Обновление сделано 29 января 2022

 

 

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ПОЗДНЯЯ ЭПОХА

 

Термин «Позднеиндоевропейская эпоха» (или просто «Поздняя эпоха») не следует воспринимать буквально: дескать, это такая эпоха, когда стало слишком поздно. Ничего не поздно! Часть индоевропейцев отомрёт или деградирует, но лучшая часть останется и продолжит то, что было начато когда-то в эпоху Раннеиндоевропейскую. У индоевропейцев будут ещё новые эпохи, а эту потомки переименуют когда-нибудь в Эпоху Номер Три.

Из размышлений

 

Глава двадцать восьмая. Общие характеристики Позднеиндоевропейской эпохи. Успехи и поражения

Говорить придётся трудные вещи. Иногда бывает полезно узнать суровую правду… Речь пойдёт об индоевропейцах нынешнего периода, который, по моей классификации, называется Поздним или Позднеиндоевропейским. Но его можно было бы назвать ещё и так: Трагическим.

 

Но сначала расскажу о положительных сторонах перехода индоевропейцев из Среднего Периода в Поздний. Самое первое, что бросается в глаза: возникновение высокоразвитых языков, аналогов, которым не было и нет на всём Земном шаре. Если в Среднюю эпоху не существовало никаких частей речи, никаких членов предложения (да и самих предложений!), никаких падежей, времён, лиц, степеней сравнения, чисел, наклонений и видов, то теперь это всё появилось! Оказывается, вся предыдущая эпоха с её индоевропейскими диалектами, похожими на очень сильно ухудшенный вьетнамский язык, это была всего лишь переходная стадия к громадному интеллектуальному прорыву, который вдруг был сделан одновременно во всём Индоевропейском мире. Мы сейчас восхищаемся богатством древнегреческого языка или латинского, но в начале Поздней эпохи на таком же примерно уровне были и все остальные арийские языки.

Улучшение языка автоматически означает улучшение умственных и творческих способностей данного народа.

А если ухудшение языка, то – что оно означает?..

Развёрнутый ответ на этот вопрос по поводу какого-то конкретного языка означал бы только одно: оскорбление национального достоинства изучаемого народа, а такое в наши времена не приветствуется. Вот я бы, допустим, написал бы целую книгу с подробными объяснениями по поводу того, что современные романские языки – это самая настоящая духовная катастрофа романских народов, и кому бы такое понравилось? Более всего мне пришлось бы при этом обидеть французов, потому что именно их язык – это худший вариант латинского языка из всех, какие только сейчас существуют. Но мне бы и самому стало совестно: а на каком языке были написаны романы Жюля Верна, которыми я зачитывался в школьные годы? Да, они были переведены с ужасного французского на более богатый русский, но ведь автор-то этих романов думал и писал по-французски, а я безмерно уважаю его!.. Для меня он как бог! А Проспер Мериме – разве не такой же гигант?

Ругать французский язык не хочется, потому что на нём говорили великие люди… Но ведь и хвалить-то его – не за что!

Допустим, я никаких нежных чувств не испытываю к таджикам и их языку, который является ухудшенным вариантом древнеперсидского. И я мог бы разнести таджикский язык в пух и в прах за то, что он так сильно ухудшился. Но тогда получилось бы несправедливо: французов мне как-то стыдно ругать, а таджиков не жалко. Но, если по-честному, то ругать – так уж всех подряд! А самое лучшее – хвалить всех-превсех: великий и могучий французский язык, великий и могучий таджикский. И никому не будет обидно.

Но истина не будет высказана. А истина заключается в том, что почти все индоевропейские языки, достигнув какого-то величия, затем стали массово ухудшаться. Улучшение индоевропейских языков шло в большинстве случаев лишь до какой-то вершины, которая в разных индоевропейских ветвях могла возникнуть – где раньше, а где и позже. А после вершины мог следовать спад – у большинства он был, и лишь в очень редких случаях его не было. Или был, но незначительный. Например, в истории развития русского языка сколько-нибудь заметного спада не было, а во всех без исключения остальных славянских языках он был, хотя и небольшой. Из всех германских языков только один исландский не претерпел почти никакого спада; немецкий язык претерпел спад и – весьма значительный! – но всё же он стоит на высоте, недосягаемой для всех остальных германских народов, кроме исландцев. У всех остальных германцев было не просто ухудшение языка, а обрушение! И так же точно во всех остальных ветвях всего Индоевропейского мира – нечто подобное можно наблюдать и там.

