.

 

4) Нужно постоянно оглядываться на ту местность, где находится изучаемый гидроним.

Например, южноамериканскому гидрониму ТИТИКАКА я вполне мог бы дать среднеиндоевропейское объяснение, но я думаю, что это просто случайное совпадение звуков, и я такого объяснения не дам.

Гидроним ИНДИГИРКА вызывает жестойчайшие споры у российских лингвистов. Многим хочется видеть в названии этой якутской реки индийский след, хотя его там не могло быть.

Большинство сибирских гидронимов имеют неиндоевропейское происхождение, но некоторые из них – ОБЬ, ИРТЫШ, БАЙКАЛ, СЕЛЕНГА – являются исключением из этого правила.

 

5) Гидронимы нужно постоянно сравнивать между собою по смыслу и по другим признакам.

Например, я не знаю ни единого древнего гидронима, где бы описывались качества реки (глубокая, широкая, красивая), а если я всё-таки встречу гидроним, который будет подталкивать меня именно на такую мысль, то я, оглядываясь на свой опыт, поостерегусь делать поспешные выводы.

 

И только после этого вступления я осмеливаюсь привести примеры гидронимов, которые представляют, на мой взгляд, интерес для широкого читателя. Примеры я беру из раздела гидронимов в моём этимологическом словаре, но специально приспосабливаю их для этой своей книги и снабжаю комментариями – для тех уважаемых читателей, которые не поленились дойти до этой главы.

Примеров будет двадцать один. Но покажу я их так: сначала один совершенно особый, а за ним последуют ещё двадцать не столь значительных, как этот отдельный, но тоже – важных.

 

Итак, начинаю с гидронима, не имеющего аналогов по своей значимости в моём словаре:

МОСКВА (река)

Современное значение гидронима МОСКВА́: левый приток реки ОКИ, бассейн ВОЛГИ, протяжённость реки – 502 км.

Название города, стоящего на этой реке, – вторично, но исторически получилось так, что название города известно всей планете, и оно настолько подавляет своим величием, что многие люди на Земле даже и не знают о существовании реки, которая дала название этому городу.

В древнерусском языке: МОСКЫ – форма именительного падежа; МОСКЪВЬ (произносилось в три слога) – винительный падеж. Родительный падеж: МОСКЪВЕ (три слога) и более поздние формы: МОСКВЕ и МОСКВѢ (последнее выбивается из древнерусской нормы). Дательный падеж: МОСКЪВИ (три слога), более поздние формы: МОСКВИ. Более поздняя форма именительного и винительного падежа: МОСКОВЬ – в два слога, а не в три, ибо к этому времени уже произошло падение редуцированных.

Историческим корнем слова МОСКВА следует считать МОСКОВ-, что мы и видим в современном русском прилагательном МОСКОВСКИЙ. Именно корень МОСКОВ- нужно считать объектом этимологического исследования.

В малороссийском, русинском и болгарском языках: МОСКВА́; в белорусском: МАСКВА́.

Во всех остальных славянских языках это слово произносится с ударением на первый слог. В сербском и в македонском: МОСКВА, в чешском, словацком и словенском: MOSKVA; в польском и в обоих лужицких языках: MOSKWA; в кашубском: MО̀SKWA.

В литовском языке: MASKVA – с ударением на последний слог; в жемайтском: MASKVA – ударение на первый слог; в латышском: MASKAVA – ударение на первый слог.

В финском: MOSKOVA; в чувашском: МУСКАВ (и МУШКАФ); в мордовско-эрзянском: МОСКОВ; в мордовско-мокшанском: МОСКУ; в удмуртском: МУСКО.

Индоевропейцы Среднего периода, которые жили на берегах Москвы-реки, перед тем как дать высказаться об этом водоёме, имели в виду такие три биконсонантных корня:

– MXw [mo] – высокий могильный холм;

– SK [sk, ske] – костёр, сложенный из нарубленных брёвен;

– XwW [ow, ou] – холод; холод в груди от очень сильного душевного волнения – всегда положительного, а не отрицательного (восторг, воодушевление, гордость); торжественное построение, связанное с сильными переживаниями построившихся.

И именно из этих трёх биконсонантных корней они сложили в Среднеиндоевропейскую эпоху следующую конструкцию:

MXw + SK + XwW = у могильного холма (или кургана) + жертвенный (ритуальный) костёр + с торжественным построением.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: mo-sk-ow.

Первоначальное значение: река, на берегах которой совершался торжественный обряд захоронения и поминовения некоего весьма значительного человека (вождя – это скорее всего!).

Вопрос о том, каким образом из древнерусского корня МОСКОВ- образовалось современное русское слово МОСКВА, решается так: древнерусское слово МОСКЫ относится к тому же типу склонения, к которому относились и существительные женского рода СМОКЫ, ТЫКЫ и некоторые другие. На данный момент мы знаем эти слова в таком виде: СМОКВА, ТЫКВА и так далее. К этому преобразованию следует относиться как к правилу русского языка, по которому все существительные этого типа переходили чаще всего в первое склонения. (Хотя и были исключения: КРЫ > КРОВЬ, СВЕКРЫ > СВЕКРОВЬ).

 

И далее – ещё двадцать номеров:

 

1) АНГАРА (река)

Река АНГАРА́ (длина – 1779 км) – правый и крупнейший приток ЕНИСЕЯ, единственная река, вытекающая из озера БАЙКАЛ (смотрим).

Название реки на бурятском и монгольском языках: АНГАР.

Есть все основания считать это слово индоевропейским, а не каким-либо другим. Важными доводами для отстаивания такого утверждения являются с лёгкостью замечаемые биконсонантные корни NG – нечто божественное, а также XR [ar] – нечто арийское. Поэтому среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней восстанавливается для этого гидронима довольно легко:

XjX + NG + XR = костром (ритуальным) + чествовали богов + арийских.

Среднеиндоевропейское звучание: ea-ng-ar.

Первоначальное значение: река, на которой арийцами был совершён ритуал в честь своих богов. Указание на арийцев сделано потому, что они на этой земле были пришлыми и имелось в виду существование ещё и каких-то других народов – смотрим статью БАЙКАЛ.

 

2) БАЙКАЛ (озеро)

Озеро БАЙКА́Л находится в Восточной Сибири и является крупнейшим на Земле резервуаром пресной воды.

Название озера на бурятском и монгольском языках: БАЙГАЛ. Есть все основания считать это слово индоевропейским по происхождению. В самом деле, в этом гидрониме легко просматривается такая среднеиндоевропейская комбинация биконсонантных корней:

BhX + JK + XL = к божествам + взывали + другим (чужеземным).

В Среднеиндоевропейский период это произносилось примерно так: b^ha-ik-al.

Первоначальное значение: описывается ситуация, когда впервые прибывшие сюда индоевропейцы (арийцы) оказывали ритуальную дань уважения новому для них озеру с помощью обращения к божествам местного населения. Возможно, что первоначальное значение следует понимать совершенно иначе: подразумевалось участие местного населения в проводимом ритуале.

 

3) БРОСНО (озеро), ЛОХ-НЕСС (озеро)

Глубоководное – доледниковое! – озеро БРÓСНО находится в Андреапольском районе Тверской области. Связано протокою с озером ВОЛКОТО и принадлежит бассейну Западной ДВИНЫ. По многочисленным преданиям и современным рассказам, является местом обитания таинственной гигантской рептилии и других неизвестных существ, каковые предания засвидетельствованы в древнерусских и более поздних текстах, а также – в рассказах современных местных жителей.

Не существует способа понять, какого происхождения спирант [s] в этом слове – то ли он реликтовый, восходящий ещё к раннеиндоевропейским временам, когда он произносился так же, как и сейчас, то ли он – продукт сатэмизации, то есть явился следствием позднеиндоевропейского фонетического процесса k’ > s.

 

Приношу свои извинения читателям, но о сатэмизации я буду подробно рассказывать в более поздних главах этой книги. Пока просто прошу принять к сведению, что это был такой фонетический процесс, в ходе которого КЬ превращалось в С, а ГЬ в З (k’ > s, g’ > z).

 

Первый вариант этимологии – по смыслу самый обычный и ничем не выбивается из множества других похожих индоевропейских гидронимов. Этот вариант имеет в виду сатэмный процесс k’ > s, и с ним можно построить такую среднеиндоевропейскую конструкцию биконсонантных корней:

BhR + KjN + XwX = по поводу жертвоприношения + созывали + к воде (озеру).

В Среднеиндоевропейскую эпоху это звучало так: b^hre-k’n-oa.

В дальнейшем это звучание претерпело фонетические изменения, которые в упрощённом виде описываются так:

b^hrek’noa > … > БРОСНО.

Первоначальное значение: озеро, куда созывались жители для совершения древнего индоевропейского (арийского) обряда поклонения воде и её божествам.

Следует ещё раз отметить: это значение – самое обычное, незаметное на фоне тех первоначальных значений, которые имеют многие индоевропейские гидронимы России (и других славянских регионов) – озёрные или речные.

Второй вариант этимологии – необычен, но не тем, что в нём предполагается реликтовый спирант [s], а тем, что в нём просматривается метатеза, то есть перестановка звуков. Это процесс очень редкий, никакими правилами не регламентируемый, и редко когда эту метатезу можно вообще доказать с уверенностью. Обычно, о ней можно говорить лишь на правах предположения.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

BR + NS + XwX = рычанием + устрашающее + озеро.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: bre-ns-oa.

В дальнейшем: ns > sn – метатеза.

Первоначальное значение: озеро, откуда исходит некое звуковое устрашение. Главное значение биконсонантного корня NS: устрашать без применения силы – только одним своим видом или только одним голосом.

Особое примечание по поводу шотландского озера ЛОХ-НЕСС.

Этот же самый биконсонантный корень NS – уже без всякой метатезы! – можно усмотреть и в гэльском названии известного глубоководного озера LOCH NIS – в Шотландии. Поскольку гэльский язык есть индоевропейский, то и все общеиндоевропейские биконсонантные корни там должны полностью присутствовать – в том числе и NS. И, таким образом, название шотландского озера LOCH NIS (ЛОХ-НЕСС) можно перевести на современный русский язык так: ОЗЕРО УСТРАШАЮЩЕЕ.

 

И это и есть пока что единственный известный мне случай, когда индоевропейский гидроним называется только одним биконсонантным корнем, а именно – корнем NS [nes], который означает идею устрашения без применения физической силы. Тот факт, что корень один, означает, что название озеру было дано очень давно: в самом начале Среднеиндоевропейской эпохи!

 

4) ВОЛГА (реки), ВОЛГУША (река), ВОЛГО (озеро)

Современные значения гидронима: великая русская река ВÓЛГА, впадающая в КАСПИЙСКОЕ море; три малых славянских реки с таким же точно названием, озеро ВÓЛГО в верхнем течении ВОЛГИ, а также малая река ВОЛГУША в Московской области, левый приток реки ЯХРОМЫ (бассейн ВОЛГИ).

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

WL + GwX = военные вожди + приходили.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: wel-g^wa.

Далее: welg^wa > wolga.

Первоначальное значение: река, куда приходили военные вожди для заключения важного соглашения.

Для сравнения смотрим статьи ВЕЛЬГА…; ВЕЛИСТО; ВЕЛЬЯ…; ВОЛМА; ВОЛОГДА.

 

Примечание. Обращаю внимание моих читателей на то, что здесь всего лишь два биконсонантных корня. Два или три – это то, чему следует придавать значение. Два – это может означать, что конструкция составлена в начале Среднеиндоевропейской эпохи, когда все конструкции могли быть только двойными!

 

5) ВОРЯ (река)

Современные значения гидронима: река ВОРЯ – левый приток реки КЛЯЗЬМЫ в Московской области; река ВОРЯ – левый приток УГРЫ.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

WR + JX = скрытно + почитали.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: wer-ja.

Первоначальное значение: река, на которой мы совершили тайный обряд поклонения Высшим Силам этой реки. Это было сделано тайком от местного племени, которое не должно было знать об этом.

 

6) МАЙН (река)

Река МАЙН протекает в Германии и является правым притоком РЕЙНА. Протяжённость: 524 км.

В немецком литературном языке, в большинстве немецких диалектов, а также в языках голландском, датском, шведском, норвежском и в языке африкаанс: MAIN.

В баварском наречии немецкого языка: MOA.

В латинском: MOENUS, MOENIS.

В чешском и в словацком, а также в обоих лужицких языках: MOHAN.

В итальянском: MENO – упрощённое латинское слово.

В польском: MEN – взято из романских языков.

В словенском языке: MAJNA; в сербском и в македонском: МАJНА.

В венгерском: MAJNA – явное заимствование от славян.

Случайно или нет, но и в латышском языке: MAINA.

Современная Германия – это бывшая кельтская территория, а немцы – не коренной народ на этой земле. Не говоря уже о том, что все германцы суть пришлые люди, проникшие в Индоевропейский (Арийский) мир со стороны и всего лишь перешедшие на изначально чуждый для них индоевропейский язык. Поэтому я считаю, что германским словом MAIN нужно пренебречь.

На первое место по степени важности я бы поставил название, принятое у чехов, словаков и лужичан: MOHAN. Название это они взяли непосредственно от кельтов, которые населяли Германию до вторжения туда германских племён. И именно слово MOHAN должно стать предметом этимологического исследования.

На второе место по степени значимости я бы поставил латинское слово MOENUS.

На третье место – баварское слово MOA, которое хорошо (хотя и не полностью) дополняет первые два слова. Полагаю, что более древняя форма баварского гидронима была такою: MOAN < MOHAN.

Поскольку за основу берётся западнославянское слово MOHAN, то, зная особенности этих славянских языков, мы можем задаться вопросом: в предыстории этого слова имел ли место процесс h < g или такого процесса всё-таки не было? Однозначно ответить на этот вопрос невозможно, поэтому я считаю, что нужно отработать обе версии:

1) процесс h < g – был;

2) такого процесса не было.

Отработка первого предположения – это следующая среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

MXw + GjN + XwX = могильным курганом + обозначили + реку.

Другое толкование: … = могильным курганом + сделали памятный знак + на реке.

Среднеиндоевропейское произношение: mo-g’en-oa, mo-g’n-oa.

В дальнейшем: g’ > g – кентумизация по кельтским фонетическим законам.

Позже: g > h – по фонетическим законам западных славян.

Первоначальное значение: река, словно бы помеченная важным курганным захоронением. Возможно, имелось в виду самое верхнее течение реки, ибо большую и широкую реку незачем помечать такими ориентирами. Создаётся впечатление, что название было дано реке с учётом того, что это незнакомая местность, куда называвшие реку люди пришли впервые.

Отработка второго предположения:

MXw + XN + XwX = могильным курганом + от воинов + у реки (чтили).

Произношение в Среднеиндоевропейский период: mo-an-oa, mo-han-oa.

Первоначальное значение: описывается могильный курган, который был насыпан воинами у реки в память о каком-то то значительном человеке.

Вопрос о том, какому из двух предположений отдать предпочтение, оставляю открытым.

 

7) ЕНИСЕЙ (река)

Современное значение русского гидронима ЕНИСÉЙ: великая сибирская река, бассейн Северного Ледовитого океана.

В эвенкийском языке: ИОНЭСИ.

У Чингиза Айтматова находим упоминание о древнекиргизском названии этой реки: ЭНЕСАЙ.

Между сибирскими и азиатскими народами, видимо, с древнейших времён существовали разногласия по поводу того, как называть эту реку. Многие народы называют её по-своему, словами, совершенно непохожими на ЕНИСЕЙ или ИОНЭСИ. Например, в бурятском языке: ГОРЛОГ; в тувинском: УЛУГ-ХЕМ; в хакасском: КИМ; в кетском: ХУК и т.д. Это означает только одно: река ЕНИСЕЙ была местом столкновения разных культур, каждая из которых имела своё собственное мнение о том, как следует называть эту реку.

Современное русское слово ЕНИСЕЙ, пришедшее в русский язык от сибирских народов, производит впечатление индоевропейского. В нём отчётливо просматриваются следующие среднеиндоевропейские биконсонантные корни:

– JN [jen, in] – женщина, взятая любым способом к нам в племя со стороны;

– JS [jes, is] – свадьба, бракосочетание;

– SJ [sej, si] – омовение, погружение.

Исходя из этого, и делается предположение о таком среднеиндоевропейском сочетании биконсонантных корней:

JN + JS + SJ = с добытыми женщинами + свадьба + с омовением (в священных водах реки).

Варианты среднеиндоевропейского звучания: jen-jes-sej, in-is-si и другие похожие.

Первоначальное значение: река, в которой совершалось ритуальное омовение добытых со стороны женщин.

 

8) ИСТРА (река в Московской области); ИСТР (древнее название Дуная)

Современное значение гидронима: река ИСТРА – левый приток реки МОСКВЫ. Кроме того: Малая ИСТРА – приток ИСТРЫ.

Кроме того: река ИСТР – древнее название ДУНАЯ.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

JS + RXw + XwX = умыкнутых (женщин) + увозили +по реке.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: is-ro-oa.

Далее: isrooa > isrā.

Позже, согласно славянскому фонетическому закону: sr > str. Таким образом: ИСТРА.

По поводу реки ИСТР – всё то же самое, но в данном случае река получила мужской статус, а точнее: не сама река, а её божество. Это было сделано по аналогии с целым рядом южных рек: ДОН, ДНЕПР, ДНЕСТР…

Первоначальное значение: та река, по которой мы успешно увезли добытых женщин (вполне возможно, имелся в виду обмен, а не похищение). Непременное уточнение: женщин увозили на лодках вверх или вниз по течению. Имелась в виду не переправа на другой берег, для которой существует особый биконсонантный корень XwL.

 

9) КАСПЛЯ (река и озеро), КАСПИЙ (море)

Современные значения гидронимов: озеро КАСПЛЯ в Смоленской области; река КАСПЛЯ, вытекающая из этого озера – левый приток Западной ДВИНЫ; КАСПИЙСКОЕ море (озеро).

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

KX + SP + JX = воспевали + выделяя долю + священно.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ka-sp-ja.

Славянский фонетический закон: pj > pl’ срабатывает по варианту КАСПЛЯ. По варианту КАСПИЙ: pj > pi.

Первоначальное значение: водоём (река или озеро), на котором в торжественной обстановке (при ритуальном песнопении) выделялась жертвенная доля (меньшая часть от большего) в пользу божества данного водоёма.

 

Вопрос о том, каким образом два совершенно разных водоёма получили одно и то же название, оставляю будущим историкам и лингвистам. Когда волна массового шарлатанства в индоевропеистике спадёт и появится человек со свойствами Б.В. Горнунга, тогда это будет возможно сделать. За точность приведённой этимологии я ручаюсь. Уточнения исторического характера – не всегда бывают мне под силу.

 

10) ЛАБА, ЭЛЬБА (река)

Современное значение гидронимов ЛАБА и ЭЛЬБА: большая река, протекающая в Центральной Европе; бассейн Северного моря; длина: 1165 км.

Варианты названия реки:

– в современном русском языке: ЛАБА или ЭЛЬБА – в зависимости от того, какой отрезок реки имеется в виду – славянский или немецкий;

– в латинском языке: ALBIS;

– в немецком: ELBE;

– в обоих лужицких языках: ŁOBJO;

– в польском: ŁABA;

– в чешском и в словацком языках: LABE.

Другие славянские, германские, романские и прочие варианты названия этой реки – это всего лишь повторяемые на разные лады варианты слов ЛАБА или ЭЛЬБА.

Предварительное пояснение: СЛАВЯНЕ – в том виде, в каком мы их сейчас понимаем – образовались от слияния народа с условным наззванием ПРАСЛАВЯНЕ и народа с условным названием ИТАЛИЙСКОЯЗЫЧНЫЕ ВЕНЕТЫ (или просто ВЕНЕТЫ). Язык ВЕНЕТОВ был похож на латинский, но обо всём этом будет подробно рассказано в других главах. Пока же – среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

XjX + LBh = костром (ритуальным) + праздновали.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ea-lb^he.

Первоначальное значение: река, на которой проводился некий памятный всем современникам важный ритуал. Какой именно – понять невозможно, ибо конструкция состоит всего лишь из двух биконсонантных корней, а не из трёх, что говорит о её древности.

Особые заметки по поводу фонетической стороны дела.

В германских языках: начальное ea > e, ибо германские языки стремились ставить ударение на первый слог, видимо, по законам того неиндоевропейского языка, на котором говорили предки германцев до того, как они перешли на индоевропейскую речь. Кроме того: b^h > b, если бы изначально был смычный [b], то действовало бы правильно: b > p, чего мы не наблюдаем.

В латинском языке действовало другое правило: начальное ea > a. Для начала слова в латинском языке действовало правило b^h > p^h >f, но для середины слова правило было другим: b^h > b. Кроме того, для конца слова: e > i. И это всё мы наблюдаем в латинском гидрониме ALBIS.