Впрочем, все эти индоевропейские спады обладают одним удивительным свойством: даже и после них все индоевропейские языки – и сильные, и слабые! – остаются самыми высокоразвитыми в мире. Любой индоевропейский язык, претерпевший даже и самый жестокий спад, и тогда превосходит по своей мощи любой из всех остальных неиндоевропейских языков. Например, язык африкаанс я бы назвал самым деградировавшим среди всех германских языков. Но разве можно сравнить язык африкаанс с языком племени суахили, которое обитает на той же самой земле, где живут африканеры (они же буры) – носители этого обезображенного голландского языка? Я, допустим, ругаю таджикский язык, но ведь он стоит выше, чем язык соседних с таджиками киргизов!

И так далее…

 

Один мой арабский знакомый из Туниса рассказывал о том, как у них там, в тунисских школах, изучают математику и физику: только на французском языке! На нём и школьные учебники там написаны. То есть на великом и могучем арабском языке объяснить это всё невозможно, поэтому получившим свободу от своих французских колонизаторов арабам приходится прибегать к интеллектуальной помощи своих бывших врагов. И ведь, по иронии судьбы, Тунис – это то самое место, где стоял когда-то город Карфаген… Когда-то великая семитская империя хотела сокрушить великую индоевропейскую державу, и вот что мы имеем спустя века и тысячелетия: семиты учат своих детей на языке, который является грубым искажением латыни!

 

Впрочем, в общих чертах я высказался про языки. Достаточно! Теперь очередь за другими характеристиками.

 

Сомнительные победы Позднего периода.

Появляются великие индоевропейские державы с письменностью, с вооружёнными силами, с дворцами, с великими мыслителями, с книгами, с законами и с новыми религиями. И это прекрасно.

Но у индоевропейцев всегда находились соперники, которые хотели перехватить у них инициативу, и у этих соперников иногда случались временные победы (как у Ганнибала над римлянами), но, что бы там ни было, а до сих пор побеждали, в конечном итоге, только индоевропейцы. Какою ценою – вот это, конечно, большой вопрос, и в этом-то и заключается сомнение: а такая ли уж это победа? Например, индоевропейцы победили негров, перевозя их из Африки на свои плантации в Северной и в Южной Америке. Но какою ценою далась им эта победа? И чем теперь придётся расплачиваться за неё? Может, лучше было бы, если бы они в своё время не побеждали негров, а вообще бы не трогали их?

Но пока победа всегда остаётся за индоевропейцами. Такое у индоевропейцев свойство: всегда побеждать! Индоевропейцы привыкли к этому и думают, что так будет и дальше…

Великие открытия, достижения в науке и в технике – то же самое: вся инициатива принадлежит только и только индоевропейцам, но опять же: цена заставляет усомниться в нужности некоторых из этих побед. Атомная энергия, допустим, или огромные промышленные города, в которых белые люди деградируют и становятся хуже цветных дикарей… Впрочем, я не ставлю целью перечислять сомнительность многих достижений в науке и в технике – всё и так ведь понятно.

 

Но самое грандиозное поражение Позднего периода заключается всё-таки совсем не в том, что я перечислил выше. Есть вещи намного более страшные.

Самая главная беда Позднего периода – это раскол Индоевропейского (Арийского) мира на две половины.

Обе половины никак не различаются между собою в смысле творческих и умственных способностей. Со временем, однако, у обеих половин начнут возникать сильные различия и в языках. Поначалу эти различия будут ничтожны, позже они станут сильнее…

Тем не менее, на протяжении последующих после раскола тысячелетий обозначились такие общие характеристики обеих частей Индоевропейского мира:

– Когда начинаешь сравнивать достижения и просто внешние признаки Первой части и Второй, то всегда кажется, что Первая часть плетётся в хвосте Второй, но при ближайшем рассмотрении всякий раз выяснятся, что всё как раз наоборот;

– Первая часть – менее агрессивна и более склонна к выживанию;

– Вторая часть – более агрессивна и обладает удивительным свойством проваливать все свои же собственные победы и, странным образом, словно бы запрограммирована на собственное поражение;

– когда сталкиваются между собою Первая часть и Вторая, то Первая всегда побеждает Вторую, хотя иногда и не сразу.

Подробности этих различий будут рассмотрены в моей книге позже, а пока – возвращаемся к самому началу Великого Раскола.

 

Арийцы к окончанию Среднего периода своей истории растянулись по двум европейским рекам – Рейну и Дунаю, которые текут в противоположные стороны, но так или иначе, а пересекают Европу с северо-запада на юго-восток или, если угодно, то наоборот. Между тем, извилистая рейнско-дунайская линия расселения индоевропейцев – она ведь не сплошная, ибо Рейн и Дунай не вытекают из одного и того же родника, и между обоими истоками есть некоторое расстояние, да ещё и осложнённое горным рельефом… Ведь Альпы – это всё-таки серьёзное препятствие для любых передвижений!

Мне представляется, что раскол индоевропейцев произошёл тогда, когда линия расселения индоевропейцев по двум великим рекам была временно прервана. Прерывание случилось в Альпах – так я думаю (хотя в Альпах или не в Альпах – это не имеет никакого значения!). И тогда контакты между обеими частями прекратились либо стали очень редкими и случайными. Не думаю, что этот перерыв длился тысячелетие (хотя: всё возможно), и из чисто теоретических соображений допускаю, что он был очень коротким – сто лет!

И вот именно тогда-то рейнская часть индоевропейцев и подверглась некоему постороннему воздействию, а дунайская часть не подверглась. Дунайцы могли даже и не знать, что с рейнцами случилась какая-то беда.

Позже прерванная связь была восстановлена, и часть рейнских индоевропейцев перешла на Дунай и стала затем снова контактировать с ушедшими вперёд собратьями, но раскол уже к этому времени состоялся, и механизмы были запущены. И эти механизмы работают и по сей день, всё сильнее и сильнее разделяя уже современных индоевропейцев на два непримиримых лагеря.

Но что же это было?

 

Разделение на живых и мёртвых – вот что это было на самом деле!

У Константина Симонова в его романе «Живые и мёртвые» описывается такой эпизод: русские войска в начале Великой Отечественной войны куда-то движутся и, по ходу этого передвижения, преодолевают реку. Часть наших войск перешла реку, а часть ещё оставалась на своём берегу и готовилась сделать это… И тут-то и происходят некие страшные события (неожиданное вторжение немцев), благодаря которым все участники этого передвижения поделились на живых и на мёртвых. Те, что оказались на одном берегу, выжили, а те, которые оказались на другом, – погибли. Погибли не сразу, а постепенно, но погибли.

 

 

 

Глава двадцать девятая. История переплывшего Днепр и другие мысли

В ноябре 1943-го года, во время нашей неудачной попытки сходу отбить Киев у немцев, меньшая часть наших войск оказалась на правом берегу Днепра, а большинство – на левом. Мой отец, Юрий Константинович Полуботко, как на грех, оказался на правом берегу, на котором тогда почти все погибли из-за той огневой мощи, которая стала вдруг обрушиваться со стороны немцев. Отец рассказывал, что правый берег Днепра устилали тысячи и тысячи трупов. Наше командование бросило этих людей на произвол судьбы: само переправилось на катерах и лодках на левый берег, а простых солдат и офицеров оставило умирать на правом берегу. И спастись у оставленных не было почти никаких шансов. Тех, кто пытался вернуться на левый берег Днепра с помощью плотов, брёвен, досок или надувных средств, немцы замечали и уничтожали своим огнём. И тогда мой отец догадался, что плыть надо без ничего, чтобы тебя не заметили. Разделся и в холодной ноябрьской воде поплыл через Днепр – с правого берега на левый берег. Его и не заметили. А на нашем берегу, куда он выбрался, тоже лежали горы трупов. Отец снял с убитого офицера одежду, надел её на себя, подобрал автомат и соединился затем со своими. И, таким образом, выжил. А все оставшиеся на правом берегу погибли.

И такая же участь, судя по всему, ожидает и две части расколовшегося Индоевропейского мира: уже сейчас ясно, что одна часть неизбежно должна будет погибнуть, но её крохотные остатки, быть может, успеют переметнуться на сторону более сильной части, влиться в неё и всё-таки выжить.