Все славянские названия этой реки произошли от италийсковенетского языка, близкого к латинскому. В этом языке так же точно действовало правило: начальное ea > a. Смычный звонкий звук [b^h] во всех позициях подчинялся закону b^h > b. Таким образом, на италийсковенетском языке эта река называлась ALB-. Об окончании можно поспорить, но, скорее всего, это был средний род.

Праславяне взяли у венетов корень ALB-, но в дальнейшем в ходе образования славянских диалектов, когда заработал закон открытого слога, стали получаться разные варианты первого слога: у одних славян al > la, у других – al > lo. Западнославянский вариант al > lo закрепился только у лужичан, у всех остальных славян закрепился южнославянский вариант al > la, а восточнославянский вариант до наших дней не дошёл, и, возможно, его и не было никогда вовсе: восточные славяне услышали южнославянский вариант названия реки и взяли его себе, поскольку в те времена славянских языков не было вообще, а были только очень близкие между собою диалекты и такие переходы из одного диалекта в другой происходили очень легко.

 

11) ЛАДОГА (малая река, озеро)

Современное значение гидронима: малая река ЛА́ДОГА – приток нижнего ВОЛХОВА; большое и глубоководное озеро ЛА́ДОГА (второе название: НÉВО), из которого вытекает река НЕВА́.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

LX + DGw + XwX = в полнолуние + зажигали огонь (ритуальный костёр) + у воды.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: lā-deg^w-oa.

Первоначальное значение: река или озеро, куда пришли люди для совершения обряда в ночь полнолуния.

 

12) ЛАТЫНЬ (река)

Современное значение гидронима: ЛАТЫНЬ – малая река в Тверской области (39 км), левый приток реки ПОВЕДЬ (бассейн ВОЛГИ). Второе название реки – СЕМЫНЬ.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

LX + TW + WN = в полнолуние + у жертвенного камня + жрецы (совершали ритуал).

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: la-tu-un.

В дальнейшем, согласно славянским фонетическим законам: uu > ū > ы. Женский род – по аналогии с большинством рек России.

 

13) НАРА (река)

Современное значение гидронима: река НАРА, левый приток ОКИ.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

NXj + XR + XwX = не + арийцев + река.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ne-ar-oa.

Далее: nearoa > nārā.

Первоначальное значение: река, на которой жили не индоевропейские племена, а какие-то другие.

 

14) НЕВА (река)

Современное значение гидронима: река НЕВА́, которая имеет протяжённость 74 км, вытекает из ЛАДОЖСКОГО озера и впадает в Финский залив. Кроме того, гидроним НÉВО является вторым и менее известным названием ЛАДОЖСКОГО озера.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

NXj + WX + XwX = не имеется + речной богини + в реке.

Среднеиндоевропейское произношение: ne-wa-oa.

В дальнейшем: newaoa > newā.

Первоначальное значение: река, лишённая божественного начала, потому что там ещё не поселилась речная богиня (нимфа).

Известно, что река НЕВА́ образовалась примерно четыре тысячи лет тому назад в результате прорыва вод Ладожского озера. Иными словами: это река, которая появилась на глазах у живших в этом месте индоевропейцев, для которых любая река считалась объектом особого религиозного поклонения. Поскольку река возникла внезапно, она какое-то время не могла считаться священным водоёмом и вызывала у людей сомнения в своей священности.

Смотрим для сравнения статью СИНЕВИР. Там описывается такая же точно ситуация.

 

15) НЕПРЯДВА (река)

Современное значение гидронима: малая река НЕПРЯ́ДВА в Воронежской области, правый приток верхнего ДОНА. Река, на которой в 1380-м году произошла Куликовская битва.

Древнерусское название реки: НЕПРѦДЫ. Если бы это же слово и в этом же написании читалось по-старославянски, то в нём прозвучал бы носовой гласный во втором слоге. В древнерусском языке носовых гласных уже не было, а буква «Ѧ» писалась в этом случае лишь по традиции.

Среднеиндоевропейское сочетание биконсонантных корней, которым когда-то, в Среднеиндоевропейскую эпоху была наречена эта река, лишь с трудом поддаётся восстановлению: сбивает с толку мнимая отрицательная приставка, которая, как может показаться, присутствует в этом слове. Всякие попытки предположить в этом сочетании биконсонантный корень NXj [ne] с его древним значением отрицательности заводят в тупик: получается бессмысленный набор корней и нарушается правило о том, что корней должно быть не более трёх. Поэтому нужно сразу же отказаться от мысли, что идея отрицания здесь вообще присутствовала.

Полагаю, что в Среднеиндоевропейскую эпоху эта река была названа местными протоиранцами таким сочетанием биконсонантных корней:

MP + RM + DW = священною водою (реки) + наставление + сомневающимся.

Вся конструкция звучала в то время следующим образм: mep-rem-dew.

В дальнейшем звучание стало меняться: исчезли паузы между биконсонантными корнями, а сами корни превратились в простые звуки, подвластные фонетическим законам протоиранских диалектов, потом – праиранских, а позже и славянских, ибо славяне на каком-то этапе своей истории заняли эти земли и ассимилировали близких по языку, культуре и расовом облику местных иранцев.

Вся эта цепочка фонетических преобразований сработала примерно так: mepremdew > neprẽdv- > НЕПРѦДЫ.

Переосмысление m > n – это явно славянская выдумка: славяне усмотрели в этом слове некое отрицание.

Склонение по падежам древнерусского слова НЕПРѦДЫ – такое же, как у древнерусского слова МОСКЫ, СВЕКРЫ, КРЫ и некоторых других древнерусских существительных женского рода, которые сейчас звучат в современном языке как МОСКВА, СВЕКРОВЬ, КРОВЬ. Это особое склонение полностью вышло из употребления в русском языке и заменилось либо первым склонением, либо третьим. Слово НЕПРѦДЫ, таким образом, было перемещено в первое склонение: НЕПРѦДЫ > НЕПРЯДВА.

Первоначальное значение: река с особым священным статусом, на которой происходил некий торжественный ритуал, когда некий авторитетный человек (вождь или жрец) произносил важную речь для людей, сомневавшихся в том, как им предстоит поступить.

 

Мафия русофобов и здесь поработала: нам научно доказывают, что никакой Куликовской битвы ни в коем случае быть не могло. Так же, как и Ледового побоища. И, кстати, Фермопильского сражения – тоже!

 

16) ОКЕАН (река в древнегреческой мифологии)

Современное значение гидронима: мировая река ОКЕА́Н в древнегреческой мифологии. Кроме того: ОКЕАН – это водоём планетарного масштаба: Тихий ОКЕАН, Мировой ОКЕАН.

Первый вариант среднеиндоевропейской конструкции биконсонантных корней:

XwK + XjX + XN = для предвидения будущего + жертвенный костёр + воинов.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ok-ea-an.

Первоначальное значение: река, на берегу которой был разведён ритуальный костёр с участием воинов этого племени и в целях предвидения будущего.

Второй вариант:

XwK + XjX + NXw = для предвидения будущего + жертвенный костёр + для нас.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ok-ea-no.

Первоначальное значение: почти то же самое, что и в первом варианте, но, по этой версии, мероприятие делалось в интересах нашего племени, без указания на участие в нём воинов.

 

17) ПАРМА (река); ПЕРМЬ (город и древнее название местности; возможно, древнее название какой-то реки)

Современное значение гидронима: итальянская река ПАРМА, на которой стоит город с таким же названием; приток реки По.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

PX + RM + XwX = пропитание (или трапеза) + с наставлением + у реки.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: pa-rm-oa.

Первоначальное значение: река, к которой обращались с просьбою о плодородии окрестных земель.

Попытки установить связи с русским топонимом ПЕРМЬ – пока ни к чему не приводят. В слове ПАРМА понятно всё с первого взгляда – это очень простой случай; слово ПЕРМЬ – либо случайное совпадение звуков, либо древняя переработка, сделанная по фонетическим законам неизвестного языка.

 

18) РЕЙН (река)

Современное значение гидронима РЕЙН: река, протекающая в Западной Европе, впадающая в Северное море и имеющая протяжённость 1233 км.

Историческое значение РЕЙНА знаменуется двумя основными событиями:

Первое событие. 40 тысяч лет назад в дельте именно этой реки возникла та самая общность людей Белой расы, которая сейчас именуется индоевропейцами или, по устарелой терминологии, – арийцами. Позже ранние индоевропейцы стали продвигаться вверх по течению РЕЙНА, перешли затем на ДУНАЙ и проследовали вдоль его берегов вплоть до Чёрного моря. На какое-то время все индоевропейцы полностью размещались в бассейне двух рек – РЕЙНА и ДУНАЯ.

Второму событию я дал название «Рейнская трагедия». Индоевропейцы, жившие на РЕЙНЕ, подверглись нападению и воздействию со стороны неких неиндоевропейских племён, которые частично истребили и частично покорили рейнских индоевропейцев. Дунайские же индоевропейцы остались в стороне от этих событий. В результате Рейнской трагедии Индоевропейский мир поделился на две половины – на западную и восточную, а индоевропейские диалекты – на КЕНТУМНЫЕ и САТЭМНЫЕ. КЕНТУМНАЯ разновидность индоевропейцев возникла именно на РЕЙНЕ.

 

Об этом будет рассказано подробнее в последующих главах этой книги.

 

Здесь же на основе неиндоевропейских племён, захвативших эту местность, сформировалась германская ветвь Индоевропейского мира, поскольку завоеватели не сумели сохранить своего языка и перешли на язык индоевропейский.

В голландском языке: RIJN. Русское название реки более всего похоже на голландское.

В немецком языке: RHEIN; в исландском: RÍN; во французском: RHIN; в верхнелужицком и в нижнелужицком: RYN; в чешском и в словацком: RÝN; в польском: REN; в итальянском: RENO.

В латинском языке: RHENUS.

Кельтское название реки: RENOS.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

RJ + JN = рыдали + пленные женщины.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ri-in.

Первоначальное значение: река, на которой захваченные в плен женщины плакали во время ритуала по их приёму.

Река РЕЙН находится на земле, где издавна закрепились германские племена, и поныне это территория Германии. Но, поскольку предки германцев изначально не были индоевропейцами (арийцами), то возникает вопрос о национальной принадлежности тех, кто дал реке такое: название RJ + JN. Это не могли быть вторгшиеся в Европу захватчики, язык которых не был индоевропейским (арийским), но это вполне могли быть ранние германцы, уже освоившие новый индоевропейский (арийский) язык и отказавшиеся от языка старого.

 

19) СИНЕВИР (озеро)

Современное значение гидронима СИНЕВИ́Р: озеро, расположенное в верховьях реки ТЕРЕБЛИ на высоте 989 м над уровнем моря в Межгорском районе Закарпатской области. Озеро образовалось уже в послеледниковый период вследствие горного обвала, перегородившего течение реки, то есть на памяти живших там индоевропейцев, что и видно из следующей конструкции биконсонантных корней Среднеиндоевропейской эпохи:

SJ + NW + JR = умывались + в новом + посоветовавшись (можно ли?).

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: si-new-ir.

Первоначальное значение: после образования нового озера возникли сомнения, можно ли в этом новом водоёме совершать ритуальные омовения или нет? Иными словами: будут ли ритуальные омовения иметь силу в этом новом озере? После совещания было решено, что делать это можно, и первое омовение было совершено. В честь этого омовения озеро и получило это своё название.

Для сравнения смотрим также статью НЕВА.

 

Обращаю внимание на то, что статьи СИНЕВИР и НЕВА являются одними из самых важных во всём словаре гидронимов. При наличии квалифицированной помощи со стороны палеогеографов или геологов можно было бы с очень большою точностью определить временные рамки Среднеиндоевропейского периода, ибо указанная выше конструкция была составлена в конце этого периода.

 

20) ЭЛЛАДА (название неизвестной реки в Центральной Европе)

Предположительно гидроним ЭЛЛАДА возник в Центральной Европе в среднем течении Дуная (территория современной Венгрии).

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

XjL + LX + DX = ритуальный костёр + в полнолуние + на реке.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: h’el-lā-dā.

Первоначальное значение: та река, на берегах которой мы совершали важный ритуал в полнолуние.

В дальнейшем так стала называться местность, в которой жило данное племя. По мере перемещения племени по Европе, перемещалось и название местности. Когда предки греков окончательно утвердились на юге Балканского полуострова, это название и утвердилось окончательно именно за этим участком Европы.

Более позднее значение: ЭЛЛАДА – греческое название Греции.

 

 

 

Глава двадцать вторая. Феномен различного отношения к четвероногим животным, к птицам и к рыбам

Если давать характеристику Среднеиндоевропейской эпохе, исходя из того, что считалось самым главным для этого времени, то ничего более значительного, чем поклонение Воде, назвать нельзя. Вся эпоха прошла под этим знаком: Вода и только Вода! Но не застоявшаяся, не затхлая, а непременно Вода, струящаяся и напоминающая время; Вода, напоминающая некий способ распространения информации и вообще – духовности.

Ни в Раннеиндоевропейскую эпоху ничего подобного не было, ни в Позднеиндоевропейскую. Закончилась Среднеиндоевропейская эпоха – закончилось и ПОКЛОНЕНИЕ ТЕКУЩЕЙ ВОДЕ.

Закончилось резко и даже с каким-то непонятным отторжением. Поклонение Воде полностью исчезло из массового сознания, и единственным остатком этого поклонения можно назвать только то необыкновенное упорство, с каким индоевропейцы продолжали в дальнейшем сохранять прежние гидронимы, ставшие уже непонятными после окончания Среднеиндоевропейской эпохи. Менялись любые сухопутные географические названия, приходили новые племена взамен старых, но гидронимы почему-то менялись очень редко. Я объясняю это только смутным воспоминанием о былом величии образа Текущей Воды в мифологическом сознании индоевропейцев-арийцев. Или, скорее всего, так: генетическою памятью! Шутка ли сказать: столько тысячелетий поклоняться Воде! Затем было нечто вроде постановления отречься от неё; отреклись-то отреклись, но в душе что-то всё-таки осталось!

Почему индоевропейцы с такою решительностью отвергли Воду – мне непонятно, и я оставляю этот вопрос другим специалистам. Когда таковые появятся.

Одновременно с отказом от поклонения Воде арийцы утратили и огромную часть своей прежней духовной силы, и начались их первые поражения в столкновениях с другими народами. Есть ли тут какая-то связь или нет – не знаю… Впрочем, об этом – позже, а пока возвращаюсь к новым характеристикам Средней эпохи.

Итак, поклонение Воде стояло на первом месте; на втором месте, но уже с большим отрывом, следовало поклонение Луне – об этом я уже упоминал выше. Но чему они поклонялись ещё?

 

На третье место (опять же – с большим отрывом!) я бы поставил поклонение священным рощам и отдельным деревьям. Деревья, скорее всего, имелись в виду конкретные, а не какие-то абстрактные, хотя поклонение Дубу я бы охарактеризовал так: оно касалось всех без исключения дубов, но это был особый случай.

 

Видимо, существовало ещё и что-то вроде поклонения Человеческому Разуму. Но это делалось не явно, а косвенно – и не через утверждение, а через отрицание: отрицалось всё то, что отдалённо напоминало человека и потому могло как бы претендовать на сравнение с ним и поэтому сбить с толку.

Все без исключения четвероногие существа были объектом безоговорочного презрения. И хищные животные, и травоядные; и дикие, и домашние. С четвероногими животными вопрос ставился только так:

– полезно это животное нам или не полезно,

– съедобно оно или не съедобно,

– опасно оно или не опасно.

Индоевропейцев никогда не интересовала красота данного четвероногого животного – только полезность или неполезность! К четвероногим животным не было ни жалости, ни ненависти. Ни в коем случае никакое четвероногое животное не могло обрести статус священного, им не поклонялись, ими не восхищались, их повадками интересовались только исходя из практической выгоды.

 

Помнится, когда я учился в университете, нам говорили, что самые древние сказки и мифы – это те, которые про животных. Дескать, все фантастические сюжеты с говорящими животными – самые древние из всех.

Возможно, так оно и было, но на любую древность всегда найдётся ещё большая древность. И та древность, про которую нам говорили в университете, она относится только к Позднеиндоевропейской эпохе и ни в коем случае не к эпохе Среднеиндоевропейской.

В Среднюю эпоху никаких представлений о говорящих и мыслящих по-человечески животных быть не могло. Существовал очень жёсткий запрет на какое бы то ни было уважение к четвероногому животному – дикому или домашнему.

 

К выводу о том, что всё было именно так, меня привела работа с моими этимологическими словарями русского и латинского языков. А также те примеры, которые приводил ещё Андреев в своей книге. Все среднеиндоевропейские конструкции, описывавшие четвероногих животных, являли именно такое отношение к ним.

Современным людям это может показаться странным и даже предосудительным. Замечу, однако, что это не только наивно, но и очень не скромно – подгонять наших древних предков под какие-то сегодняшние представления о жизни, исходя из такого суждения: мы, современные люди – умны (а как же иначе?), а они, индоевропейцы Средней эпохи – глупы (куда им до нас!). Кто кого умнее – это ещё большой вопрос.

Приведу несколько наиболее ярких примеров:

 

Слово ТИГР – оно считается греческим, но, на самом деле, в нём нет никаких чисто греческих признаков, и я рассматриваю его в своём этимологическом словаре русского языка. Вот какая поразительная конструкция среднеиндоевропейских биконсонантных корней там просматривается:

TJ + GR = запоминающийся + (своими) линиями.

Среднеиндоевропейское звучание: ti-ger или ti-gre.

Первоначальное значение: тот зверь, который запоминается своими линиями на шкуре.

Судя по всему, эта конструкция возникла ещё на ранних стадиях Среднеиндоевропейской эпохи. В предыдущую эпоху этот зверь вообще никак не назывался (как и большинство других!), но в эту эпоху его решили как-нибудь да назвать.

И как же, по мнению древних арийцев, можно было выделить его из общей массы однообразных зверей?

А надо было просто запомнить, что у него есть полосы! Ибо никаких других важных признаков у него замечено не было…

 

ЛОСЯ и ОЛЕНЯ имеет смысл рассматривать вместе, потому что в обоих случаях употреблялся биконсонантный корень XjL [el], который передавал идею любого подъёма или поднимания. Например, так могли назвать костёр, у которого языки пламени поднимались очень уж высоко (как правило, это был торжественный ритуальный костёр).

Так вот, биконсонантным корнем XjL [el] назывались ещё и рога, ибо это были опасные «подниматели» – то, чем животные, обладающие рогами, могли поднять над собою человека. Иными словами: XjL [el] – это опасные «подниматели», которые нужно иметь в виду, когда охотишься на таких животных.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для слова ЛОСЬ:

XjL + KjJ = рогами (поднимающими жертву) + обладающий (имеющий при себе).

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: el-k’i.

В дальнейшем (согласно славянским фонетическим законам): el > lo и k’i > s’, что и привело к современному звучанию этого слова: ЛОСЬ.

Первоначальное значение: опасный зверь, имеющий при себе рога, которыми он способен подбросить вверх того, на кого нападёт; ЛОСЬ.

Безрогий ЛОСЬ так не мог называться. Он не представлял опасности, и отношение к нему было другое.

 

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для слова ОЛЕНЬ:

XjL + JXj + XN = поднимателями (рогами) + резво (угрожающий) + охотнику.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: el-je-an.

Первоначальное значение: ОЛЕНЬ – это тот зверь, который способен угрожать охотнику с помощью своих рогов.

 

Общая мысль: ЛОСЬ и ОЛЕНЬ имеют рога, опасные для человека.

Но рога рогам – рознь, и некоторые рога считались полезными для человека, если их использовать в качестве музыкального инструмента!

 

Вот среднеиндоевропейская комбинация биконсонантных корней для слова РОГ:

XjR + XjG = разбросанных + созываю.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: er-eg.

Позже (согласно славянским фонетическим законам): ereg > rog-, но эти фонетические подробности я опускаю.

Первоначальное значение: рог – это музыкальный инструмент, с помощью которого собирают воедино людей, которые разбрелись в разные стороны.

 

В одних случаях, РОГА́ – это то, что опасно для нас («подниматели»), а в других случаях, РОГ – это то, из чего можно сделать полезный для нас музыкальный инструмент. Вопрос не ставился так, что РОГА – это нечто красивое на вид, или это то, что приносит пользу животному, спасая его от нападений. Вопрос понимался только так: опасно или не опасно для нас, полезно или не полезно для нас.

И никак иначе не рассматривается никакое другое четвероногое животное.

БЫК, например, – это делающий вой (раздражающий нас своим воем); КОНЬ – это тот, которого нужно утомительно долго запрягать (имелось в виду только домашнее животное); ЛЕВ – это тот, кто впивается зубами… Примеры можно продолжить, но всем интересующимся я могу только посоветовать читать мои два этимологических словаря…

Кстати, у ранних славян (у древних русичей – в том числе) животные считались неодушевлёнными предметами.

 

И совершенно другим было отношение к птицам! Ими откровенно восхищались; их повадки изучали и описывали в тех названиях, которые получали птицы.