Впрочем, сравнение расколовшихся индоевропейцев с погибшими на правом берегу Днепра и выжившими на левом получилось не очень точным. Тогда на Днепре было самое обычное предательство: высшее командование с лёгкостью бросило на произвол судьбы своих же – чтобы только самим спастись. Такое постоянно практиковалось, и советская мораль предусматривала именно такое отношение высших к низшим. В случае же с расколом индоевропейцев никакого предательства не было – было просто роковое стечение обстоятельств: по одним пришёлся удар, а по другим не пришёлся – вот и всё. Но факт остаётся фактом: мой отец переплыл Днепр и попал под покровительство сильных, а все оставшиеся на правом берегу погибли. И отец не предавал оставшихся. Просто он спасся, а те – нет.

Вот так примерно и получилось с индоевропейцами: одни оказались сильными, а другие – слабыми.

И именно сильной части Индоевропейского мира – по причине её интеллектуального и морального превосходства! – и суждено продолжать индоевропейскую историю и в дальнейшем одерживать новые победы. Собственно, для этой части я и пишу вот эту самую свою книгу. Те, которые из другой части, теперь уже и не поймут ничего из того, что я тут пишу, ибо их деградация зашла уже слишком далеко. Именно по этой причине эту мою книгу никогда не будут переводить на западные языки. Отдельные мыслящие западные личности прочтут её по-русски, а всем остальным она уже и не нужна.

 

Итак, та древняя трагедия состояла в том, что произошёл раскол на две части с условными названиями – рейнская и дунайская.

Одна из этих двух частей претерпела некий сильный удар, а другая не претерпела – потому и получилась такая сильная разница в дальнейших судьбах.

Но что это был за удар?

Попытаюсь разобраться.

С рейнскими арийцами случилось некая страшная беда, после которой все те, кто происходит от этой части Индоевропейского мира, стали в дальнейшем либо погибать, либо попадать в какие-то невероятно тяжёлые ситуации, за которыми опять же, пусть и не сразу, но следовали военная гибель, нравственная деградация и всевозможные виды угасания.

То, что этот удар был генетическим, – это настолько несомненно, что тут даже и обсуждать нечего. Рейнские индоевропейцы получили откуда-то со стороны некую мину замедленного действия, которая позволяет поражённому сообществу сначала достичь величайших вершин, а затем, когда срабатывает подложенная мина, – низвергнуться в пропасть!

Вершины достигаются за счёт наследственного резерва, заложенного в генетическую память каждого индоевропейца-арийца, а низвержение в пропасть происходит в силу того, что наследственность обезображена посторонними примесями. Причём вот что важно: эта примесь была получена от одного из вариантов Белой расы, который длительное время развивался отдельно и выработал в себе некие безумные свойства. Эти белые изначально не были индоевропейцами, но имели бореальное происхождение… Впрочем, подробностей я не знаю. И никто не знает! Есть предположения, догадки, разные доводы в пользу или против каких-то версий. Но пока никто ничего не знает наверняка. Да так ли это всё важно? Важно то, что это были голубоглазые блондины, но не с теми же внутренними качествами, какие были у индоевропейцев.

 

Позволю себе пофантазировать: это был некий эксперимент Высших Сил, наблюдающих за нами со стороны. Понимаю, что с такими фантазиями или шутками нужно быть поосторожнее, поэтому прошу считать это моё маленькое отступление не частью основного текста моей книги, а лишь черновиковым росчерком на полях.

 

Простейший пример: греки и римляне. Это не только лучшее проявление величия индоевропейского духа, это были люди, которые основали всю современную Мировую цивилизацию – не более и не менее. Я бы похвалил греков и римлян ещё больше, но больше уже некуда: это предел!

Греки и римляне – это величайшее проявление человеческого разума на Земле.

Но ведь они всё-таки рухнули!

И по странному совпадению (по случайному ли?), греки и римляне (италийцы, правильнее будет сказать) – это проявление рейнской половины Индоевропейского мира.

Но вот что случилось дальше: духовное наследие греков и римлян досталось двум частям Индоевропейского мира – Западной Европе и России.

Но Западная Европа – это в основном романцы и германцы, а это продолжатели рейнской части древних индоевропейцев.

А Россия – это продолжение дунайской части.

К этому противопоставлению – Запад и Россия – можно сделать множество поправок, оговорок и уточнений, но пока нужно отбросить все возражения и принять идею в целом: Запад погибает, а у России есть шанс выжить.