К рыбам тоже проявлялся заметный интерес, но, гораздо более сдержанный. В иерархии духовных ценностей они стояли ниже птиц, но выше четвероногих животных.

Отношение к птицам было совершенно восторженным и отличалось от отношения к рыбам в пользу большей эмоциональности. Я вполне допускаю, что птицам могли поклоняться и с какого-то момента даже и обожествлять их.

В чём причина такой разницы отношений к разным живым существам?

Я думаю, ход рассуждения арийцев Средней эпохи был таким:

– Мы восхищаемся птицами, потому что они умеют делать то, чего мы не умеем – летать. Мы завидуем им и считаем это сверхъестественным свойством.

– Подобным же образом, но уже не в такой степени мы завидуем и рыбам: они умеют плавать в воде; мы тоже умеем плавать, но всё-таки жить в воде мы не можем!

– Четвероногих же существ мы презираем за то, что они чем-то похожи на нас (млекопитающие, как и мы!), но они ведь ничего не соображают. Мы умеем мыслить (MN [men] – мысль и человек, одновременно), мы на двух конечностях ходим, а двумя другими можем выполнять какие-то полезные действия, а они двигаются на четырёх конечностях, ничего не умеют, ничего не понимают…

Подозреваю, что по поводу четвероногих существ, у арийцев всё было намного серьёзнее. Не люблю злоупотреблять научными терминами, но здесь употреблю: это был некий важный табуизм.

 

А теперь покажу и прокомментирую несколько примеров, связанных с птицами.

 

Среднеиндоевропейская комбинация биконсонантных корней для слова ВОРОНА выглядит так:

ВОРОНА

WR + NX = ветки (укладывающая) + клювом.

Среднеиндоевропейское звучание: wer-na.

Первоначальное значение: птица, которая строит клювом большие гнёзда, ВОРОНА.

Никакое четвероногое животное не могло быть названо по признаку такого наблюдения над ним; как оно делает своё жильё – это никого не интересовало. Ничего, кроме степени полезности и степени опасности! Но здесь речь идёт о птице, а на птицу не распространялось презрение и равнодушие человека к четвероногим животным.

 

ИВОЛГА

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для слова ИВОЛГА получается такая:

JW + WX + GL = правильное место + на развилке веток + птичье.

Среднеиндоевропейское звучание этой конструкции: ju-wa-gle.

В дальнейшем: jū > jī > i – по славянским фонетическим законам могло быть только так! А кроме того, происходит перестановка согласных (метатеза), всегда такая трудно доказуемая, но здесь вполне очевидная: gl > lg. И, таким образом, возникает современное русское слово ИВОЛГА.

Первоначальное значение этой среднеиндоевропейской конструкции нуждается в особом пересказе: птица, которая выбирает себе для строительства гнезда развилку двух веток.

Здесь опять – то же самое: человек с интересом наблюдает за птицею, от которой ему нет никакой пользы. Наблюдает просто так, из любопытства… Между прочим, гнёзда ИВОЛГИ, как правило, располагаются на очень большой высоте. Чтобы увидеть гнездо ИВОЛГИ и понять, на каких ветках и как это гнездо построено – на эту высоту ещё нужно взобраться с риском для жизни!

 

ДРОЗД

Было несколько похожих по смыслу среднеиндоевропейских конструкций, от которых образовалось название этой птицы в русском языке (и в других славянских), в латинском, в древнепрусском, литовском и латышском, а также в германских языках. Пересказывать все эти варианты я не буду, а просто покажу в качестве некоего образца точную этимологию именно русского слова. Она такова:

DR + GjD = удерживает + наслаждением.

Среднеиндоевропейское произношение: dre-g’d.

В дальнейшем: dreg’d > drozd- – в соответствии с фонетическими законами.

Первоначальное значение: певчий ДРОЗД – птица, поющая настолько приятно для слуха, что невозможно перестать слушать её.

Иначе говоря, в понимании арийцев нескольких индоевропейских ветвей, это была птица, которая заставляет задержаться для того, чтобы послушать её, насладиться пением и т.п. Общее индоевропейское мнение было таковым: эта птица останавливает нас, когда мы идём мимо! Можно ли представить себе, чтобы индоевропеец остановился в изумлении и смотрел как на чудо на какое-нибудь четвероногое животное? Представить-то всё возможно, но я таких примеров не знаю ни одного, а названия птиц – почти все именно таковы!

 

ГОЛУБЬ (слово общее для славян и италийцев) – птица, которая поражает нас тем, что улетает в небо, а потом сама же и возвращается к нам.

КРЕЧЕТ – охотничья птица, уже тогда прирученная человеком.

СОЙКА, птица, которая закапывает в землю свою еду, чтобы потом, в голодное время, достать её (это ж надо было приглядываться к ней – с чистым любопытством, без всякой практической пользы!).

РЕМЕЗ – это та самая птичка, которая вьёт свои гнёзда в виде мешочков, свисающих над водою с ветвей ивы. Среднеиндоевропейская конструкция, от которой произошло русское название этой птицы, пересказывается современными словами примерно так: получившая наставления от Высших Сил. Говоря по-нашему, эту птичку сам Господь Бог научил делать такие невероятные гнёзда!

 

Но более всего меня поразили индоевропейские слова, обозначающие птицу ЛЕБЕДЬ. В Индоевропейском мире существует несколько похожих между собою конструкций для обозначения птицы ЛЕБЕДЬ. Даже и у славян мы видим не одну-единственную среднеиндоевропейскую конструкцию, как это бывает обычно, а две. Чтобы упростить изложение, я покажу лишь ту конструкцию, которая привела к возникновению русского слова ЛЕБЕДЬ:

XjL + BhX + XjDh = взлетающая + белая (птица) + из-за стены (камышей).

Среднеиндоевропейское звучание: el-b^ha-ed^h.

Первоначальное значение: птица, поражающая нас своею белизною, когда она внезапно для нас взлетает из-за стены камышей, в которых она до этого пряталась.

Опять же: мы видим здесь восхищение и восторг, которые выражались с большим трудом тем, ещё очень скудным на изобразительные средства языком Средней эпохи. Языком, который, по мнению Андреева, был так похож на современный вьетнамский.

 

Примеры с рыбами показывать не буду. Они не очень интересны – во всех среднеиндоевропейских конструкциях, описывающих рыб, заметна заинтересованность человека в образе жизни рыбы, её повадках. О четвероногих животных никогда не говорилось так заинтересованно, как о рыбах… Но о птицах говорилось намного интереснее – с восторгом, с почтением, с удивлением, каковых чувств рыбы всё-таки не заслуживали.

 

Завершая главу, выскажу три таких предположения:

1) В рамках мифологического сознания того времени, четвероногие животные считались людьми, утратившими душу. Это были как бы падшие люди. И потому презираемые!

2) Четвероногие животные стали со временем прообразом будущих представлений белого человека о дьяволе, о нечистой силе и так далее. Видимо, было что-то ещё. Возможно, это было как-то связано с людьми другого происхождения, которые могли встречаться арийцам Средней эпохи. Этих людей могли принимать за животных или уравнивать их с ними. Очень осторожно допускаю, что это могли иметься в виду неандертальцы.

3) Птицы же стали прообразом будущих ангелов. Человек сравнивал самого себя с птицами, ставил себя на их место и отсюда происходили всевозможные фантазии, которые потом воплотятся в поздних индоевропейских мифологиях.

 

Звукоподражания – вот что важно! Люди не имели права подражать голосам никаких живых существ! Запрет распространялся даже и на птиц! Но, вместе с тем, считалось, что живые существа подражают человеческой речи и произносят нечто членораздельное. Все птичьи крики типа ГА-ГА-ГА!, КУ-КУ!, КУКАРЕКУ! – каким-то образом истолковывались в том смысле, что это были некие понятные человеку слова. То же касалось и четвероногих животных.

 

О том, как распределялось внимание арийцев Средней эпохи к животным и природе, я коротко рассказал всё. Люди разглядывали окружающий мир, и что-то поражало их больше, а что-то меньше; всем явлениям они должны были не просто дать свою оценку, а выработать правила, по которым следовало относиться к одним явлениям так, а к другим иначе. Это было нечто вроде морального кодекса.

Я пока ничего не рассказал о богах. Но – попытаюсь…

 

 

 

Глава двадцать третья. Теонимы. Рождение и младенчество арийских богов

Представления народа о его богах – это, на самом деле, представления народа о самом себе. Ибо каковы люди – таковы и боги. И наоборот. Если присмотреться к раннеиндоевропейским божествам и задуматься над тем, как они возникли и почему, то пищи для размышлений будет более, чем достаточно. На эту тему стоило бы написать отдельную книгу, но только с точки зрения этимологий по методике Андреева. Ибо теоним – это всего лишь слово, а всякому слову соответствует своя этимология; бог же сам по себе – это уже нечто другое. Так вот: я специалист по этимологиям, а не по домыслам о чём-то другом! Все остальные точки зрения – это соблазн легко и с умным видом поболтать на возвышенные темы, а в конечном счёте – обман. И обман, как правило, сладостный – один только греческий пантеон поражает так, как никакой другой пантеон на всей нашей планете: войдёшь в этот немыслимый мир, и выходить не захочется – до такой степени он притягателен… Но, кроме греческих богов, были ведь в Индоевропейском мире и другие боги – конечно, не столь же яркие, как у греков, но тоже – достаточно интересные! Более того: даже, если и считать, что греческая мифология возглавляет всю индоевропейскую мифологию, то и тогда можно полностью понять величие древних греков только с помощью знаний обо всей остальной арийской мифологии.

Тем более, что я и не ставлю такой задачи: изучать одних только греков в ущерб остальному Индоевропейскому миру; греки превосходили всех остальных арийцев силою воображения, но ведь и другие арийцы порою превосходили греков по каким-то другим показателям – то по тем, то по этим. В любом случае, всё развитие древних индоевропейцев-арийцев шло только и только через их представления о богах, и мимо этих представлений не проскальзывало ничего в их жизни.

 

Все божества Арийской цивилизации – родом из Среднеиндоевропейской эпохи! Со временем их образы подвергались доработке и менялись затем до неузнаваемости, но в любом случае цепочка преобразований всегда тянется от Средней эпохи и до наших дней. А наши дни – это эпоха Позднеиндоевропейская. К примеру сказать, древнегреческие мифы – это уже наши дни, и так же точно – все остальные позднеиндоевропейские представления о божествах и обо всём, что с ними связано.

 

Рассуждаем так: любой мифологический образ всегда как-то называется, это всегда некое слово. А любое слово в любом современном индоевропейском языке всегда имеет свою родословную, восходящую к Средней эпохе. Исключение составляют только слова инородного происхождения, которые, по условиям этой моей книги, вообще не рассматриваются. Чужие слова впервые стали протискиваться в языки арийцев лишь на Позднеиндоевропейском этапе, и среди них могли быть – и были на самом деле! – имена посторонних божеств, которые не имеют никакого отношения к индоевропейской истории, к арийскому менталитету и, стало быть, они для нас как бы и не существуют вовсе.

Любое позднеиндоевропейское слово происходит от конструкции двух или трёх биконсонантных корней, сложенных воедино в Среднеиндоевропейскую эпоху. И лишь изредка бывают случаи, когда современное индоевропейское слово происходит от одного-единственного биконсонантного корня. Напомню:

– 1 (одиночный биконсонантный корень);

– 1 + 1;

– 1 + 1 + 1.

И больше никак иначе!

Поскольку любое имя любого исконно арийского бога – это всего лишь позднеиндоевропейское существительное, которое было создано в Среднюю эпоху, то и подход к этим существительным должен быть таким же точно, как и ко всем остальным индоевропейским словам. Это же самое касается и любого явления любой мифологии любого индоевропейского народа.

 

С самого начала я должен оговориться: я не рассматриваю мифологию кельтскую и германскую.

Кельты – это настоящий арийский народ, по языку родственный италийцам, но они уже в Позднюю эпоху претерпели некое постороннее влияние, в результате чего у них поменялось мышление настолько сильно, что после этого кельты оказались словно бы на далёкой окраине Индоевропейского мира. Условно говоря, они с какого-то времени вообще перестали быть индоевропейцами, ибо с ними произошла некая духовная катастрофа, которая просто испепелила их исконно индоевропейский менталитет… Почему так получилось – не берусь судить. Скорее всего, это было некое разрушительное воздействие со стороны…

Что же касается германской мифологии, то она вызывает у меня сильнейшее недоверие в смысле своей принадлежности к Индоевропейскому миру. Самым странным образом, я не сумел сделать ни единого достоверного этимологического исследования ни по единому древнегерманскому божеству! Все мои познания, полученные от открытий Николая Дмитриевича Андреева, просто-напросто оказываются бесполезными, когда начинаешь изучать германскую мифологию. По некоторым божествам у меня возникали какие-то мысли, но они всегда были неокончательными и расплывчатыми… Я объясняю это тем, что прямые предки германцев были не индоевропейцами, а чем-то совершенно иным. Они освоили когда-то индоевропейский язык, но подвергли его сильным искажениям, введя туда множество посторонних слов. Это же самое касается и мифологии! Германский взгляд на мир сильнейшим образом отличается от исконно индоевропейского взгляда, и, если германцы и пересказывали в своей мифологии какие-то индоевропейские сюжеты, то эти сюжеты проходили при этом столь сильную неиндоевропейскую переработку, что, с моей точки зрения, нет никакого смысла принимать их всерьёз в качестве образцов древнего арийского мышления.

 

Это опять из области тех самых всеобщих вежливых поклонов, которые я делать отказываюсь. Подыгрывать германским фантазиям о самих себе – я не буду, но и лечить германцев от непомерной гордыни и завышенных самооценок – это не моя забота. Время всё расставит по своим местам…

 

Кельтскую мифологию я вежливо и даже с некоторым почтением отодвигаю в сторону, а германскую просто отбрасываю как ненужную обузу. Если кто-то найдётся, кто сумеет доказать с помощью честных этимологических исследований (именно так и никак иначе!), а не с помощью пустой болтовни принадлежность германских богов к Индоевропейскому миру, то честь тому и хвала, мне же эта задача оказалась не под силу.

На случай удивлений или возмущений, напоминаю, что цель моей книги показать развитие индоевропейского (арийского) менталитета, а не какого-либо другого, а цель этой главы показать это на примере индоевропейской мифологии, что я и делаю!

 

Наиболее поучительными мне представляются следующие образцы арийского мифологического самосознания: Рама (1), Рем (2), Ромул (3), Див (4), Несс (5), Навка (6), Вий (7), Лель (8), Афродита (9), Венера (10), Нептун (11), Посейдон (12), Тиресий (13), Титан, Титаны (14), Атлант, Атланты (15), Боян (16), Велес или Волос (17), Перун (18), Перкунас (19), Сварог (20), нарты (21). Именно об этих персонажах индоевропейской мифологии и пойдёт речь в этой главе.

 

Для начала я предлагаю взять для рассмотрения двусогласный корень RM [rem] – один из самых важных в Индоевропейском мире. Его значение таково: наставление, назидание; указание на то, как нужно поступать правильным образом.

 

А теперь берём персонаж индийской мифологии, который на санскрите назывался словом RĀMA, а в русском написании записывается без указания на долготу гласного как РАМА (1). Вся моя книга пишется на русском языке, поэтому, из уважения к этому языку, будем придерживаться русских написаний. Цветистое и чрезвычайно многословное описание того, кем был этот самый РАМА у древних индийцев, я опускаю без малейшего сожаления. Гигантское количество добавлений – это всего лишь поздние переосмысления, а в основе всего лежит один-единственный биконсонантный корень RM [rem], обозначавший идею наставления или назидания.

Вывод я делаю такой: изначально был даже и не бог (и не полубог!), а просто некий очень умный и уважаемый человек, к советам которого прислушивались так часто, что самого этого человека назвали биконсонантным корнем RM [rem]. Было это в самом начале Средней эпохи, когда арийцы додумались складывать двойные конструкции биконсонантных корней, но иногда считалось возможным высказываться и с помощью одиночных биконсонантных корней, вот как в этом самом случае.

По биконсонантному корню RM [rem] приведу ещё один пример: вспомним древнеримскую мифологию и историю о том, кто основал город РИМ. Это было два брата: РОМУЛ и РЕМ (ROMULUS и REMUS). Все подробности той истории я отметаю за ненадобностью, первого из братьев немного отодвигаю в сторону и скажу пока только о втором брате – о РЕМЕ (2): РАМА (1) и РЕМ (2) – это совершенно одно и то же. Оба мифологических персонажа имели фактически одно и то же имя!

Могло ли так быть, что прототипом РЕМА и РАМЫ был один-единственный человек, слух о котором разошёлся по всему Индоевропейскому миру?

Да, возможно, так и было, но я всё же склонен подозревать, что изначально это были два совершенно разных человека, которым просто дали одно и то же имя.

Дело в том, что биконсонантный корень RM [rem] принадлежал к числу наиболее употребительных и характерных для той эпохи. Имя RM [rem] – очень уж простое, и в разных концах Индоевропейского мира им могли назвать разных умных и достойных людей, которые были склонны давать дельные советы, чем и снискали к себе всеобщее уважение. Для меня важно не это. Важно то, что слова РАМА и РЕМ – очень древние: они возникли не из двойной или тройной конструкции биконсонантных корней, а из одного биконсонантного корня, что говорит об их чрезвычайной древности. Такое могло случиться только на стыке двух эпох – конца Раннеиндоевропейской и начала Среднеиндоевропейской. Осмелюсь дерзко предположить, что теонимы РАМА и РЕМ должны быть причислены к числу древнейших в Индоевропейском мире!

Имя РОМУЛ (3) – это уже два биконсонантных корня. Конструкции, состоящие из двух биконсонантных корней, как правило, являются более древними, нежели тройные конструкции. В данном случае конструкция здесь была такая:

RM + WL = наставлением + славного воина (снабжённый).

Среднеиндоевропейское звучание: rem-ul.

Первоначальное значение: тот, кто получил наставление от военного вождя (доблестного воина).

Не сомневаюсь в том, что и РЕМ, и РОМУЛ – это имена одного и того же человека, которого называли по-разному – то так, то этак. Позже, однако, в связи с процессами словообразования, возникло такое ощущение: это два близких по духу человека, а отсюда появились представления и о двух братьях.

 

Другой мифологический персонаж с именем, состоящим всего лишь из двух биконсонантных корней, очень коротко описан в книге Андреева. Это божество по имени ДИВ (4). Это тот самый славянский языческий бог, который упоминался в «Слове о полку Игореве». Между тем, действие «Слова» происходило в конце 12-го века нашей эры, а когда была составлена среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для обозначения этого божества? Я думаю, это была начальная стадия Средней эпохи. То есть божество ДИВ также относится к числу древнейших.

Конструкция биконсонантных корней для этого теонима:

DJ + WXw = днём + разящий.

Среднеиндоевропейское звучание: di-wo.

Первоначальное значение: громовержец; божество, способное поразить молнией даже и среди бела дня.

Общеиндоевропейский образ бога-громовержца следует возводить именно к этому божеству и ни к какому другому! Все остальные индоевропейские громовержцы были с самого начала названы как-то иначе и о том, что они были вообще громовержцами, мы узнаём не по их названиям, а по сопроводительным мифологическим описаниям, которые являются более поздними фантазиями. Славянский бог ПЕРУН, о котором речь пойдёт позже, как раз такой случай: изначально он не имел отношения ни к каким громам и молниям!

 

Древнегреческий кентавр по имени НЕСС (5) – это тот самый, который отравил Геракла своею кровью.

Тут очень хочется вспомнить про озеро ЛОХ-НЕСС, о котором я писал в двадцать первой главе, но я бы предостерёг делать такое сравнение. Да, сходство есть: и там, и там мы наблюдаем биконсонантный корень NS [nes] с его значением: устрашать без применения силы. Но в случае с ЛОХ-НЕССОМ биконсонантный корень был один-одинёшенек и не составлял никакой конструкции, здесь же просматривается среднеиндоевропейская конструкция из двух биконсонантных корней:

NS + SXw = устрашающе + прыгающий.

Среднеиндоевропейское звучание: nes-so.

Первоначальное значение: возможно, имелся в виду кентавр, но доказать это невозможно. Некто, кто мог устрашающе прыгать – это и всё, что мы видим, а нагромождать сверх этого какие-то фантазии – такое было простительно древним людям, а нам, современным, делать такие вещи должно быть стыдно.

 

Растиражированная средствами массовой информации триада ЯВЬ, ПРАВЬ и НАВЬ – что это такое?

Если коротко ответить, то фальсификация.

А между тем, современные неоязычники добавили к этой игре слов ещё одно словцо, и получилась ещё одна кричалка-речёвка:

ЯВЬ – ПРАВЬ – НАВЬ – СЛАВЬ.

Всё это чепуха, но слово НАВЬ всё-таки возьмём для разбора, а заодно с ним возьмём и персонаж славянской мифологии НАВКА (6), дошедший до нас во многом через малороссийские предания. Поскольку малороссийские диалекты возникали при активном участии степных племён неиндоевропейского происхождения, то древнерусское слово НАВЬКА этим степнякам было непонятно на слух, и они переделывали его то в слово МАВКА, то в слово НЯВКА, после чего оно стало элементом малороссийской мифологии, а писатель Михайло Михайлович Коцюбинский (1864-1913) так даже и увековечил этот образ в своей фантастической повести «Тени забытых предков».

 

Сейчас бы я уже не стал читать такое, но в 1971-м году, когда я служил в армии и с каким-то пищевым отравлением попал однажды в полковую санчасть, я, помнится, зачитался томом из собрания сочинений Коцюбинского. И был потрясён образом этого женского оборотня. Я теперь понимаю: образ мерзкий, и не случайно русское национальное самосознание изгнало из русских народных сказок всю эту нечисть. Баба-Яга и Кощей-бессмертный – это, конечно, исконно индоевропейские мифологические образы, но всё же они более человечны, чем все эти бесконечные мавки-нявки, которыми переполнена болезненная малороссийская мифология.

Вспоминаю сейчас свои чувства, когда я читал ту повесть Коцюбинского – это было ощущение экзотики. Я читал не про славян и не про индоевропейцев – это было описание людей другого происхождения! У Гоголя мы видим намного большее нагромождение ужасов, не свойственных индоевропейскому, славянскому и русскому самосознанию, но у него всё это осуждалось, и потому у Тараса Бульбы один сын имел героический тип поведения (он же нордический и индоевропейский), а другой оказался предателем. Я теперь понимаю, что Коцюбинский, который заставлял своего читателя восхищаться этим миром (мавки, Черемош, трембиты), который прославлял Европейский Запад и презирал Россию – писатель откровенно слабый – не чета Гоголю! – да и человек непорядочный.

 

У Андреева по поводу НАВКИ находим такую среднеиндоевропейскую конструкцию биконсонантных корней, которой я даю следующее развёрнутое пояснение:

NX + WJ = пахнет (когда принюхиваемся) + на дереве.

Среднеиндоевропейское произношение: nā-wi.

Первоначальное значение: труп, захороненный, по обычаю лесных охотников, на дереве, для того, чтобы его не съели дикие звери. Видимо, такое захоронение делалось зимою, в условиях невозможности закопать труп в землю. А может быть, и летом, но в условиях сильной спешки и в качестве временного захоронения: тонкое дерево пригибалось к земле, к нему привязывался труп, и затем дерево отпускалось. Имелось в виду, что труп потом будет снят и захоронен по-другому.

 

Есть и другие мнения по поводу такого рода захоронения: якобы этому придавалось какое-то особое значение, и из каких-то ритуальных соображений различные племена Земного шара, ведущие охотничий образ жизни, такое почему-то делали – спорить не буду…

 

Обращает на себя внимание другое обстоятельство: имелся в виду пахнущий труп! НАВЬ – это труп неизвестного человека, неожиданно найденный охотниками в лесу: он находится на дереве, сильно пахнет и устрашает.

Слово НАВКА – это какое-то позднее переосмысление слова НАВЬ. Пóзднее – в том смысле, что оно было сделано уже в Позднеиндоевропейскую эпоху.

 

ВИЙ (7). По мнению Н.В. Гоголя, «Вий есть колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем назывался у малороссиян начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли». Следует добавить, что ВИЙ не является выдумкою Гоголя, это персонаж восточнославянской мифологии.

Полагаю, что в древнерусском языке слово ВИЙ должно было бы звучать так: ВИИ – в два слога. В современном русском, если бы это слово в нём сохранилось, оно бы звучало так: ВЕЙ – в один слог.

Одно из представлений о ВИИ: это некое чудовище, у которого веки свисают до самой земли; веки нужно поднять – вручную или с помощью инструментов, – чтобы чудовище могло пользоваться своим страшным зрением, которым оно способно убивать (вспомним Медузу Горгону у греков). В народных преданиях в качестве инструментов называют ВИЛЫ, но это слово могло быть выбрано просто по аналогии со словом ВИЙ: ВИЛЫ и ВИЙ – звучит похоже. В конструкции, которую я показываю ниже, фигурирует инструмент, который индоевропейцы называли биконсонантным корнем JXw [jo], одно из значений которого: ухват. Ухват – это то, чем поддерживают тяжёлый горячий горшок, к которому нельзя прикоснуться руками.

Этимология теонима ВИЙ (ВИИ, ВЕЙ) представляется мне в виде такой конструкции двух биконсонантных корней:

WJ + JXw = свисающее + поддерживаем (чтобы не упало).

В Среднеиндоевропейскую эпоху это должно было звучать так: wi-jo.

 

Бог ЛЕЛЬ (8) – это очень простой случай. Один биконсонантный корень, повторенный дважды. Проклинатели Андреева из русофобского стана (не буду называть имён) утверждали, что такого у индоевропейцев быть не может и вменяли ему в вину слово БАБА, которое тот описал в своей книге. БАБА – это слово, состоящее также из одного биконсонантного корня, повторенного дважды: BX (болтать), произносившегося в Среднюю эпоху как [ba]. Дескать, не может быть такого, чтобы индоевропейцы называли женщину столь непочтительно:

болтающая + болтающая.

Именно это слово считается особо опасным преступлением Андреева против науки! Так вот ЛЕЛЬ – такое же точно слово – и тоже андреевское:

LXj + LXj = любить + любить.

Среднеиндоевропейское звучание: le-le.

Первоначальное значение: очень сильно любить.

Современное значение почти такое же: ЛЕЛЕЯТЬ – любить и одновременно тщательно оберегать. Слово ЛЕЛЬ – этого же происхождения. Имелся в виду бог, который вдохновляет на любовь.

 

Есть мнение, что божество ЛЕЛЬ – кабинетная выдумка уже нашего времени. Ничего подобного! Славяне часто представляли себя двух богов: один ЛЕЛЬ, а другой ПОЛЕЛЬ (не рассматривается) – якобы они были братьями. Мифологические сюжеты, которые сопутствовали представлениям об этих братьях, я опускаю, как всегда, без малейшего сожаления. Общеславянский глагол ЛЕЛЕЯТЬ просто не мог остаться без олицетворения! Греки при всяком удобном случае олицетворяли всякое явление: время, зависть, раздоры. А почему славяне не могли обожествить того, кто ЛЕЛЕЕТ?

 

Поскольку я затронул тему любви, то можно было бы обратиться сразу же к двум известным мифологическим персонажам Индоевропейского мира, имеющим отношение к любви: это АФРОДИТА (9) и ВЕНЕРА (10).

Первое слово – греческое, второе – латинское.

Начинаю с латинского слова, а не с греческого, ибо этого требует смысл всего изложения.

ВЕНЕРА – это искусственно созданное русское слово, и в латинском языке такого слова не было. В латинском языке в форме именительного падежа видим VENUS, в форме родительного – VENERIS, а корень слова, стало быть: VENER-. Это и есть то самое третье склонение, на котором происходит обычно нервный срыв у плохих студентов, после чего следует полная отключка сознании при слове «латынь». Поясню ещё раз: богиня любви по-латыни – VENUS, но этимологическому исследованию подлежит всё же корень VENER-.

Вот как образовался этот корень в Среднеиндоевропейскую эпоху.

GwXj + NS = женщина + неприступная.

Среднеиндоевропейское звучание конструкции: g^we-nes.

В дальнейшем, по италийским и латинским фонетическим законам: g^we > we, nes > ner.

В лингвистике это записывается так: g^we-nes > wener.

В раннем латинском языке буква «V» произносилась как современный английский звук [w], поэтому слова VENUS и VENERIS, как, впрочем, и все остальные латинские слова с этою буквою, строго говоря, было бы желательно произносить именно со звуком [w], чего сейчас уже никто не соблюдает – разве что самые заядлые латинисты.

Первоначальное значение: недосягаемая женщина. Имелось в виду одно из двух: женщина, недоступная для мужчин в силу своего общественного статуса (жрица, могущественный вождь) или в силу божественного происхождения. Думаю всё же, что изначально имелась в виду земная женщина с особым статусом.

И теперь можно перейти к греческой богине, потому что здесь – похожий случай.

АФРОДИТА – греческая богиня любви и красоты.

Принято считать, что греческое слово ἈΦΡΟΔΊΤΗ образовано от греческого же слова ἈΦΡΟΣ – пена. Отсюда происходили домыслы о том, что эта богиня родилась из морской пены. Считаю, что первоначальное Ἀ- в имени греческой богини следует воспринимать как греческую отрицательную приставку. В нашем понимании, это приставка НЕ-, которая отрицает всё то, что будет сказано после неё!

И, таким образом, в слове АФРОДИТА следует рассматривать лишь корень -ФРОДИТ-, что я и делаю, предлагая следующую конструкцию среднеиндоевропейских биконсонантных корней:

BhR + XwD + JT = беременности + зарождением + ставшая.

Среднеиндоевропейское звучание: b^hr-od-it.

В дальнейшем, по греческому фонетическому сценарию: b^h > p^h > f.

Первоначальное значение: та, которая забеременела. Или: та, которая в принципе может забеременеть, то есть: обыкновенная женщина.

И теперь вспоминаем об отрицании, и у нас получается такое значение: та, которая НЕ может забеременеть даже и в принципе. Или так: та, которая НЕ является обыкновенною женщиною, хотя и похожа на неё внешне. И после этого возвращаемся к этимологии слова ВЕНЕРА и наблюдаем примерно то же самое значение: неприступная женщина!

Вот это и есть истинный показатель индоевропейского родства: когда одна и та же мысль выражается у двух разных народов двумя совершенно разными способами. Погоня за чисто внешним сходством слов, как правило, приводит ко всяким глупостям, типа морской пены, из которой якобы вышла АФРОДИТА.

Смысл обоих значений – ВЕНЕРА и АФРОДИТА – получается таким: женщина, к которой невозможно подступиться с мужскими намерениями по причине того, что она величественна! Вполне допускаю, что представления о необыкновенной красоте этого образа родились позже, и первоначально это была могущественная женщина (вождь или жрица), перед которою все просто трепетали. Значение «богиня» могло быть изначальным, но, скорее всего, пришло позже.

 

В шведском языке есть слово VÄN, которое шведы произносят так: [вэнн]. Означает это слово понятие «друг» и от него образуются в этом же языке и другие однокоренные слова: VÄNINNA (подруга), VÄNSKAP (дружба). Так вот, именно это слово и было объявлено родственным латинскому слову VENUS – дескать, у шведов дружба, у латинян – любовь… С таким же успехом я могу взять русское слово ВЕНЕЦ и увязать его с помощью словоблудия со словом VENUS: дескать, там богиня красоты, а здесь – то, чем венчают. И вообще, общепризнанным является мнение, что этимологические исследования – легчайшая наука: знай себе сравнивай СЕКРЕТ и СОКРЫТИЕ, GIRL и ГОРЛИЦУ, ГЛОБУС и КОЛОБОК, а тогда, глядишь, и прослывёшь умным…

 

В древнеримской мифологии НЕПТУ́Н (11) – имя, принадлежавшее богу морей и потоков. С точки зрения языкознания, существительное мужского рода второго склонения NEPTŪNUS принадлежит латинскому языку, из чего можно сделать предположение, что бог НЕПТУН, возможно, был не только латинским, но и общеиталийским.

Этимология этого слова, как мне представляется, не должна вызывать трудностей, ибо здесь всё очень просто:

NXj + PT + WN = не + толкающий + старец.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ne-pt-un.

Первоначальное значение: водяной (морской) старец, который не топит людей. То есть: мудрое водяное божество, которое проявляет милосердие к людям.

Допускаю, однако, что эта простота – кажущаяся и решение должно получиться намного более сложным. Мною прорабатывались другие варианты, но они ни к чему вразумительному не привели. Конструкция, показанная выше, – самая убедительная!

Тем не менее, в качестве очень осторожного предположения выдвигаю следующую мысль:

Когда я составлял Дополнительный список биконсонантных корней, я так и не сумел в точности описать значение корня MP [mep]. Вполне допускаю, что его – водяное божество. Особой уверенности, впрочем, в этом не проявляю, но то, что MP [mep] означает обретение силы от речной или родниковой воды – это совершенно точно! Предположение, что это просто водяное божество многое бы объяснило, и в рамках этого предположения, я выстраиваю такую конструкцию биконсонантных корней:

MP + TW + WN = ради водяного божества + совершает ритуал + жрец.

Звучание конструкции: mep-tu-un.

В дальнейшем: meptuun > meptūn > NEPTŪN-.

Как получилось затем, что m > n, – непонятно, и такого фонетического закона нет, но, быть может, здесь было какое-то переосмысление и уподобление с каким-то другим похожим словом, возможно, это была дисконтактная регрессивная ассимиляция со вторым сонорным в этом же слове…

Как бы там ни было, но эта версия нуждается в дальнейшей проработке, и пока что принимать её всерьёз не стоит.

 

В древнегреческой мифологии бог ПОСЕЙДОН (12) – это повелитель морей. Гнедич, в своём переводе «Илиады» на русский язык употреблял также имя ПОСЕЙДАОН (ΠΟΣΕΙΔΆΩΝ), и мы его так же будем учитывать.

Среднеиндоевропейская конструкция трёх биконсонантных корней:

PXw + SJ + DX = защищающий + при купании + на реке.

В Среднюю эпоху это звучало так: po-sej-da или po-si-da.

Первоначальное значение: доброе водяное божество, оберегающее людей, находящихся в воде.

Современные представления об этом боге мы имеем, прежде всего, со слов Гомера: это брат Зевса, весьма суровый и часто немилосердный к людям древнегреческий бог моря ПОСЕЙДОН. Но, судя по конструкции биконсонантных корней, сложенных в Среднеиндоевропейскую эпоху, это было божество с такими же точно свойствами, как и у НЕПТУНА. Иными словами: и НЕПТУН, и ПОСЕЙДОН поначалу воспринимались как добрые спасители на воде, но позже отношение к ним изменилось. Напомню, что злой и мстительный ПОСЕЙДОН в «Одиссее», досадуя на то, что Зевс запретил ему убивать Одиссея, страшно издевается над ним своими волнами, а спасает Одиссея богиня Левкотея (здесь не рассматривается), которая обладала намного более низким статусом, чем ПОСЕЙДОН, но своё дело знала: ей вменялось в обязанность заниматься именно спасением утопающих в море. Стало быть, с ПОСЕЙДОНОМ произошло какое-то переосмысление по сравнению с первоначальным значением!

 

В греческом написании ΤΕΙΡΕΣΊΑΣ – это персонаж греческих мифов, в русском написании: ТИРЕСИЙ (13). Это не бог, а земной человек, но не простой, а особый, потому что он был рождён от брака сына смертного пастуха и нимфы (а это всё-таки богиня низшего ранга). ТИРЕСИЙ был слепым прорицателем, и он упоминается в различных мифах. Описания его деятельности расходятся у греков настолько сильно, что из них можно достоверно выделить только два несомненных свойства ТИРЕСИЯ – приобретённую им по какой-то причине слепоту и одновременно с этим приобретённый дар предсказания. Всё остальное, на мой взгляд, не заслуживает серьёзного внимания.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

TJ + RXj + SJ = раздумьями + правильными + охвачен.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: tej-re-si или ti-re-si.

Первоначальное значение никак не могло быть связано с предсказаниями, потому что в этом случае мы бы наблюдали здесь биконсонантный корень XwK [ok], который как раз и означал предвидения будущего и предусмотрительность. Значение показанной выше конструкции получается таким: тот, кто весь полностью погружён в размышления, которые всеми считаются правильными. В дальнейшем, судя по всему, произошло переосмысление: правильный предсказатель.

 

То, что в греческом написании ТIТÃNEΣ, то в написании русском – ТИТАНЫ (14). Это боги второго поколения в понимании греков. Этот теоним интересен тем, что под микроскопом этимологического исследования почти никак не напоминает то самое, что описывает нам общеизвестная греческая мифология. Я объясняю это многократным переосмыслением древних мифических сюжетов, ибо та этимология, которую я сейчас показываю, не позволяет усомниться в своей правильности.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

TJ + TX + XN = помнящий + отцов + воин.

Звучание: ti-ta-an.

Первоначальное значение: воин, почитающий своих мужских предков. Можно и так: воин, ведущий свою родословную по мужской линии (а не по женской, как было принято ранее, в эпоху матриархата). Это абсолютно достоверно, ибо биконсонантные корни TJ [ti], TX [ta] и XN [an] не позволяют думать иначе.

 

В греческом написании ἌΤΛΑΣ (ἌΤΛΑΝΤΟΣ – родительный падеж) – это то, что в русской традиции пишется и звучит как АТЛАНТ (15) – это персонаж древнегреческой мифологии – могучий ТИТАН (смотрим выше), который держит на себе небесный свод. Однако при создании конструкции среднеиндоевропейских биконсонантных корней вырисовывается другая картина:

XT + LX + MT = время + лунное + считающий (измеряющий).

Звучание конструкции: at-la-mt.

В дальнейшем: atlamt > atlant – процесс mt > nt – это свойство всех индоевропейских языков.

Первоначальное значение: жрец, следящий за течением времени по лунным фазам.

Обращаю внимание на то, что, по одной из мифологических версий, АТЛАНТ изобрёл небесную сферу со звёздами и научил Геракла астрологии – вот она где правда!

 

БОЯН (16). Это мужское имя, широко распространённое у южных славян и известное также в древности на Руси.

В «Слове о полку Игореве» имя БОЯН упоминается семь раз и относится к некоему сказителю, который, судя по всему, был в те времена очень знаменит.

Конструкция среднеиндоевропейских биконсонантных корней для этого имени:

BhX + JX + XN = торжественно говорящий + священно + воинам.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: b^ha-ja-an.

В дальнейшем: b^hajaan > b^hajān. Затем, по всем законам, должно было бы возникнуть славянское слово БАЯН, но происходит переосмысление: увязка со словом БОЙ, после чего и возникает слово БОЯН. Смысл этого нового слова получается примерно таким: боевитый, боевой; тот, кто бывал в боях; воин.

Первоначальное же значение показанной выше конструкции таково: тот, кто торжественно обращается к воинам. Имелся в виду или оратор, и сказитель. Обращаю внимание на то, что биконсонантный корень XN [an] – это воин, но, поскольку в те времена ещё не было единственного и множественного числа, то индоевропейцы-арийцы догадывались по смыслу, о чём идёт речь – об одном воине или о многом.

Известный музыкальный инструмент, изобретённый в России 19-го века, был назван своими создателями в честь персонажа из «Слова о полку Игореве», но при этом была сделана уступка русскому аканью, в результате чего это слово записывается как БАЯН, что сближает его с древним произношением этого слова.

 

Славянское божество с двумя похожими именами ВЕЛЕС и ВОЛОС (17). Споры о том, один это бог или два разных – это из области нравственного облика тех, кто такие споры затевает. Одно, впрочем, несомненно: славянами этот бог почитался как один из самых главных.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней, которая объясняет оба слова – и ВОЛОС, и ВЕЛЕС, выглядит так:

WL + LKj = могущественный + вызволяющий.

Среднеиндоевропейское звучание: wel-lek’.

В дальнейшем: k’ > s. Это называется сатэмизацией, и речь об этом явлении будет в других, более поздних разделах этой книги.

Разница между словами ВОЛОС и ВЕЛЕС – чисто диалектная, и ни в коем случае не стоит придавать ей какое-то особое значение. Тем не менее, небольшая смысловая разница всё-таки есть, а точнее, существовала в древности. Если очень коротко, то смысл вот в чём: слово ВЕЛЕС звучало торжественнее, чем слово ВОЛОС. Дело в том, что переход реликтового раннеиндоевропейского гласного [e] в гласный [o] – это явление общее для всех индоевропейских диалектов Среднего периода. Тем не менее, правило е > o иногда нарушалось, и древний гласный [e] сохранялся в неизменном виде. Делалось это с одною целью: показать особую значимость выражаемой мысли!

Первоначальное значение: могущественный военный вождь, спасающий из беды; тот, на кого вся надежда.

 

Современные русские представления о том, кем было славянское божество по имени ПЕРУ́Н (18) – таковы: это был бог-громовержец! В языках других современных славян находим похожие характеристики, но иногда с некоторыми уточнениями: у белорусов – это бог небесного огня; у чехов – бог бури, грома и молнии; у болгар – тот, кто сотворяет громы и молнии или тот, кто приносит бурю и дождь; у сербов – бог неба и непогоды, громовержец.

В древнерусском языке: ПЕРѸНЪ – произносилось в три слога.

В белорусском: ПЯРУ́Н; в малороссийском: ПЕРУ́Н; в болгарском, македонском и сербском: ПЕРУН (с разными ударениями); в польском: PIORUN; в кашубском: PARÓN; в словенском: PERUN; в чешском PERUN; в словацком: PERÚN.

Из уважения к памяти Н.Д. Андреева, привожу в своём развёрнутом пересказе его версию этимологии теонима ПЕРУН, которую считаю совершенно неправильною:

PR + WN = идущий впереди + старец.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: per-wen, pr-un.