И не надо никаких эмоций, обид и оскорблённой гордости! То, что Запад погибает – это факт, и то, что те народы, которые раньше были близки к России и имеют самое что ни на есть дунайское происхождение, погибают тоже, лишь только они переходят на сторону рейнских индоевропейцев, – это тоже факт. И это уже не совсем генетика, это просто попадание в сферу заболевшего народа. Паника, массовое оглупление и истерика – они ведь тоже заразны.

 

Итак, генетическая мутация рейнских индоевропейцев обрушилась на одну часть Индоевропейского мира, а на другую не обрушилась.

Одной части посчастливилось не повстречаться с неким ущербным народом, а другой не посчастливилось.

Механизм этого удара ещё предстоит выяснить, но сейчас важно только то, что этот ущербный народ успешно расколол Индоевропейский мир. Только это и ничего больше.

Считаю, что и вторжение, и мутация – это одно и то же. Но мутация – вторична, ибо она стала следствием того победного вторжения.

 

Рейнские арийцы, получив некое воздействие со стороны и изменив своё качество, образовали после этого следующие индоевропейские ветви:

– германскую,

– тохарскую,

– кельтскую,

– италийскую,

– греческую.

Возможно, были и ещё какие-то другие ветви, которые потом исчезли, но мы их мысленно отбросим.

Все эти пять ветвей были затем – самым фатальным и непреодолимым образом! – подвержены несчастьям.

Тохарцы, при всём своём неукротимом героизме и интеллектуальном величии, исчезли с лица Земли полностью.

Германцы частично исчезли, а оставшаяся часть совершила столько кровопролитных безумств, сколько не совершали все остальные народы Земли вместе взятые.

Кельты, некогда могущественные и прекрасные, исчезли почти полностью.

Италийцы основали блистательную Римскую империю, но потом растворились в массе других народов и исчезли. Не совсем бесследно, и я об этом расскажу позже, но как отдельная арийская ветвь они перестали существовать.

Греки, основавшие Европейскую Цивилизацию и, оказавшись самым талантливым народом среди всех индоевропейцев, – исчезли если не физически, то – как могущественный народ…

Это же не я выдумал, что тохарцы, создавшие аж целых два могущественных государства с двумя языками, с письменностью и всеми атрибутами культурного и военного могущества, взяли все – да и погибли! Вышли из Европы, прошли через Сибирь, попутно – как бы между прочим! – основав город Аркаим (а это их город!), ворвались затем, сокрушая всё на своём пути, на территорию современных северо-западных районов Китая, вступили затем в контакт с индийцами, поняв, что это ближайшие родственники, и взяли у них письменность… И что теперь? А теперь мы смотрим на безграмотных узбекских рабочих, приехавших на заработки в Россию, и удивляемся, откуда у них взялись нордические черты в их лицах?

Нордическая примесь узбеков и уйгуров – это всё, что осталось от великих тохарцев. А ведь узбеки и уйгуры – это тюркская ветвь алтайского семейства! И это уже не индоевропейцы!

А возьмём Латинскую Америку: что там осталось в ней латинского? Где в этих людях следы от героического и красивого племени латинов, которые основали город Рим, выделившись среди других италийских племён?

Исчезновение кельтов происходило особенно зловеще. Некоторые из кельтов, по непонятной причине, впали в необъяснимое бессилие и – словно бы перестали что-то соображать!.. А другие просто перешли на чужие языки… А ведь на какое-то время кельты занимали чуть ли не всю Европу. Это были выдумщики, изобретатели, активные деятели, мужественные воины! Словно бы какие-то колдуны охмурили их и напустили на них порчу!

Германцы… Про них я говорить сейчас не буду. Позже скажу и – много. И это будут очень суровые слова: моральный облик этих людей пребывает под большим сомнением.

Майя (правильнее – майянцы) и ацтеки отличались, конечно, и садистическими наклонностями, и всевозможными извращениями, и психическими отклонениями; это были очень жестокие люди. На нашей планете не было более жестоких и нравственно испорченных людей, чем они. В этом отношении они, конечно, превосходят всех. Но они не были успешны – вот в чём вся штука! Пришли испанцы и всех их – вместе со всеми их грязными пороками – сокрушили!

А кровожадные и аморальные германцы как раз-таки и оказались успешными! Потому что были неизмеримо выше по умственному развитию убогих индейцев. И получается, что более кровожадных и одновременно успешных существ, чем германцы, история Человечества не знает…

 

Вот это и есть разделение на живых и мёртвых, похожее на то самое, что описал Симонов.