Первоначальное значение: ведущий всех за собою старец (мудрый старый вождь).

В этом случае непонятно, каким образом мы могли бы получить современное звучание ПЕРУН. Могло бы получиться так: Первон, Первен, Прын, но никак не Перун!

Опираясь на списки биконсонантных корней раннеиндоевропейского языка, я показываю среднеиндоевропейский облик этого слова и претендую при этом на то, что это и есть единственно правильная этимология:

PXj + RXw + WN = с ветрами + спешит на помощь + священный старец.

Предполагаемое среднеиндоевропейское произношение: pe-ro-un.

Далее: peroun > ПЕРУН – строго закономерно и без единой погрешности!

Первоначальное значение: некий святой старец, который, повелевая ветрами (бурями), прилетает к нам на помощь. Скорее всего, он сам и есть ветер!.. Представления о громах и молниях явно пришло к славянам из других индоевропейских мифологий.

 

Летто-литовский бог ПЕРКУНАС (19). Божество грома и молнии – защищающее и справедливое. В русском написании принят литовский вариант – ПЕРКУНАС или реже ПЯРКУНАС (ближе к литовскому произношению).

В литовском языке: PERKŪNAS; в жемайтском: PERKŪNS; в латышском: PĒRKONS; в древнепрусском: PERKUNS.

Конструкция трёх биконсонантных корней, которая на Среднеиндоевропейском этапе привела к возникновению этого слова, могла выглядеть только таким образом:

PXj + RKj + WN = ветрами + спасающий + святой старец.

Звучание: pe-rk’-un.

В дальнейшем происходит необычное: k’ > k – депалатализация задненёбного смычного. В идеале такого не должно было быть в языках сатэмного происхождения (а летто-литовские языки – как раз сатэмные!), но иногда это всё же происходило – в славянских языках очень редко, а в летто-литовских – чаще.

Показанная выше конструкция очень похожа по смыслу на то, что мы видим при разборе этнонима ПЕРУН (смотрим выше). Именно это и позволяет настаивать на том, что выбор биконсонантного корня RKj [rek’] – правилен. Часто случается, что славянские и летто-литовские слова с одним и тем же или с похожим значением звучат по-разному, но на Среднеиндоевропейском этапе им предшествовали близкие по смыслу конструкции.

Первоначальное значение: некое божество в виде старца, которое управляет ветрами и покровительствует людям. Так же, как и в случае со славянским ПЕРУНОМ, речь не идёт о громе и молнии. Видимо, эта характеристика имеет более позднее происхождение.

 

Бог СВАРОГЪ, СОВАРОГЪ (20) был известен всем славянам и, видимо, должен считаться общеславянским. Современные представления о СВАРÓГЕ: это был якобы славянский бог-кузнец, напоминающий нам древнегреческого бога Гефеста. Все версии (Фасмера, Трубачёва, Пизани и других) относительно этимологии этого теонима считаю не заслуживающими ни малейшего доверия и категорически отметаю их, ибо этимология любого исконно индоевропейского слова может быть установлена только по методике Андреева и никак иначе!

Первое, что бросается в глаза при разборе теонима: просматривается биконсонантный корень RGh [reg^h], который означает идею обращения к Высшим Силам. Иными словами: здесь присутствует идея молитвы, моления, поклонения. И это то, что представляется совершенно несомненным.

Далее. Мы можем увидеть здесь биконсонантные корни SW и XR, которые на Среднеиндоевропейском этапе произносились как [sw] и [ar] соответственно. И после этого можем построить такую конструкцию (первый вариант):

SW + XR + RGh = родственными (друг другу племенами) + арийскими + почитался.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: sw-ar-reg^h.

Первоначальное значение: такой бог, которому поклонялись близкие друг другу по происхождению индоевропейские (арийские) племена. Иными словами: племена – разные, но именно этот бог был для всех общим.

С чисто фонетической точки зрения, мы получаем безупречно точное объяснение тому, как образовалось слово СВАРОГ.

Но лично меня эта версия совершенно не убеждает: при всей своей фонетической безупречности, она производит впечатление искусственной подгонки. Возможно, я ошибаюсь, и именно эта конструкция и есть правильное решение проблемы, но я всё же предпочитаю другую версию (второй вариант):

SXw + WX + RGh = танцем + ритуальным + обращались к божеству.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: so-wa-reg^h.

В дальнейшем, уже на славянском этапе, первый слог [so-] переосмысливается в славянскую приставку С-, в результате чего получаем современное звучание: СВАРОГ.

Первоначальное значение: некий бог, к которому принято обращаться с помощью ритуальных танцев. Ни из чего не следует, какими качествами обладал этот бог или какова была его роль в пантеоне языческих богов, но этому можно найти очень простое объяснение: людям, которые в Среднеиндоевропейскую эпоху дали этому божеству именно такое название, всё это было и так известно, и им представлялось важным лишь то, что в процессе поклонения именно этому богу важно исполнять нужные ритуальные танцы.

 

НАРТЫ (21) – это то, чем я хочу завершить нашу беглую экскурсию в индоевропейскую мифологию.

Слово НАРТЫ в русском языке имеет два значения: 1) узкие длинные сани, запряжённые собаками или северными оленями и 2) герои северокавказского эпоса.

Речь пойдёт только о втором значении, но с таким уточнением: сказания о НАРТАХ в разных вариантах встречаются практически у всех народов Северного Кавказа (включая и абхазо-абазинский этнос), но изначально они были достоянием только осетин – единственного индоевропейского народа, населяющего этот регион. Осетины, которые сами себя называют аланами, как известно, произошли от скифов, а скифы – это народ иранского происхождения. Вторым названием иранской ветви Индоевропейского мира, является слово АРИЙЦЫ, которое, как я уже говорил выше, вносит изрядную путаницу в умы людей морально неустойчивых, взбалмошных, слабонервных и имеющих серьёзные пробелы в образовании. Я бы даже сказал: очень серьёзные, но и это будет мягко сказано.

Напоминаю, что термин АРИЙЦЫ имеет два значения:

1) индоевропейцы вообще, любые индоевропейцы;

2) представители иранской ветви Индоевропейского мира (сарматы, скифы, осетины, курды, таджики, персы, белуджи…).

Путать эти два термина – это форма опасного безумия, которое иногда приводит к нехорошим последствиям – например, к недобросовестным историческим работам и громким заявлениям политиков.

И только после этого длинного вступления я показываю простенькую конструкцию трёх биконсонантных корней, сложение которых на Среднеиндоевропейском этапе и привело к созданию существительного НАРТЫ:

NXj + XR + TXw = не + арийцев + остерегающиеся.

Среднеиндоевропейское звучание: ne-ar-to.

Первоначальное значение: некие люди, которые оказались в неиндоевропейском окружении и остерегаются его. То есть: постоянно сражаются с ним.

Трудность заключается в том, что эти люди – предки иранцев (протоиранцы), но, с нашей точки зрения (о которой они не знали), они говорят от имени всех индоевропейцев вместе взятых – именно такое впечатление у нас сейчас складывается.

Поэтому первоначальное значение я бы уточнил таким образом: индоевропейцы, говорящие на протоиранском диалекте среднеиндоевропейского языка (на диалекте, понятном всем остальным индоевропейцам той эпохи), оказались за пределами Индоевропейского мира, и там стали враждовать с неиндоевропейскими племенами. Видимо, они при этом совершали какие-то подвиги, и молва о героизме этих людей пережила тысячелетия и выплеснулась за пределы Индоевропейского мира.

 

Я привёл двадцать один пример и понимаю, что это очень мало для того, чтобы у нас возникло какое-то устойчивое ощущение по поводу того, что такое индоевропейская мифология. И двухсот десяти примеров было бы мало. Ну, разве что, после двух тысяч ста можно было бы делать какие-то обобщения. Но две тысячи сто – это уже после меня, и над такою цифрою должен работать коллектив специалистов, а я всего лишь энтузиаст-одиночка.

Я призываю не делать никаких далеко идущих выводов и не идти по пути тех горлохватов, которые хотят выбросить в мусор историю, археологию и сравнительное языкознание и заниматься только мифами, ибо вся правда, по их мнению, – только в них. Такие рассуждения уже привели к массовому психозу по поводу Атлантиды, Гипербореи и прочих безобразий. И это ужасно, и это отвратительно…

Но что-то уяснить из двадцати одного примера, которые я привёл здесь всё-таки можно. Например, вот что:

– любое индоевропейское божество, любой индоевропейский мифологический образ, любая индоевропейская мифологическая идея – они непременно выражаются какими-то словами индоевропейского происхождения;

– эти слова имеют свою этимологию, а этимология любого индоевропейского слова устанавливается по методике Николая Дмитриевича Андреева (любые другие методики – ошибочны);

– устанавливая этимологию слов с мифологическим значением, мы видим, с чего всё начиналось;

– если что-то на свете начинается, то это означает, что было время, когда этого вообще не было;

– например, не было таких-то и таких-то индоевропейских богов;

– а если чего-то не было, а потом это появилось, то вот это и может быть пищею для размышлений о том, почему этого раньше не было и почему оно потом всё-таки появилось.

Этот последний пункт и есть то самое, что лично для меня представляет интерес в индоевропейской мифологии. Сами сюжеты этой мифологии очень важны и поучительны, но быть знатоком этих сюжетов, перечислять их и делать вид, что в этом перечислении и есть весь смысл – это недобросовестно, и это не по мне.

 

 

 

Глава двадцать четвёртая. Слова, для обозначения этнической принадлежности. Что означают этнонимы АРИЙЦЫ, СЕРБЫ, ВЕНЕТЫ, СЛАВЯНЕ, РУСЬ, РУСЫ и РУСИЧИ?

Условимся с самого начала: под термином «этнонимы» мы будем подразумевать названия любых народов, народностей, племён, племенных союзов и отдельных ветвей в составе Индоевропейского древа, да, впрочем, и любого другого древа. Например, слова КЕЛЬТЫ, СЛАВЯНЕ, ИТАЛИЙЦЫ, КАРТВЕЛЫ, ДРАВИДЫ, ПОЛИНЕЗИЙЦЫ – это всё этнонимы.

Поскольку тема данной книги – индоевропейцы, то и этнонимы мы будем рассматривать только индоевропейского происхождения, независимо от того, какой народ называется этим этнонимом. Например, ЧЕРЕМИСЫ, они же МАРИЙЦЫ, не принадлежит к числу индоевропейцев, но оба слова, которыми назван этот народ в русском языке, имеют индоевропейское происхождение – и слово ЧЕРЕМИСЫ, и слово МАРИЙЦЫ, – и уже одно это нам интересно.

Поскольку любое индоевропейское слово в любом современном индоевропейском языке было образовано в Среднеиндоевропейскую эпоху с помощью сложения двух или трёх биконсонантных корней (один-единственный биконсонантный корень – это было очень редким явлением), то и этимология любого индоевропейского этнонима определяется точно так же, как и этимология любого другого индоевропейского слова.

Напоминаю, что любая индоевропейская этимология может осуществляться только по методике Андреева.

Читателям моей книги, которые дошли до этой главы, такие напоминания не нужны – они всё это уже давно поняли. Но я догадываюсь, что некоторые нетерпеливые личности, перебирая одно только оглавление моей книги, могут сгоряча попасть прямо сюда, не поглядев ни на что остальное. Эти горячие головы начнут с жадностью читать этимологии слов АРИЙЦЫ, СЕРБЫ, ВЕНЕТЫ, СЛАВЯНЕ и РУСЬ и при этом ничего не поймут, ибо не прошли предварительной подготовки, которая содержалась в предыдущих главах. И разочарованно отложат мою книгу в сторону. А зря! Надо было читать всё с самого начала и ничего не пропуская – тогда бы вы её и не отложили. Ну а так-то – конечно! Будет одно лишь разочарование.

 

Из опыта общения с интеллектуалами особо высокого полёта, которые объясняли мне, какой я дурак и какие они умные, я получил сведения о том, что русские имеют русые волосы и потому так и названы; слово «этруски» означает «эти русские (а не те)»; поляки жили в полях, а поляне – на полянах; древляне – в лесах; славяне – славные, аланы – олени, турки – туры, а якуты сами про себя говорят: «Я кутаюсь!», оно и понятно – у них же там, в Якутии, холодно… А поскольку я со всем этим не соглашался, то эти самые интеллектуалы назвали меня быдлом. Слово БЫДЛО сейчас стало официальным термином, служащим для обозначения того человека, который думает не так, как принято думать в толпе утончённых мыслителей, утончённых праведников и прочих хороших и правильных людей.

 

Так вот! У меня не цирк, чтобы удивлять зрителей фокусами; у меня мастерская, где я показываю то, что можно сделать с индоевропейским материалом и с помощью андреевских технологий.

 

В этой главе мы тщательно и даже придирчиво рассмотрим пять достоверных индоевропейских этнонимов: АРИЙЦЫ (1), СЕРБЫ (2), ВЕНЕТЫ (3), СЛАВЯНЕ (4) и РУСЬ (5). А кроме того рассмотрим ещё два этнонима: один ложный – РУСЫ (6), а другой спорный – РУСИЧИ (7). Другие этнонимы – разной степени важности! – будут рассмотрены позже и уже не столь подробно, потому что на примере этих разборов мои читатели уже научатся кое в чём разбираться, и им излишние подробности будут уже не нужны.

 

Итак, начинаем с этимологии слова АРИЙЦЫ (1). В списке биконсонантных корней, который составил Андреев, был корень XR, который в Среднеиндоевропейскую эпоху стал произноситься как [ar]. Возможно, с долготою гласного, возможно, без долготы – для нас это сейчас не имеет значения. Но [ar] – это [ar], и, что бы ни говорили современные недоброжелатели из числа иудейских религиозных фанатиков и сочувствующих им либеральных интеллигентов любой другой национальности о том, что такого корня не было вообще, о том, что он, по каким-то немыслимым причинам, был категорически невозможен в языке индоевропейцев, что он пришёл к индоевропейцам от семитов (а я и такое читывал!), но он имеет исконно индоевропейское происхождение, и он был у индоевропейцев и есть по сей день во всех ветвях Индоевропейского мира: [ar] и ещё раз [ar]! И встречается он не только в простых словах любого индоевропейского языка, но и в гидронимах, и в теонимах, а также и в этнонимах.

Первоначальное значение корня было примерно такое: военная хитрость; разумное ведение боевых действий; воин, который ведёт боевые действия разумно. Более поздние значения: успешный воин; отважный воин; благородный человек. Были и другие значения и оттенки значений, касающиеся разумности и точности, но они для нас сейчас не важны. За подробностями отсылаю к своей книге «Язык древних индоевропейцев и его бореальная предыстория. Время и место, расовый облик и другие вопросы». (Книга вышла в свет под названием «Язык древних ариев» – это подсказка для тех, кто начал чтение этой моей нынешней книги именно с этой самой главы, а всего остального не читал.)

Итак: XR [ar] – отважный воин!

В списке Андреева был и другой биконсонантный корень: JX, который подробно описан в той же самой моей книге – «Язык древних индоевропейцев». Биконсонантный корень JX произносился в Среднюю эпоху как [ja] – с долготою гласного или без оной – в разных диалектах могло быть по-разному, но в некоторых диалектах могло быть даже и такое произношение: [ia] – без долготы, это уж точно. Круг значений этого биконсонантного корня был таким:

– охота, любые охотничьи действия;

– наши охотничьи угодья, куда мы не пускаем посторонних;

– священные границы наших охотничьих угодий, которые нельзя нарушать под страхом смерти;

– нечто священное и уже никак не связанное с охотою.

Это последнее значение со временем стало настолько важным, что первоначальное охотничье значение отодвинулось в сторону и стало второстепенным.

Стало быть: [ja] или [ia] – нечто священное.

Андреев сравнивал язык индоевропейцев этой эпохи с современным вьетнамским языком. А я бы сравнил его по степени примитивности ещё и с японским. Ибо во вьетнамском языке всё-таки есть какое-то подобие единственного числа и множественного, а вот в японском такой роскоши уже нет, и японцы обходятся без неё, считая, что можно прожить и без таких уточнений.

Именно так и было в среднеиндоевропейских диалектах: не было тогда ещё способа выразить идею множественного числа. До этой идеи тогда ещё никто не додумался!

После всех этих предварительных заявлений делаем сложение двух биконсонантных корней: XR [ar] и JX [ja]. И смотрим, что у нас получается:

XR + JX = отважные воины + священные (объединившиеся священными клятвами).

Полученная конструкция звучала так в Среднеиндоевропейскую эпоху: ar-ja или ar-ia.

Вот это и есть арийцы!

Священное воинство; воины, которое поклялись друг другу в верности священными клятвами.

 

Называние племени по первоначальному событию – это стало правилом для древних индоевропейцев-арийцев – правилом, которое на первых порах соблюдалось в подавляющем большинстве случаев.

История всякого племени начиналась с каких-либо организационных мероприятий. Некие люди должны были собраться вместе и заявить:

– Мы с этого момента – единое племя!

В этом заявлении могла присутствовать и какая-то попутная информация: мол, мы собрались в связи с такими-то событиями; мы собрались в такое-то время и в таком-то месте; мы собрались, испытывая такие-то чувства…

Местом таких собраний, как правило, была река; временем таких собраний, как правило, было полнолуние, чему придавалось особое значение. Ритуальный костёр с жертвоприношениями – это было всенепременным условием, торжественные речи и клятвы в верности – всенепременным условием, назидания со стороны старейшин (жрецов – прежде всего!) – всенепременным условием … И это всё я не выдумал – это видно из этнонимов, когда занимаешься их этимологиями по методике Андреева, разумеется, а не по каким-то другим признакам.

Очень часто первоначальным событием была не сама сходка, а состоявшийся незадолго до этого обмен незамужними женщинами, произошедший между двумя племенами. Для того, чтобы образовался прочный племенной союз, обмен должен был происходить по принципу: меняем всех на всех. После чего оба племени, между которыми состоялся такой обмен, становились родственными и, как следствие, дружественными, ради чего всё и задумывалось! Этнонимов, в которых содержатся указания на обмен женщинами настолько много, что они представляют собою особый класс. Перечислю некоторые из таких этнонимов: ЛАТИНЫ, САБИНЫ, ВЕСТИНЫ, РИНХИНЫ, ЭЛЛИНЫ, ВАНГИОНЫ… Среднеиндоевропейские конструкции, которые приводили к созданию таких этнонимов, всегда содержали в себе биконсонантный корень JN [in] (но могло быть и [jen], и [jon]), который означал женщину из чужого племени, приведённую к нам. Или женщин, ибо разницы между единственным числом и множественным тогда не существовало.

 

Более поздние этнонимы создавались по принципу описания свойств того или иного племени: имелись в виду какие-то отличия во внешности или в одежде; отличия в привычках или в поступках; отличия в образе жизни.

 

И, наконец, последний класс этнонимов уже нельзя считать среднеиндоевропейскими словами, так как они были образованы в Позднеиндоевропейскую эпоху, которая в этой части книги не рассматривается. Эти поздние этнонимы как раз – самые неинтересные. В частности, у славян в Позднюю эпоху появился такой обычай: называть племя по имени своего родоначальника. Например: КРИВИЧИ – потомки КРИВА (левши); ВЯТИЧИ – потомки ВЯТА (венета); РАДИМИЧИ – потомки РАДИМА.

 

И теперь – этимологическое исследование этнонима СЕРБЫ (2) и сопутствующего ему этнонима СОРБЫ.

Но сначала – предварительное замечание!

СЛАВЯНЕ образовались от союза двух древних племён: ПРАСЛАВЯН (условное название) и италийскоязычных ВЕНЕТОВ (условное название). ВЕНЕТЫ были италийским народом и говорили на языке, похожем на латинский. Обо всём этом будет рассказано в других главах. Пока же, чтобы не утомлять и не запутывать читателей, скажу коротко: ПРАСЛАВЯНЕ, судя по всему, называли сами себя словом СЕРБЫ (в его древнем произношении). Мои сообщения об этом вызывали совершенно истерическую реакцию у некоторых лиц сербской национальности, которые доводили меня до отчаяния своими глупыми претензиями: мол, все нынешние славяне происходят от нынешних сербов, которые должны возглавлять всех современных славян и куда-то вести их. По праву старшего брата. Я пытался объяснить, что это совершенно не так, но – бесполезно! От этих сербских заявлений я приходил просто в отчаяние, и мне казалось, что сербы просто сходят с ума от этой мысли, и разговаривать с ними нормально вообще невозможно. Данное моё исследование посвящено разумным и спокойным объяснениям по поводу того, что означает слово СЕРБЫ. Наглецов, которые изводили меня своими воплями об особом величии сербского народа по сравнению с другими славянами, я презираю так же точно, как и украинских фашистов.

И вот только теперь можно продолжить!

Современные русские значения рассматриваемого слова: 1) СÉРБЫ – западнославянская народность, чаще именуемая в русском языке лужичанами и реже – ЛУ́ЖИЦКИМИ СÉРБАМИ; 2) СÉРБЫ – южнославянский народ, живущий на Балканском полуострове. В современном русском языке оба значения выражаются одним и тем же этнонимом, но в Славянском мире так бывает не всегда.

Этноним СÓРБЫ – это славянское слово, но прошедшее немецкую фонетическую обработку и затем вернувшееся к некоторым славянам, о чём будет сказано ниже; в современной России слово употребляется редко, не считается литературным, и служит для обозначения лужичан. Тайный смысл употребления этого слова: выражение особого почтения – или даже подобострастия! – в адрес Германии и немецкого народа. Как увидим ниже, только два славянских народа согласились на выражение подобных чувств, а остальные славяне не приняли этого слова.

В древнерусском языке слово СЬРБИ (произносилось в два слога) – балканские сербы, а также и лужичане.

В старославянском: СРЬБИ (в два слога) – балканские сербы, а также лужичане.

В белорусском: СЕРБЫ – балканские сербы (но не лужичане!); в малороссийском: СЕРБИ – балканские сербы (но не лужичане!); в болгарском: СЪРБИ (произносится в два слога) – балканские сербы, а также лужичане; в чешском: SRBOVÉ (три слога) – балканские сербы, а также лужичане; в языках сербском и в македонском: СРБИ (два слога) – балканские сербы, а также лужичане; в языках словенском и в словацком: SRBI (два слога) – балканские сербы, а также лужичане; в древнесербском языке: СЬРБИ (два слога) – балканские сербы, а также лужичане; в польском языке: SERBOWIE – балканские сербы, а также лужичане; в верхнелужицком языке: SERBJA, SERBJO – лужичане, а также и балканские сербы; в нижнелужицком: SERBY – лужичане, а также и балканские сербы.

Кроме того, в белорусском языке: СÓРБЫ – лужичане; в малороссийском языке: СÓРБИ – лужичане. И то, и другое суть заимствования из немецкого языка.

Совершенно особое и едва ли не решающее значение в установлении этимологии слова СЕРБЫ имеют представления немцев о лужичанах и о балканских сербах. В немецком языке видим два разных слова:

1) SORBEN – лужичане, которые, кроме того, называются ещё словом WENDEN (иногда – WINDEN);

2) SERBEN – балканские сербы.

Немецкое различие SORB-/SERB- – это чисто немецкое изобретение и вообще – факт немецкого языка, а не языков славянских! Тем не менее, я берусь объяснить с помощью славянской языковой истории немецкое чередование SORB-/SERB-, но только после проработки среднеиндоевропейской конструкции биконсонантных корней, которая привела к нынешним славянским словам, показанным выше, да и к обоим немецким корням тоже:

SXw + JR + BhX = защищаясь (в целях обороны) + совещались + торжественно провозглашая.

Среднеиндоевропейское произношение: so-ir-b^ha.

В дальнейшем: soirb^ha > sĭrb- > СЬРБ- – в древнерусском языке.

Самое главное фонетическое событие здесь: oir > ir, и оно наводит на размышления, которые могут привести к далекоидущим выводам. При переходе праславянского языка в славянское состояние действовало правило: oi > ē. При переходе италийсковенетского языка в это же состояние действовало другое правило: oi > ĭ. И так получилось, что славянские языки наполовину состоят из праславянского материала и наполовину из италийского. Исконно славянским может считаться либо то, либо другое, и ничто третье не может больше претендовать на эту честь.

Исходя данных фонетики, можно сделать такое предположение: слово СЕРБЫ имеет италийсковенетское происхождение. Но я всё же уверен в том, что это не так: слово СЕРБЫ имеет праславянское происхождение, и само племя было праславянским, а не италийским! Просто при слиянии двух разных языков – италийсковенетского и праславянского – пересилило италийское фонетическое влияние и, вместо ожидаемого oir > ēr, получился переход oir > ĭr.

Германцы издали, но внимательно наблюдали за соединением праславян и италийскоязычных венетов. Соединение это происходило как раз на тех восточных территориях нынешней Германии, где и по сей день живут лужичане – верхние и нижние. Германцы, глядя на этот процесс со стороны, отчётливо различали в нём два разных народа. Один народ они назвали ВЕНЕТАМИ (WENDEN – в современном немецком языке), а другой – СЕРБАМИ (SORBEN – в современном немецком языке). Если мы предположим, что оба эти народа были италийцами, то тогда: где мы увидим праславян? Славяне образовались от союза праславян и италийскоязычных венетов, а не от союза двух италийских племён! Полагаю, что современное немецкое слово WENDEN – это и есть название тех самых италийскоязычных венетов, а SORBEN – определяем методом исключения! – это, стало быть, немецкое название праславян.

Думаю, однако, что следует воздерживаться от соблазна использовать термин СЕРБЫ для обозначения праславян. Использование такого термина вызовет нездоровые претензии у части современных славян, после чего начнутся новые домыслы и новое переписывание истории. Балканские сербы начнут утверждать, что все современные славяне произошли именно от них, а лужичане начнут утверждать то же самое о себе. Термин ПРАСЛАВЯНЕ звучит громоздко, но он никого не задевает и является нейтральным по своей эмоциональной насыщенности. Поэтому следует настаивать только на этом термине: ПРАСЛАВЯНЕ и не называть предков славян СЕРБАМИ, ПРАСЕРБАМИ или ПРОТОСЕРБАМИ! Ненависти и глупости в нашем мире и так хватает.

Первоначальное значение показанной выше конструкции среднеиндоевропейских биконсонантных корней: речь идёт о племени, которое начало своё существование после объединения двух или нескольких других племён. Племена сочли нужным объединиться в целях обороны (SXw [so] – оборонительное или защитное сооружение) и по причине некоей внешней угрозы. Имея в виду эту угрозу, вожди племён собрались на совещание (JR [ir]), на котором опасность была обсуждена, тогда же и было принято решение об объединении. Решение принималось в торжественной обстановке с соблюдением нужных ритуалов и публичных заявлений (BhX [b^ha]). СЕРБЫ – это племя, которое ведёт свою родословную именно с этого торжественного совещания и которое было названо в честь этого события конструкцией SXw + JR + BhX!

Описанная конструкция возникла в Среднеиндоевропейскую эпоху – задолго до того, как возникли праславяне и италийцы, и эта конструкция не имеет никакого отношения к союзу праславян и италийцев.

Протославяне после образования этой конструкции преобразовались затем в праславян, но конструкцию сохранили, превратив её, по позднеиндоевропейским законам, в корень существительного.

Уже будучи праславянами, но ещё не войдя в СЛАВЯНСКОЕ СОСТОЯНИЕ, это племя вступило в контакт с прагерманскими племенами, которые восприняли на слух праславянское название этого племени как SORB-. Сами праславяне не имели в своих диалектах такого слова, ибо, если бы у них был этот корень, мы бы сейчас видели такие слова: в русском языке – ХОРБЫ, в болгарском – ХЪРБИ, а в сербском, македонском, словенском и словацком – ХРБИ и CHRBI, чего мы, на самом деле, не наблюдаем. Германский корень SORB- получился от попытки воспроизвести праславянский корень SOIRB-. Значительно позже германцы узнали о существовании славянского народа, живущего к тому времени на Балканском полуострове, и обозначили его корнем SERB-, который восприняли на слух от других славян – от западных или даже от восточных, в которых именно так произносится этот корень.

Праславяне, называвшие себя СЕРБАМИ, объединились с ВЕНЕТАМИ, и после этого возникло то явление, которое мы сейчас называем СЛАВЯНАМИ.

Время языкового объединения двух этносов я оцениваю в двести лет. Ещё в самом начале этого двухсотлетия ранние германцы употребляли слова СОРБЫ и ВЕНДЫ для обозначения двух разных народов, но под конец двухсотлетия выяснилось, что народ – один, а слов – два. Нынешние немецкие слова SORBEN и WENDEN не различаются по смыслу и являются наследием тех древних времён, свидетелями которых стали когда-то германцы.

Остаётся объяснить: почему словом СЕРБЫ называют себя лишь некоторые современные славяне, а не все без исключения или многие?

Так получилось, что у одних славянских народов сохранилось воспоминание об этом древнем названии, а у других оно утратилось и заменилось на названия новые. Три современных славянских народа, сохранившие данный этноним, ни по каким признакам не имеют права претендовать на какую-то особую роль в Славянском мире. Язык балканских сербов сильно отличается от двух лужицких языков, а нижнелужицкий язык – отличается от всех остальных современных славянских языков так сильно, как никакой другой.

 

Сразу после СЕРБОВ можно говорить только о ВЕНЕТАХ и ни о чём больше.

ВЕНЕТЫ (3), в контексте данной главы, – это племя, принадлежавшее италийской ветви большого Индоевропейского древа. Но, кроме того, существовали ведь ещё ВЕНЕТЫ кельтоязычные, ВЕНЕТЫ иллирийскоязычные и другие ВЕНЕТЫ, которые в данной работе никак не рассматриваются. Иногда в научной литературе, – а чаще в разговорах дилетантов! – упоминаются какие-то ВЕНЕДЫ, но кто они такие – этого никто толком не знает… Впрочем, забудем про всех этих ВЕНЕТОВ и ВЕНЕДОВ и будем сейчас иметь в виду только италийскоязычных ВЕНЕТОВ!

Следствием племенного союза италийскоязычных ВЕНЕТОВ и праславян стало возникновение славян в современном смысле этого слова, поэтому все слова, словообразующие элементы и любые другие грамматические явления италийсковенетского происхождения в составе современных славянских языков приравниваются мною к исконно славянским и исконно русским.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для этнонима ВЕНЕТЫ имеет такой вид:

WN + XjX + TXw = жрецами + ритуальный костёр (разведён) + защищающий (нас от опасностей).

Среднеиндоевропейское звучание: wen-ea-to.

Далее: ea > e – закономерно в этой позиции для италийских языков.

Слово имеет италийсковенетское происхождение и приравнивается поэтому к исконно славянскому словарному фонду. Тем не менее, следует отметить, что ещё на предславянском этапе это слово существенно поменяло своё звучание, и корень его стал произноситься так: went-! По каким причинам произошёл переход wenet- > went- – невозможно объяснить, опираясь лишь на фонетические законы; остаётся только одно предположение: это была аналогия с каким-то другим похожим по смыслу и по звучанию словом предславянского языка.

Первоначальное значение: ВЕНЕТЫ – это племя, зародившееся в тот момент, когда жрецы провели некий важный ритуал.

И – небольшое отступление по поводу термины ВЕНЕДЫ. Можно сказать, что это ложный этноним в том смысле, что италийцы, вступившие в племенной союз с праславянами, так не назывались. Они назывались ВЕНЕТАМИ. Слово ВЕНЕДЫ – это либо германская переделка слова ВЕНЕТЫ, либо это некое германское племя, чьё название было изменено современниками под впечатлением от этнонима ВЕНЕТЫ. В любом случае недопустимо употреблять слово ВЕНЕДЫ по отношению к тому италийскому этносу, который участвовал в формировании славян. А тот, кто всё-таки употребляет это слово именно в этом значении, тот расписывается в своём невежестве и не заслуживает серьёзного к себе отношения.

 

Этнонимы СЛАВЯНЕ, СЛОВЕНЕ, СЛОВЕНЦЫ, СЛОВАКИ, СЛОВИНЫ (4).

СЛАВЯ́НЕ – общее название, принятое в современном русском языке, для народов и племён известной восточноиндоевропейской ветви (языки сатэм). Это же самое слово имеет второе, но очень малоупотребительное значение, понятное лишь редким специалистам: СЛАВЯНЕ – современное русское название для южнославянского народа, проживавшего на Балканском полуострове на территории нынешней Болгарии (устарелые названия: СЛОВЯНЕ и СЛОВЕНЕ).

Список славянских соответствий русскому слову СЛАВЯНЕ таит в себе некоторые противоречия и несоответствия. Главная проблема: у славян нет единого мнения о том, какой гласный звук должен быть в первом слоге – [о] или [а]; расходятся мнения славян и по поводу второй половины корня, которая сейчас воспринимается всеми как суффикс, но, на самом деле, является ложным суффиксом.

В древнерусском и в старославянском языках: СЛОВѢНЕ – при различном произношении буквы «Ѣ»; в белорусском языке: СЛАВЯНЕ; в русинском: СЛАВЛЯНЕ; в малороссийском: СЛОВ’ЯНИ; в болгарском: СЛАВЯНИ; в сербском и в македонском: СЛОВЕНИ; в хорватском наречии сербского языка: SLAVENI; в словенском: SLOVANI; в чешском: SLOVANÉ; в словацком: SLOVANIA; в польском: SŁOWIANIE; в кашубском: SŁOWIÓNIE; в верхнелужицком: SŁOWJENJO; в нижнелужицком: SŁOWJANY. От исчезнувшего полабского языка сохранилось прилагательное: SLÜÖVENSKЁ – полабско-славянский.

Славянские расхождения по поводу второго слога слов типа СЛАВЯНЕ, СЛОВЕНЕ, СЛОВОНЫ сводятся к следующему списку слогов:

-ВѢН, -ВЯН, -ВЛЯН, -В’ЯН, -ВОН, -WIAN,

-WJAN, -WJEN, -WION, -VAN, -VEN, -VIN.

Всё это суть ложные суффиксы, которые приняли вид суффиксов настоящих, когда первоначальный неделимый праславянский корень распался у современных славян на ложный корень и на ложный суффикс. Наиболее сильное впечатление производят слоги -ВЛЯН, -В’ЯН и -VIN. Именно они наводят на мысль о том, что здесь когда-то имел место биконсонантный корень JN [in, jen] – чужие женщины (женщины, добываемые со стороны во избежание близкородственных браков), а вовсе не WN [wen] – жрецы, старейшины, как может показаться на первый взгляд, если придавать значение ложным суффиксам -ВОН или -VEN.

Складывается впечатление, однако, что в Славянском мире гласный [о] в первом слоге этнонима, обозначающего СЛАВЯНИНА намного предпочтительнее гласного [а]. Есть мнение, что русское слово СЛАВЯНЕ – это современная русская уступка аканью, а все остальные славянские слова с ложным корнем СЛАВ- – это всего лишь заимствования из русского языка, ибо Русский народ и его мнения имеют большой авторитет в во всём мире: русские сказали СЛАВ-, а не СЛОВ-, значит, и мы будем считать так же! Но есть и совершенно другое мнение: это переосмысление в духе народных этимологий: дескать, СЛАВЯНЕ – это те, которые СЛАВНЫЕ. Название страны ЮГОСЛАВИЯ образовано именно в духе этого переосмысления: получается СТРАНА ЮЖНОЙ СЛАВЫ, хотя всё-таки имеется в виду, что это СТРАНА ЮЖНЫХ СЛАВЯН.

Между тем, за пределами Славянского мира мы наблюдаем только корень СЛАВ- для обозначения славянского суперэтноса. Приведу лишь несколько примеров:

В литовском и в жемайтском языках: SLAVAI; в латышском и в латгальском: SLĀVI; в шведском: SLAVER; в немецком: SLAWEN; в албанском: SLLAVЁT; в итальянском: SLAVI; в румынском: SLAVII; в венгерском: SZLА́VOK; в эстонском: SLAAVLASED; в финском: SLАAVIT…

Почему мы не наблюдаем корня SLOV- в европейских языках? Ответ может быть только таким: в европейские языки весть о славянах проникла поначалу через один-единственный авторитетный информационный источник, и этот источник имел в своём распоряжении только корень SLAV-, а это невозможно объяснить одним лишь русским аканьем.

В массовом сознании слово СЛОВЯНЕ (с гласным [о] в корне) воспринимается так: люди, говорящие понятными СЛОВАМИ. Якобы СЛОВЯНЕ и СЛОВО суть однокоренные слова, и такое понимание этнонима касается всех славян, а не только Русского народа. При этом подразумевается противопоставление слову НЕМЦЫ, которое так же точно является общеславянским, как и СЛОВЯНЕ/СЛАВЯНЕ. Дескать, НЕМЦЫ – это те, которые НЕМЫ, то есть: они не могут говорить с нами на понятном для нас языке. Немцами у славян изначально назывались любые иноземцы. Противопоставление НЕМЦЫ – СЛОВЯНЕ реально существовало когда-то у славян, и даже и сейчас остатки его ощущаются в разных славянских языках. Фактически это были два антонима! Это настолько серьёзный довод, что небрежно отмахнуться от него, – дескать, это всего лишь народная этимология! – можно, но сделать это будет не так-то просто.

Таким образом, существуют две этимологии, к которым нужно отнестись серьёзно и на которые не следует пренебрежительно навешивать ярлык «народные»:

1) СЛАВЯНЕ – славные;

2) СЛОВЯНЕ – люди, говорящие понятными для нас словами.

Но при этом подразумевается, что лишь одно из этих мнений правильно, а другое ошибочно. Но ведь не могут же быть правильными оба мнения одновременно!

Считаю, что оба подхода по-своему верны, и на уровне школьных программ ими вполне можно удовлетвориться. Но для более глубокого проникновения в этимологию этнонимов, обозначающих принадлежность к славянству, нужно брать только ту этимологию, которая опирается на конструкцию биконсонантных корней, образованную на Среднеиндоевропейском этапе.

Конструкция эта восстанавливается мною после многолетней работы следующим образом:

SKj + LW + JN = воины с оселедцами + выкупившие + женщин чужого племени.

Среднеиндоевропейское произношение: sk’-lew-in и sk’-lew-jen.

Полагаю, что оба варианта произношения (sk’-lew-in и sk’-lew-jen) существовали одновременно и на слух воспринимались как незначительное диалектное различие.

В дальнейшем: sk’lewin > sk’lowin > sslowin- > slowin- – неукоснительно в рамках всех фонетических законов!

А кроме того: sk’lewjen > sk’lowjon > sslowjon- > slowjon- – строго в тех же самых рамках!

Следует сделать, впрочем, такое очень важное уточнение фонетического характера: sk’ > ss > s. Это тот случай, когда в процессе сатэмизации (о нём я расскажу позже в этой книге) сталкивались два одинаковых спиранта – реликтовый и новообразованный, – а поскольку предки славян не терпели удвоенных согласных, то и получался в итоге всего лишь один спирант [s].

Чисто смысловые пояснения:

Биконсонантный корень SKj имеет такое самое главное значение: укутывать, укрывать, покрывать. Значение оселедец родилось из следующего рассуждения: это пучок волос, который покрывает выбритую вокруг него голову воина. Следующий смысловой переход: воин, который носит на голове оселедец. Поскольку не существовало различия на единственное число и множественное, то это же самое означало множество воинов с таким признаком. Было так: группа этих мужчин, выделилась в отдельное племя после того, как взяла себе в жёны женщин из другого племени и поселилась с ними отдельно – вот это и есть первоначальное значение показанной выше среднеиндоевропейской конструкции биконсонантных корней.

И это и есть предельно точная этимология слова СЛАВЯНЕ, лишённая наивных представлений о понятных словах или о славе.

Но возникает вопрос уже чисто исторический: о каком эпизоде идёт речь, и можно ли считать этот эпизод началом славянской истории?

Конечно, нельзя!

Ведь то племя, которое называло себя конструкцией SKj + LW + JN, это были ПРОТОСЛАВЯНЕ, жившие в Среднеиндоевропейскую эпоху. Между понятиями ПРОТОСЛАВЯНЕ, ПРАСЛАВЯНЕ и СЛАВЯНЕ лежат пропасти колоссальной глубины и ширины. Если бы каким-то чудом встретились ПРОТОСЛАВЯНЕ и ПРАСЛАВЯНЕ, то они не поняли бы в речи друг друга ни одного слова. И точно так же: если бы встретились ПРАСЛАВЯНЕ и кто-то из нынешних СЛАВЯН (самый чисто славянский язык на сегодня – это русский), то и тогда было бы то же самое.

Славянская история начинается с того эпизода, когда италийскоязычные венеты заключили племенной союз с праславянами (условное название!) и закрепили его обменом незамужних женщин. Это привело к стремительному смешению обоих языков, между которыми были изначально весьма ощутимые различия. Эти два языка не были близкородственными и понятными на слух, и их смешение было мучительным процессом. Результатом этого смешения и стало возникновение СЛАВЯН – особого этноса внутри Индоевропейского мира. Временем, когда был заключён этот племенной союз, я считаю 1200-й год до нашей эры, а временем, когда смешение языков полностью завершилось, я считаю год 1000-й до нашей эры.

 

Приношу извинения читателям за то, что забегаю вперёд. Обо всём этом будет сказано в данной книге позже и намного подробнее, чем сейчас, а пока информацию о 1200-м годе и о союзе праславян и венетов нужно просто принять как необходимые сведения.

Одновременно с этим обращаю внимание вот ещё на что: Не знаю, насколько этому можно доверять, но учёные вычислили, что Одиссей вернулся домой после всех своих странствий 16-го апреля 1178-го года. Как они высчитали это – я не представляю, но, если в этой дате есть хоть какая-то правда, то она просто интересна своим сопоставлением: пока у древних ахейцев были свои события, в это же самое время предки славян тоже без дела не сидели, и у них кипели какие-то свои страсти, о которых, к сожалению, никакой Гомер нам не поведал.