 

Кстати, я его очень не люблю, считаю посредственным писателем и плохим человеком. Но образ-то живых и мёртвых он создал мощный!

 

И не зря я дополнил эпический образ, созданный Симоновым, описанием того, как мой отец переплыл 11-го ноября 1943-го года реку Днепр и всё-таки уцелел, хотя шансов у него почти и не было никаких.

Дело в том, что один-единственный эпизод, похожий на холодный заплыв моего отца, всё-таки был у рейнских арийцев. Один, и второго я не знаю! Хотя, возможно, какие-то другие малозначительные случаи всё-таки имели место. Это был совершенно потрясающий эпизод индоевропейской истории, когда часть италийцев откололась от остальных своих родственников и не пошла основывать Римскую империю, а вместо этого, вступила в племенной союз с праславянами, после чего и образовались славяне. Италийцев в том эпизоде, я так думаю, было больше, а праславян – меньше, но праславяне навязали свою волю италийцам, полностью подчинили их себе и вобрали в себя. Им же на пользу!

Но италийцы – это рейнская часть Индоевропейского мира.

А праславяне – дунайская часть.

Дунайцы взяли власть над рейнцами!

Если бы те италийцы (а это были венеты) переметнулись к римлянам, то и погибли бы потом с ними вместе от неуёмной жажды потребления материальных благ, которая потом захлестнула Римскую империю и привела её к гибели. Но они подпали под власть более разумных и более нравственных праславян и, слившись с ними, выжили.

Обо всём этом я самым подробным образом поведаю позже.

А пока скажу вот что:

 

Самое главное несчастье, какое только случилось с индоевропейцами за всю их историю – это возникновение среди них германской ветви. Возможно, будут и другие несчастья (Боже упаси!), но пока – страшнее этого не было ничего.

 

Между тем, ПРОТОгерманцы, скорее всего, были совершенно нормальными людьми. Говоря о несчастье, я имею в виду именно германцев!

 

Фактически весь Индоевропейский мир разделился после этого на две части, но уже по другому признаку: на германцев и на всех остальных. Весь мир сотрясается от волеизъявления германской ветви Индоевропейского мира, проливаются моря крови, но, странным образом, эта воля – словно бы заранее запрограммировала их же самих на поражения! Все без исключения германцы заканчивают свои временные торжества только крахом, и создаётся такое впечатление, что это и есть их Высшее Предназначение – служить образцом того, как не надо поступать.

 

И, наконец, самое страшное из того, что случилось после перехода индоевропейцев-арийцев из Средней эпохи в Позднюю. (Возможно, именно это и станет испытанием на прочность более ужасным, чем германцы.)

Все достижения индоевропейцев стали вырываться из-под их контроля и стали достоянием всего Человечества. На высокоразвитых индоевропейских языках могут отныне говорить люди всех рас. Выучил индоевропейский язык, и ты сразу же перешёл в новое качество – эта простая мысль доходит до сознания уже и не миллионов, а миллиардов людей. Простейший пример: индеец из лесов Амазонии, если он хочет выбиться в люди, то должен выучить португальский язык. Без знания португальского языка он так и останется в своём лесном селении и будет вести дикий образ жизни. И так же точно и в России, в Канаде, в Австралии, в Индии – там тоже есть свои дикари, для которых выбиться в люди можно только посредством того индоевропейского народа, который взял над ними власть.

 

Обнаглевшие казахские фашисты, говоря без малейшего акцента на русском языке, доказывают, что они существа высшего порядка, а презренные русские – низшего. И это притом, что казахи до недавнего времени были полудикими скотоводами, у которых не было письменности. Само их дальнейшее существовование стояло под вопросом, и они однажды обратились за помощью и спасением к Великой России. Они получили покровительство, получили культуру, а теперь, овладев в совершенстве русским языком, нас же и проклинают, обзывая оккупантами и всячески притесняя.