 

Разумеется, обе даты суть приблизительные и не претендуют на слишком уж большую точность. Год 1200-й до нашей эры – это уже Позднеиндоевропейская эпоха, а конструкция биконсонантных корней, показанная выше, относится к эпохе Среднеиндоевропейской. Оба эпизода – среднеиндоевропейский и позднеиндоевропейский – произошли по одному и тому же сценарию, хотя и в разное время, но в этом нет ничего необычного. Это была просто такая практика: для гарантии того, что племенной союз будет прочным, укреплять его родственными связями.

И, наконец, вопрос: откуда всё-таки взялись различия на [о] и [а] в названиях славян? Казалось бы, должно быть только [о] и ничего больше, так откуда же [а]? Считаю, что всё дело только в наивных простонародных переосмыслениях и ни в чём больше. Одни славяне стали увязывать своё название с представлениями о разговоре понятными СЛОВАМИ, и это совпадало с исконным [о], но только вдруг обрело новый смысл, а другие увязывали своё существование с представлениями о СЛАВЕ, и эти говорили [а].

Разница на СЛОВ- и СЛАВ- появилась уже после окончательного объединения праславян и италийскоязычных венетов. До возникновения этого союза такой разницы не было. Словом СЛАВЯНЕ, в его праславянском произношении, называлась лишь небольшая часть праславян, а большинство праславян (или наиболее влиятельная часть!), как я полагаю, называли себя словом СЕРБЫ в его древнем произношении. Но после того, как процесс взаимопроникновения праславян и венетов полностью завершился и возникла новая индоевропейская общность, слово СЛАВЯНЕ (в разных вариантах произношения) приобрело вдруг особое значение.

С самого начала не было единого славянского народа и не было единого славянского языка, но те несколько ветвей (их было не менее пяти), на которые разделялись ранние славяне, говорили, как правило, на очень похожих диалектах, которые были понятны на слух при контактах между разными славянскими племенами. Были, конечно, и диалекты непонятные – фактически это были отдельные языки! – но их было не так много, и до нашего времени они не дожили. Один из примеров такого особого языка – это исчезнувший ныне полабский язык, который не мог быть легко понятен на слух остальным славянам.

 

Этноним РУСЬ (5) требует такой предварительной оговорки: РУСЬ – это, в данном контексте, не государство, а некое восточнославянское племя.

Первый вариант рассуждений об этимологии этого этнонима: идея о том, что так могло называться племя с русым цветом волос. Эта идея сразу же отбрасывается. Если иметь в виду светлый цвет волос, то славяне не могли так называться по той простой причине, что они все поголовно были блондинами и называть блондинами лишь одно из светловолосых племён – это нелепость.

Второй вариант рассуждений: ставка делается только на такую среднеиндоевропейскую конструкцию биконсонантных корней, которая бы могла закономерно – со строгим соблюдением всех фонетических законов! – привести нас к современному слову РУСЬ и при этом имела бы понятное для нас значение. Это должно быть такое значение, которым можно было бы охарактеризовать некую группу людей – в данном случае племя. Именно такую конструкцию я и показываю:

JR + XwW + KjJ = согласно совещанию + торжественному + живущие.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: ir-ow-k’i.

В дальнейшем: irowk’i > ĭrusĭ- > ьrusь- > РУСЬ.

Всё было строго закономерно:

– по сатэмным законам (k’ > s),

– при соблюдении закона открытого слога (ow > u) и

– при последующем падении редуцированных в двух случаях (i > ь), когда оба одинаковых согласных [ь] полностью прекратили своё существование – в самом первом слоге согласный исчез бесследно, а в третьем слоге исчез, но оставил после себя мягкость предыдущего согласного.

Первоначальное значение: живущие (в качестве нового племени) после торжественного совещания вождей.

 

Ложный этноним РУСЫ (6) – это то, что нуждается в особых пояснениях.

РУСЫ – слово, искусственно созданное русофобами в целях дезинформации безграмотных русских националистов и ура-патриотов. Якобы ещё в глубокой древности существовал народ именно с таким названием, от которого произошли современный русские люди, славяне или даже вообще – бóльшая часть человечества (варианты: лучшая часть человечества, арийцы, индо-арии, вообще – всё человечество). Мнения о том, когда возникли эти самые РУСЫ, также могут быть разными: лишь очень редко говорится о десятках тысяч лет, гораздо чаще – о сотнях тысяч. Иногда – о миллионах. Психологический расчёт делается на то, что любой, кто осмелится возразить против этого грубого информационного вброса, будет тотчас же осмеян, проклят и объявлен русофобом, сионистом, сатанистом и т.д. Ставка делается не только на массовое помутнение разума, на невежество, но и на вполне естественное стремление разобщённых большевиками масс Русского народа, докопаться до истины, которую от него и впрямь скрывали на протяжении многих десятилетий советской власти и постсоветского времени, когда индоевропеистика находилась под строгим контролем еврейских националистов.

Между тем, о существовании древнего племени с таким названием нет никаких научных данных. Но механизм утверждений о том, что такое племя всё-таки было, срабатывает очень просто: берётся любая древняя цивилизация, которая и в самом деле существовала, и делается объявление, что вот это как раз и были древние РУСЫ. Но с таким же точно успехом можно было бы сказать, что это были древние эскимосы или древние папуасы. Другой способ внедрения в массовое сознание дезинформации о РУСАХ – это простое измышление: выдумываются какие-то истории, какие-то факты, которые не имеют никакого научного подтверждения, и вся эта ложь вбрасывается затем в массовое сознание доверчивых читателей или телезрителей.

Простейшие фонетические законы, открытые лингвистами ещё в 19-м веке, опровергают саму возможность существования такого слова у предков славян. В самом деле: если бы когда-то существовало слово со звучанием [rus], то оно, согласно славянским фонетическим законам, стало бы звучать в современном русском языке как РОХ. Произошло бы это по такой цепочке фонетических преобразований: rus > rŭx > РЪХ > РОХ, где гласный звук [о] был бы беглым как в современном русском слове МОХ (МХА, МХУ, МХОМ…). Если бы мнимый этноним РУС произносился в древности с долгим гласным, то тогда бы закономерно сработала такая цепочка преобразований: rūs > rūx > РЫХ. Если бы это мнимое племя называлось словом rous, то тогда бы мы имели такую цепочку: rous > РУХ – как в слове РУХНУТЬ. Вывод: не могли предки современных русских людей или других славян называться словом РУС – это противоречит фонетическим законам! Если этнос с названием РУС и существовал когда-то на самом деле, то он не может иметь никакого отношения к славянам и к Русскому народу. Поскольку в позиции после [u] согласный звук [s] переходит в [х] не только у предков славян, но и у многих других индоевропейцев, пребывающих за пределами Славянского мира, то это означает, что даже и среди ближайших родственников славян по Индоевропейскому миру не могло быть такого племени. Но, если сейчас в русском языке существует корень РУС-, то, в таком случае, как он мог звучать в древности при условии, что этот корень имеет славянское происхождение? С самого начала я предположил, что это могло звучать лишь как [rouk’]. И никак иначе! Позже я уточнил, что это изначально это было [irowk’], но последующая цепочка переходов irowk’ > rouk’ > rus была строго закономерна, о чём смотрим в этой же главе чуть выше.

Фонетический процесс k’ > s называется сатэмизацией. Это непреложное правило, и его невозможно оспорить, осмеять или как-то проигнорировать.

Информационный вброс о древних РУСАХ – это такая же точно наглая фальшивка, как и вброс о древних УКРАХ; или вброс о древних чеченцах, от языка которых произошли все современные языки человечества; или вброс о том, что индоевропейские языки произошли от языков семитских и т.д., а сами индоевропейцы зародились в Маньчжурии и т.п.

 

Спорный этноним РУСИЧИ (7). Первоначальное значение существительного РУ́СИЧ, которое мы можем предположить, исходя из здравого смысла и знаний русской и славянской грамматики: это потомок некоего человека по имени Рус. Иными словами: это был потомок человека (авторитетного вождя!), который имел цвет волос, обозначавшийся в те времена словом РУСЫЙ, которое в древности имело отнюдь не то же самое значение, что сейчас, а служило для обозначения рыжего цвета волос.

И, таким образом: РУСИЧИ – это потомки Рыжего!

Абсурдно предположение о том, что этот человек имел русый цвет волос в нашем современном понимании. В те времена все славяне были светловолосыми, и дать человеку прозвище Светловолосый было невозможно.

И самое главное: существование этнонима РУСИЧ в древнерусском языке подтверждается не очень убедительно! Мы наблюдаем этот этноним только в тексте «Слова о полку Игореве» и, как кажется, нигде больше. Таким образом, есть возможность сказать, что РУСИЧ – это слово, созданное художественным воображением безымянного, но, вне всякого сомнения, гениального автора знаменитого произведения древнерусской литературы.

Сильное впечатление производит мнение, которое высказал историк и филолог Александр Васильевич Назаренко о том, что слово РУСИЧ – это цокающая форма не засвидетельствованного в письменных источниках древнерусского слова РУСЬЦЬ. Если бы это слово дошло до наших дней, то оно в современном произношении звучало бы как РУСЕЦ.

Я вполне допускаю, что он прав, но выдвигаю ещё и своё предположение: этноним РУСИЧ был образован от корня РУС- по аналогии с многочисленными славянскими этнонимами с суффиксом -ИЧ, который служил для указания на имя прародителя данного племени: ВЯТИЧИ – потомки ВЯТА, РАДИМИЧИ – потомки РАДИМА и т.д.

Соответственно: РУСИЧИ – потомки РУСА, то есть – РЫЖЕГО. Не верю в то, что был некто РЫЖИЙ, в честь которого назвали целое славянское племя. Если бы такое было на самом деле, то мы бы знали об этом из разных источников информации. А не только из «Слова о полку Игореве».

Но должен признаться, что сам этноним мне нравится, и я его употребляю с удовольствием. Пусть он будет порождением художественного воображения автора «Слова о полку Игореве», пусть он будет порождением словообразования по аналогии, но звучит красиво, ведь если не называть древних русских людей этим словом, то как ещё их можно назвать? Слово РУСЕЦ было бы достойною заменою, то такого слова просто нет в русском языке. Слово РУСИН – очень хорошее, но оно уже закреплено за другим значением, а приписывать ему значение новое – это было бы неправильно.

Пусть будет РУСИЧ! Но пусть это слово будет нашим собственным, мы должны понимать, что оно не древнее и что, скорее всего, никогда не существовало восточнославянского племени с таким названием.

В качестве примеров, приведу три таких условных этнонима, которые я постоянно употребляю в этой книге: ПРОТОСЛАВЯНЕ, ПРАСЛАВЯНЕ и ИТАЛИЙСКОЯЗЫЧНЫЕ ВЕНЕТЫ. Нам достоверно известно, что все эти три этноса существовали в действительности, я осторожно предполагаю, что ПРАСЛАВЯНЕ называли сами себя СЕРБАМИ, мы точно знаем, что ИТАЛИЙСКОЯЗЫЧНЫЕ ВЕНЕТЫ называли себя просто ВЕНЕТАМИ, но условные названия – это как раз то самое, что можно принять в качестве рабочих терминов, и в этом нет ничего плохого.

 

 

 

Глава двадцать пятая. Некоторые другие индоевропейские этнонимы

В предыдущей главе я словно бы ввёл читателей в свою творческую лабораторию и показал все инструменты, которыми я располагаю для проведения этимологической работы со словами, которые я называю этнонимами. В этой же главе я постараюсь не утомлять читателей такими подробностями (это не всегда у меня будет получаться!), а просто приведу упрощённые пересказы таких исследований.

Список этнонимов, подлежащих рассмотрению в этой главе, таков:

1) АНТЫ;

2) ЛАТИНЫ;

3) ЭЛЛИНЫ;

4) ИРАНЦЫ;

5) ЧЕХИ;

6) МАКЕДОНЯНЕ, МАКЕДОНЦЫ;

7) ХОРВАТЫ;

8) ПОЛЯНЕ и ПОЛЯКИ;

9) ВЕЛЕСИЧИ;

10) ТИВЕРЦЫ;

11) ЯТВЯГИ;

12) ГОЛЯДЬ, ГАЛИНДЫ;

13) ЛИТОВЦЫ

14) ЛАТЫШИ;

15) КЕЛЬТЫ;

16) ТАТАРЫ;

17) БАШКИРЫ;

18) ЧЕРЕМИСЫ;

19) БОЛГАРЫ, БУЛГАРЫ; БАЛКАРЦЫ, МАЛКАРЦЫ;

20) МОРДВА, МОРДОВЦЫ, МОРДВИНЦЫ;

21) МАРИЙЦЫ;

22) УДМУРТЫ;

23) ПЕЧЕНЕГИ;

24) ХАЗАРЫ;

25) ПОЛОВЦЫ.

 

Начнём с АНТОВ (1).

Современное значение русского слова А́НТЫ: название каких-то раннеславянских племён, о которых у нас сейчас складывается смутное впечатление, будто это были предки восточных славян. Но утверждать с уверенностью, что это прямые и единственные предки восточных славян – совершенно невозможно, поэтому правильным будет лишь такое умеренное определение:

АНТЫ – это раннеславянские племена, участвовавшие в формировании будущего Восточнославянского мира.

У меня нет твёрдого мнения о том, как образовался этот этноним в Среднеиндоевропейскую эпоху, когда создавались вообще любые слова нынешних индоевропейских языков. Но есть два предположения, из которых одно я нахожу неубедительным, а второе считаю правдоподобным:

Первое предположение: племя многочисленных воинов.

Второе предположение: племя людей, поклоняющихся могилам своих предков.

Подробности опускаются, как и было оговорено выше, и, таким образом, это и всё, что я могу сказать об этимологии слова АНТЫ.

 

Следующими по списку идут: ЛАТИНЫ (2).

Италийских племён было много, но, по какой-то причине, именно этому племени выпала честь стать у истоков будущей Римской империи, в которой говорили на языке именно этого племени.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название прямых предков этого народа произносилось так: la-ti-in – три слога с отдельным ударением на каждый из них и с паузами между слогами. (У каждого слога была ещё и своя собственная интонация – как в современном китайском языке или во вьетнамском, но эта информация от нас скрыта, и нет способа узнать, как эти три слога звучали с учётом интонаций.)

В подробном пересказе на современный язык это означает следующую мысль: люди, помнящие итоги важной племенной сходки, на которой происходило торжественное введение в состав племени – чужих женщин (взятых в плен или обмененных). При этом подчёркивалось, что сходка происходила в полнолуние, чему придавалось особое значение, ибо счёт времени вёлся по луне.

На вопрос, где и когда была та самая племенная сходка, я отвечаю так: задолго до того, как это племя оказалось на Апеннинском полуострове. Думаю, что этот эпизод случился в Центральной Европе, в среднем или даже в верхнем течении Дуная.

 

Кто такие ЭЛЛИНЫ (3) или, говоря по-гречески: ΈΛΛΗΝΕΣ?

Это такое слово, которым греки называют сами себя.

Такое впечатление, что это те же самые люди, что и латины, которые и жили на первых порах там же, где латины, и мышление имели точно такое же. Полнолуние – что для тех было очень важным, что для этих. Конечно, это люди не те же самые, но очень похожие, а то, что они жили в одной и той же местности, это – несомненно!

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней для этого этнонима полностью записывается так:

XjL + LX + JN = ритуальный костёр + в полнолуние + при чужих женщинах (принимаемых в племя по обмену или договору с другим племенем).

В Среднеиндоевропейскую эпоху это название звучало таким образом: hel-la-in – три слога с ударением на каждый слог в отдельности и с паузами между слогами.

Первоначальное значение – то же самое, что и в случае с ЛАТИНАМИ.

 

И теперь пора переходить к ИРАНЦАМ (4).

В современном представлении ИРАНЦЫ – это то же самое, что и персы, но это слово имеет и более широкое значение: ИРАНЦЫ – это все племена и народы, которые входят в состав ИРАНСКОЙ ветви большого Индоевропейского древа.

Но в Среднеиндоевропейскую эпоху это было одно-единственное племя, которое вело свою родословную от одного-единственного события. И это событие называлось так: ir-an, что означает: совещание воинов.

По смыслу, это очень похоже на предысторию этнонима РУСЬ, о чём смотрим в предыдущей главе.

 

Возвращаемся к славянской теме и рассматриваем этимологию этнонима ЧЕХИ (5).

Современное значение русского этнонима ЧЕХ, ЧÉХИ – известный славянский народ, который причисляется ныне к западным славянам, но исторически происходит от славян южных.

В Среднеиндоевропейскую эпоху, когда ещё не было никаких славян, название племени, от которого напрямую произошли ЧЕХИ, выговаривалось так: sk’e-kse – два слога с паузою между ними.

В более поздние времена эти два слога поменяли своё произношение до неузнаваемости, но это произошло со строгим соблюдением фонетических законов:

sk’e-kse > sk’eks > k’eks > čex-.

В предыдущей главе смотрим этимологию слова СЛАВЯНЕ и удивляемся: там описан такой фонетический процесс: sk’ > ss > s – это по праславянским фонетическим законам, которые действовали, когда ПРАСЛАВЯНЕ медленно переходили в славянское языковое состояние. В данном же случае законы срабатывают другие – италийсковенетские, но тоже – при переходе данного этноса в славянское состояние: sk’ > k’ > č.

В славянских языках при их формировании срабатывали то италийские, то праславянские фонетические законы. Случалось так, что в одних славянских диалектах пересиливало праславянское влияние, а в других – италийское. К примеру сказать, в современном русском языке италийского меньше, чем в языках белорусском и в малороссийском, а ведь это языки одной и той же славянской подгруппы! Кстати, отсутствие общеславянского менталитета и нынешние противоречия между славянами – это явление того же порядка: современные поляки ближе всего стоят к италийсковенетскому менталитету, а современные русские в наибольшей степени приближаются к менталитету праславянскому.

 

Этноним МАКЕДОНЯНЕ или МАКЕДОНЦЫ (6) понимается в наше время двояко:

1) это славянский народ, искусственно отделённый от болгарского народа с целью дробления и ослабления современного Славянского мира; эти славяне назвали себя по той местности, на которой они сейчас проживают, а местность эта – Македония;

2) этнос, родственный древним грекам и живший и по соседству с ними.

Разумеется, правильным можно считать только второе значение.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название этого племени произносилось в три слога, на каждый из которых падало ударение и между которыми делались паузы, ибо каждый слог имел свой глубокий смысл, и этот смысл должен был прочувствовать до конца всякий, кто произносит эти слоги или слушает их от собеседника.

Звучало это так: ma-ke-den – видимо, с долготою первого и второго слогов. И это означало следующее: люди, родившиеся от взятых со стороны женщин, и сохранившие в дальнейшем язык своих матерей, а не отцов.

 

Слово ХОРВАТЫ (7) – русское название южнославянского народа, говорящего на хорватских диалектах сербского языка.

Среднеиндоевропейскую конструкцию биконсонантных корней описываю в пересказе на наши современные представления: те, которые помнят первоначальную торжественную сходку, от которой ведёт свою родословную данное племя.

 

Этнонимы ПОЛЯНЕ и ПОЛЯКИ (8). Следует разделять три значения этих этнонимов:

1) ПОЛЯНЕ – восточнославянское племя;

2) ПОЛЯНЕ – западнославянское племя;

3) ПОЛЯКИ – современный западнославянский народ.

Простейшее толкование, лежащее на поверхности: жители полян или полей. Между тем: все славяне занимались земледелием и скотоводством, для каковых целей ими использовались поля – в качестве нив и пастбищ. Отсюда вопрос: почему по этому же признаку не были названы другие славяне, а только за этими людьми было замечено специфическое свойство заниматься земледелием и скотоводством в полях? Поэтому версия о полянах или полях отметается так же точно, как и версия о том, что ВОЛГА – это река, наполненная влагою, а РУССКИЕ – это те, у кого волосы русые.

Моя версия такова: эти этнонимы образованы от раннеиндоевропейского биконсонантного корня PL со значением многочисленные.

Но никакое племя у индоевропейцев не могло быть названо просто так: многочисленные и всё. Такого не могло быть в принципе. Могло быть только так: многочисленные по такому-то признаку.

В данном случае было так:

PL + JN = многими + пленными женщинами (отличающиеся).

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: pel-jen.

Первоначальное значение: племя, которое отличалось от других тем, что в его составе было много (возможно, слишком много) женщин, добытых со стороны. В пользу этой версии говорит, то, что есть и другие этнонимы, в которых название племени увязывается с захватом чужих женщин: ВАЙОНИТЫ, ЛАТИНЫ, ЭЛЛИНЫ, РИНХИНЫ, САБИНЫ.

В дальнейшем произошло переосмысление, и древний этноним стал увязываться с понятием поле.

 

Этнонимом ВЕЛЕСИЧИ (9) называлось южнославянское племя.

Первоначальное значение: потомки ВЕЛЕСА.

Важно отметить, что название племени возникло относительно поздно – уже на славянском историческом этапе.

 

Этнонимом ТИВЕРЦЫ (10) называлось восточнославянское племя.

Считаю, что первоначальное значение этого этнонима было связано с биконсонантными корнями TJ [ti] – помнящие, хранящие память; JW [iw] – по уговору, согласно договорённости; XjR [er] – отсечение части от целого. Всё вместе складывается в такое общее значение: люди, которые помнят о том, что они когда-то отделились от другого племени.

Почему было важно помнить о своём отделении от более крупного племенного массива? Возможно, потому, что отделившиеся должны были всё-таки хранить верность тем, от кого они когда-то отделились – ведь это были их предки.

Название этого племени возникло не на славянском этапе и даже не на праславянском, а намного ранее.

 

ЯТВЯГИ (11) или по-литовски JOTVINGIAI – древнее летто-литовское племя, растворившееся со временем среди белорусов и частично литовцев.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название этого племени произносилось в три слога: ja-twe-nge. И в эти три слога вкладывалась примерно такая мысль: племя, ведущее свою родословную от некоего ритуального мероприятия, на котором устанавливалась связь с Высшими Силами.

 

Этноним ГОЛЯДЬ (12).

Так назывались в древней Руси несколько летто-литовских племён, живших на реке ОКЕ и в нынешней Калининградской области. Литовское название: GALINDAI. Есть предположения, что эти племена были всё-таки славянскими, но это никак не может отразиться на нашем этимологическом исследовании.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название этого племени звучало так: g^wa-li-nd^he. Это означало примерно такую мысль: племя, которое забрело в чужую местность, потому что заблудилось, да так там и осталось.

 

Этноним ЛИТÓВЦЫ (13).

Это исконно русское слово, служащее для обозначения летто-литовского народа, живущего в Прибалтике.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название этого племени произносилось так: li-tu-wa. Три слога – как это бывало в большинстве случаев, но смысл этих трёх слогов требует особых пояснений: ими описывалось ритуальное мероприятие, на котором новое племя обращалось к божествам какой-то реки или, скорее всего, к одной-единственной речной нимфе, и просило помочь закрепиться на данной местности.

 

Этноним ЛАТЫШИ́ (14).

В Среднеиндоевропейскую эпоху это племя называлось сочетанием двух слогов: la-tu или la-twe. Это передавало следующую мысль: те, кто совершал в полнолуние некий важный ритуал, понятный современникам. Можно предположить, что это был ритуал, связанный с провозглашением новой общности людей, выделившихся по какому-то признаку в отдельное племя.

 

Русский этноним КЕЛЬТЫ (15).

Он служит для обозначения особой индоевропейской ветви, близкой к италийцам.

Выдвигаю два совершенно разных предположения о происхождении этого слова в Среднеиндоевропейскую эпоху:

Первое предположение: k’el-ti – услышанное помнящие.

Иначе говоря: те люди, которые помнят важные решения, принятые на первоначальной племенной сходке. Самый обычный индоевропейский этноним, и поэтому он представляется очень убедительным.

Но есть и второе предположение: ke-ld^he – добычею распоряжающиеся. То есть: разбойники, делящие награбленное.

У этого предположения есть свои сильные стороны: оно совпадает с этимологией русского слова ОСЕЛЕДЕЦ и немецкого слова HELD (герой).

 

Русское слово ТАТА́РЫ (16).

Это название известного народа, проживающего в Поволжье и говорящего в настоящее время на тюркском языке. Этим же словом принято называть тюркоязычное население Крымского полуострова, чей язык приближается к турецкому. Этим же словом в 19-м веке называли азербайджанцев, которые также относятся к тюркам. В русской художественной литературе 19-го века словом ТАТАРЫ писатели-классики называли едва ли не любой народ Северного Кавказа, исключая, разве что, осетин.

Этноним этот образовался в Среднеиндоевропейскую эпоху от сложения трёх биконсонантных корней, а именно:

TX + TXj + XR = по отцам + многим + арийцы.

Это произносилось в Среднеиндоевропейскую эпоху так: ta-te-ar.

Первоначальное значение: племя, у которого многие предки по мужской линии были арийцами.

 

Русское слово БАШКИ́РЫ (17).

Это название тюркского народа, проживающего на востоке европейской части России. Кроме общеупотребительного русского слова БАШКИРЫ, существует ещё и другое название для этого народа: БАШКОРТЫ – так называют башкиры сами себя, и именно это слово и должно подвергаться этимологическому исследованию.

У индоевропейцев Среднего периода это звучало так: ma-ske-rd^he.

В дальнейшем: m > b, s > š и т.д. – это уже чисто тюркские фонетические процессы.

Первоначальное значение: племя, отделившееся от своих предков взятием к себе женщин другого происхождения.

 

Русское слово ЧЕРЕМИ́СЫ (18).

Это устарелое обозначение финской народности, известной ныне под названием МАРИЙЦЫ. Слово имеет прото- и праиранское происхождение.

В Среднеиндоевропейская эпоху это племя называлось индоевропейцами так: k^we-rm-ik’. Что означает: возмездием вразумлённые полезным.

Далее: k^wermik’ > čermis. При переходе слова из праиранского в восточнославянское состояние: čermis > čeremis.

Первоначальное значение – не вполне понятно; как кажется, оно было зловещим и насмешливым. В любом случае, это название было дано со стороны индоевропейцев Среднего периода, вступивших в какие-то отношения с одним из племён, о котором мы можем предполагать, что оно было протофинским.

 

Русские этнонимы БОЛГАРЫ, БУЛГАРЫ, БАЛКАРЦЫ и МАЛКАРЦЫ (19).

Все они – одного-единственного происхождения, но они имеют совершенно разные значения: это и племя, жившее когда-то на Волге, о котором есть мнение, что оно было якобы тюркоязычным; это и тюркское племя, поселившееся на территории современного славянского государства под названием Болгария; это и славянский народ Болгары… А кроме того, есть ещё и тюркоязычный народ на Северном Кавказе, которых русские называют БАЛКАРЦАМИ, но которые сами себя именуют МАЛКАРЦАМИ (МАЛКЪАРЛЫЛА́). И именно это последнее слово и подвергается сейчас этимологическому исследованию, которое приводит к такой довольно необычной конструкции биконсонантных корней:

MX + LKw + XR = по женской линии + тайным образом + арийцы.

Среднеиндоевропейское произношение: ma-lk^w-ar.

В дальнейшем: m > b – обычный фонетический процесс, свойственный тюркским и другим алтайским языкам, но не являющийся твёрдым правилом.

Первоначальное значение: народ, который тайным образом продолжает оставаться арийским, потому что имеет арийскую кровь по линии своих матерей. Видимо, общий смысл подразумевался таким: народ, на который можно положиться, потому что он всё-таки нашего происхождения, и мы об этом помним.

 

Русское слово МОРДВА́ (20) – со всеми его вариантами: МОРДОВЦЫ, МОРДВИНЦЫ, МОРДВИНЫ.

Это финский народ, проживающий на территории европейской части России к юго-востоку от Москвы.

В Среднеиндоевропейскую эпоху название этого племени произносилось так: mo-red^h-ow – в три слога или позже: mo-rd^h-ow – в два слога. В развёрнутом пересказе эта конструкция имела такое значение: племя, ведущее своё происхождение от торжественного построения у некоего могильного кургана, который имеет особое значение в истории этого племени.

 

МАРИ́ЙЦЫ (21).

Финский народ, проживающий на востоке европейской части России. Устарелое название ЧЕРЕМИСЫ (18) описано в этой же главе, но выше. Полагаю, что оба слова – МАРИЙЦЫ и ЧЕРЕМИСЫ – изначально относились к разным этносам, а то, что они сейчас воспринимаются как синонимы, так то никакого отношения не имеет к древности: у индоевропейцев Средней эпохи синонимия была под таким же запретом, как и омонимия.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

MX + XR + JX = по материнской линии + из арийских + земель.

Произношение: ma-ar-ia.

Первоначальное значение: народ, родственный арийцам по материнской линии.

 

УДМУ́РТЫ (22).

Финский народ, проживающий на востоке европейской части России к северу от башкирских земель.

Племя называлось в Среднеиндоевропейскую эпоху так: od-mo-rd^he.

Первоначальное значение: ведущие свою родословную от своих далёких предков. Название безликое, неинтересное, но очень типичное для того времени. Смотрим в этой же главе этимологию слова АНТЫ (1).

 

ПЕЧЕНÉГИ (23).

Этноним, служащий для обозначения печально знаменитого своими зверствами тюркоязычного племени, оставившего после себя кровавый след в истории и затем исчезнувшего. В языках древнерусском и в старославянском: ПЕЧЕНѢГЪ – единственное число, ПЕЧЕНѢЗИ – множественное число.

С этим словом я работал много лет, и памятью этих трудов стала весьма обширная статья в моём этимологическом словаре, но в рамках этой книги я не могу вдаваться в такое большое количество подробностей, какое я мог позволить себе в словарной статье. Поэтому передаю лишь самую суть той конструкции биконсонантных корней, которая возникла ещё в Среднеиндоевропейскую эпоху: те, которые отказались от оселедцев – символа арийской воинской доблести – и сбросили его с себя как мусор.

Праславяне получили это слово из италийсковенетского языка, что приравнивается мною к исконно славянскому происхождению. Но важно не это, важно то, что это слово было с самого начала презрительным обозначением некоего племени, которое отошло от древнеиндоевропейских – арийских! – идеалов и перешло на сторону врагов. Много позже этим словом могли обозначить некое тюркоязычное племя, которое досаждало индоевропейцам-арийцам и было презираемо всеми. Поразительно то, что по своему расовому облику печенеги были европеоидами – то есть, это были белые люди, добровольно перешедшие на сторону монголоидных кочевников.

 

ХАЗА́РЫ (24).

Данный этноним имеет среднеиндоевропейское происхождение и существовал задолго до возникновения славян.

В современном русском языке существительное ХАЗА́РЫ обладает резко отрицательным значением и, возможно, со временем станет восприниматься как оскорбление.

Среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней:

KS + GhjXw + XR = выстраивались (все, как один) + перед костром (ритуальным) + арийским.

Среднеиндоевропейское произношение: kse-g^h’o-ar.

В дальнейшем эта конструкция стала претерпевать следующие фонетические изменения, происходившие в строгих рамках прото- и праславянских фонетических законов: kseg^h’oar > ksog^h’ār > xozar.

В рамках тюркских фонетических законов происходит такое преобразование: xozar > xazar.

Первоначальное значение: те, которые вступили в племенной союз с арийцами и принесли им клятву верности у ритуального костра. Имеется в виду то, что изначально эти люди не были индоевропейцами.

 

ПÓЛОВЦЫ (25), они же ПОЛОВЧА́НЕ.

Так называлось печально знаменитое тюркское племя, но само слово имеет славянское и индоевропейское происхождение.

Первый вариант этимологии: spe-lew – похищающие людей.

Позже это слово закономерным образом изменило своё произношение таким образом: spelew > spolow > polow-.

Второй вариант этимологии: pel-lew –многочисленные люди.

Позже: pel-lew > polow-.

Третий вариант. По мнению Фасмера, слово ПОЛОВЦЫ происходит от древнерусского прилагательного ПОЛОВЪ со значением светло-жёлтый. Якобы имелась в виду расовая принадлежность ПОЛОВЦЕВ – монголоидная.

Отдаю предпочтение первому варианту. Считаю, что это было древнее название какого-то агрессивного племени (возможно, индоевропейского), которое затем стало легендарным и это название переносилось на любые другие племена, отличавшиеся крайними формами агрессии. Допускаю, впрочем, правоту и второго варианта. Третий вариант считаю ошибочным: почему нужно называть именно это племя жёлтым, когда были и другие тюркские племена того же самого расового облика?

 

 

 

Глава двадцать шестая. Германские этнонимы – это вести из альтернативной индоевропеистики!

Рассказывая про теонимы, я уже сообщил своим читателям о том, что становлюсь в тупик перед теонимами германского происхождения.

Например, что я должен думать об имени бога ВЕ, об имени богини ТРУД и о других германских теонимах – я не знаю. Лишь в некоторых случаях в них просматривается какая-то мысль, но ни разу я не смог проследить эту мысль до конца. Биконсонантные корни встречаются не только ведь у индоевропейцев, но и в двух других семействах – в алтайском и в уральском, а также в юкагирском языке. У всего остального Человечества биконсонантных корней с такими же точно характеристиками не было и в помине, там языковое развитие происходило по совершенно другим законам. Германские языки в своё время набрались чего-то совершенно неиндоевропейского по своему происхождению, и в германских теонимах я как раз и встретил материал, который я не сумел распознать как исконно индоевропейский.

Возможно, моей квалификации не хватило… Да, возможно. Раздел индоевропеистики, изучающий германские языки, – это какой-то особенный раздел, в нём всё не то же самое, что во всём остальном Индоевропейском мире. Я вполне допускаю и такое: в неразгаданных теонимах весь материал был исконно индоевропейским, но ход мысли, при котором создавались эти конструкции биконсонантных корней, настолько сильно отличался от общеиндоевропейского, что я его не понял.

Это я говорил о теонимах, но примерно то же самое у меня получалось и с этнонимами. Я считаю, что сумел описать полностью несколько германских этнонимов, но вот здесь, в этой книге, где читатели требуют от меня ясной информации, а не описаний моих сомнений, я рискну привести только три из них: АНГЛЫ, ГОТЫ и ЮТЫ. В правильности моих этимологических выводов я в этих трёх случаях не сомневаюсь, а потому смело показываю своим читателям всё то, что понял, работая с этими тремя этнонимами.

 

Германское племя АНГЛОВ – это то самое, которое в союзе с германским племенем саксов захватило в 5-м веке нашей эры остров Великобританию. Кроме того: АНГЛИЧАНЕ – современный народ, говорящий на языке германского происхождения, и исторически это тот же самый этноним.

Вот как он был образован в Среднеиндоевропейскую эпоху из трёх биконсонантных корней:

XN + GhXj + WL = воины + захватывающие + властно.

Среднеиндоевропейское звучание конструкции: an-g^he-ul.

Первоначальное значение: дерзкие захватчики.

 

ГОТЫ. Поясню, кто это такие. Вся германская группа языков в составе индоевропейского семейства разделилась когда-то на три подгруппы: на северогерманскую (скандинавскую), на южногерманскую и на готскую. ГОТЫ, войдя в необыкновенную силу, в конце концов, погибли в ходе нескончаемых боевых действий – в полном составе, на почве собственного буйства. На сегодняшний день никто не говорит на готских языках. Вот такая грустная предыстория.

Кроме того, были ещё скандинавские племена ГЁТОВ или ГАУТОВ (есть и другие варианты). То есть они принадлежали к другой германской ветви. Эти не погибли, а участвовали в формировании шведской нации и шведского же языка.

С точки зрения языкознания, слова ГОТ, ГЁТ и ГАУТ – это одно и то же слово. Один и тот же этноним. И этимологическое исследование я провожу по всем этим трём словам одновременно. Дело в том, что всевозможные чередования гласных внутри корня – это то, что совершенно несвойственно индоевропейцам. Если такие явления где-то и встречаются в Индоевропейском мире, то редко, и они развиты очень слабо. У германцев же чередованиям гласных подвержены многие корни, и очень часто эти чередования происходили без соблюдения каких-либо чётких правил. ГОТ, ГЁТ и ГАУТ – это один и тот же корень, в котором происходили чередования – в разных диалектах по-разному.

Среднеиндоевропейская конструкция, от которой образовался рассматриваемый германский корень:

GhjXw + XwD = от костра + начавшиеся.

Среднеиндоевропейское звучание: g^h’o-od.

Первоначальное значение: племя, ведущее свою родословную от некоего ритуального события. Это была важная племенная сходка с жертвоприношениями; сходка, на которой решалась будущая судьба этого племени. Скорее всего, речь шла о слиянии двух или нескольких группировок, после чего возникало племя более могущественное, чем его составные части.

Похожих по смыслу примеров в остальном Индоевропейском мире – множество. То, что конструкция состоит всего лишь из двух биконсонантных корней, говорит о её древности: она возникла ещё в начале Среднеиндоевропейской эпохи.

Германское племя ХАТТОВ (CHATTEN) не имеет никакого отношения к ГОТАМ. Это же касается и ХЕТТОВ – основателей великой цивилизации на Анатолийском полуострове. ХЕТТЫ ближайшие родственники славян, и ни к ГОТАМ, ни к остальным германцам никакого отношения не имеют. Впрочем, это уже к делу не относится.

 

Северогерманское племя ЮТОВ – то самое, в честь которого был назван полуостров ЮТЛАНДИЯ, на котором сейчас живут датчане – прямые потомки ЮТОВ.

Здесь то же самое: среднеиндоевропейская конструкция всего лишь из двух биконсонантных корней:

JW + WD = по уговору (по закону) + ушедшие.

Среднеиндоевропейское звучание: ju-wd.

В дальнейшем, по германским фонетическим законам: d > t, после чего и имеем jūt  или  jut.

Первоначальное значение: та часть племени (или племенного союза), которая, согласно постановлению, ушла и затем выделилась в отдельное образование – новое племя или новый союз племён.

 

 

 

Глава двадцать седьмая. Подведение итогов по Среднеиндоевропейскому периоду

К концу Среднеиндоевропейского периода с индоевропейцами-арийцами сложилось такое положение дел: они вытянулись через всю Европу вдоль бассейнов двух великих рек – Рейна и Дуная…

 

Напомню, что район Нижнего Рейна – это то место, где они вообще когда-то сформировались в качестве арийцев или индоевропейцев. С того времени они шли вверх по течению этой реки, потихоньку осваивая её всю от устья до истоков. Когда они достигли истоков Рейна, они в скором времени нащупали в этой же горной местности истоки Дуная и по этой реке стали спускаться всё ниже и ниже по течению. И потом дошли до устья Дуная и увидели Чёрное море. Поскольку спешить им было некуда, то на этот путь у них ушло много тысячелетий: вся Среднеиндоевропейская эпоха была посвящена этому передвижению.

Я бы выдвинул такой термин: Рейнско-Дунайская Арийская цивилизация. Но выдвинуть мало, нужно ещё, чтобы такая формулировка была одобрена самими индоевропейцами.

Разумеется, привязанность к этим рекам не была чем-то строгим, и отдельные племена отходили от основных рек, то в одну сторону, то в другую. Самым обычным делом было вообще повернуться и идти назад. Как бы там, ни было, но вся эта рейнско-дунайская общность говорила на одном языке, который лишь делился на диалекты – я обо всём этом уже рассказывал, просто делал это без привязки к местности.

 

Вот таким и был Среднеиндоевропейский период. Отрезок времени, этап, а кроме того, я позволяю себе говорить и эпоха, и эра, а могу сказать и фаза – это всё тонкости стилистики и не более того.

То, что в этот временной отрезок были заложены основы всех без исключения индоевропейских языков, – это ещё полдела. Все индоевропейские языки последующего Позднего периода можно описать, составив нужные этимологические словари: один для славян; другой – для летто-литовцев; третий для германцев… Это гигантская работа, которая, если её начать прямо сейчас, займёт не менее ста лет. Но её всё-таки можно выполнить, если исходить из открытий Андреева, использовать его технологию и понимать, что вся история индоевропейцев делится на три периода, а все эти языки ведут своё начало от Среднего периода.

Так вот, это была лишь первая половина всего дела.

А ведь есть ещё и вторая.

 

В Среднеиндоевропейскую эпоху были приняты какие-то очень важные решения, которые имели затем продолжения и серьёзные последствия в эпоху Позднеиндоевропейскую.

Что арийцы того времени решили, вот то самое мы сейчас и выполняем: славяне выполняют свою программу, германцы – свою и т.д. И различие в программах иной раз бывает очень значительным. Некоторым индоевропейцам программа была предначертана таким образом, что привела их прямо к гибели; многие пришли к весьма жалкому существованию. Мы сейчас зря думаем, что мы так уж вольны в своих поступках – многое для нас было заранее запланировано предками, и выйти из этой программы – очень трудно. Да и зачем выходить? Если программа правильная, то надо и жить по ней. А если неправильная, то… А как узнать, что она была ошибочна?

Трудные вопросы, трудные мысли…

И вот эта вторая половина – одна сплошная тайна. Предвижу, что именно в этой части индоевропеистики будут допускаться значительные перекосы и злоупотребления. Болтуны и лжепророки будут много всяких глупостей говорить с умным видом.

Постараюсь не изображать из себя пророка.

Лучше лишний раз чего-то не сказать, при том, что понимаешь больше, нежели сказать лишнее. Информация, даже и правдивая, может быть неверно использована.

В следующей части своей книги я расскажу о Позднеиндоевропейской эпохе.

Ещё в самом начале этой эпохи будут приниматься какие-то очень важные решения, но основная характеристика той эпохи такова: выполнение всего того, что было предначертано в эпоху Среднеиндоевропейскую.