 

Среди научно-технических достижений, вырвавшихся из-под контроля, следует выделить особо медицинские открытия. За пределами Индоевропейского мира свирепствует безудержный рост рождаемости в первую очередь по причине медицинских достижений индоевропейцев, и только во вторую очередь – по причине всех остальных достижений. Не было бы медицинских успехов, не было бы и такой рождаемости. Дикие народы, охваченные жаждою воспроизводить себе подобных, увеличиваются в размерах так стремительно, что одно только это может перечеркнуть все предыдущие созидательные подвиги Великой Арийской (Индоевропейской) Цивилизации. Да что там Арийская цивилизация! Всё живое на планете может исчезнуть из-за этой самой рождаемости.

То, что НЕиндоевропейский мир паразитирует на Индоевропейском – это вполне ожидаемо. Если возникает некая сила, способная безудержно порождать новые идеи и материальные ценности, то всегда находится и такая сила, которая захочет жить за чужой счёт. Никак иначе и быть не может! Другой вопрос, что индоевропейцы сами легкомысленно относятся к таким делам. Не надо было заниматься просвещением дикарей!

 

Могу точно сказать, с чего всё началось: я уже писал в предыдущей части этой книги, что у индоевропейцев Среднего периода существовала очень жёсткая установка на отношение к четвероногим животным. Всё то, что хотя бы отдалённо напоминает человека, но не является человеком, подлежало безоговорочному осуждению. И это неприятие распространялось не только на млекопитающих, но и на людей всех тех расовых типов, которые не походили на индоевропейцев-арийцев. Потому и не было долгое время расового смешения, потому никогда и не было заимствования слов неиндоевропейского происхождения.

 

Между тем, межплеменное смешение внутри Среднеиндоевропейского мира было самым обычным делом, и между среднеиндоевропейскими диалектами шёл постоянный обмен языковым материалом. Стало быть, считалось, что можно обмениваться людьми и идеями, но – только внутри Арийского мира!

 

Нарушение прежних запретов – спасительных и благотворных! – стало появляться с окончанием Среднего периода и началом Позднего. Возникли сказочные и мифологические сюжеты, в которых животные действовали так, будто они разумные существа: они разговаривали по-человечески, они понимали то же, что и люди.

Вот потрясающий пример, и это – грандиозное предсказание событий двадцать первого века! В разных вариантах есть русская народная сказка, в которой хитрая лиса просит у людей впустить её к себе переночевать в дом. Люди впускают её, после этого она начинает мошенничать и угрожает людям, что подаст на них в суд, а те разговаривают с нею так, словно бы она разумное существо!

Нынешние мультфильмы для детей, в которых животные изображаются в человеческой одежде и говорящими на человеческом языке – это нечто похожее.

 

После того как запрет на расовое смешение был снят, началось проникновение в Индоевропейский мир чуждых культур, которые принесли разрушение этому самому миру.

Есть мнение, что это как раз и есть достижение Человечества: общечеловеческие ценности, толерантность, взаимное обогащение достижениями Мировой цивилизации…

Мнение такое есть. Но это вовсе не означает, что оно правильно. Лично я его не разделяю и считаю мерзостью, навязанною индоевропейцам со стороны их врагов.

Это всё игра в слова, красивая упаковка для разрушительных идей, за которыми стоит реальная угроза жизни для всего Человечества, а не только для Индоевропейского Мира и Белой Расы. Все могут погибнуть из-за этой болтовни – и белые, и чёрные, и жёлтые!

 

Среднеиндоевропейская эпоха – это был долгий, но всё же неукоснительный подъём.

Эпоха же Позднеиндоевропейская в самом своём начале продолжила этот подъём, продержала некоторое время победителей на огромной высоте, убеждая их в том, что победы будут нескончаемыми и в дальнейшем, а затем начался спуск. И спуск этот происходит с ускорением, и теперь счёт уже пошёл не на тысячелетия, и даже не на века, а на десятилетия. Складывается впечатление, что жить Индоевропейскому миру осталось совсем мало. Ещё немного, и счёт пойдёт сначала на годы, а потом и на месяцы.

И это уже не спуск, а низвержение с пьедестала!

 

В чём причины случившегося?

Самомнение, жадность, моральное разложение, головокружение от успехов, наказание божье за грехи; расовое смешение, от которого ухудшились качества арийцев – можно перебирать разные ответы… Я не буду делать это. Всегда найдутся умники, которые своим научным трёпом превзойдут меня. Хотя может быть, кто-то и в самом деле скажет что-то умное и стоящее – чем чёрт не шутит!

А я выскажу мысль совершенно нелепую. И без всякой надежды на то, что это кому-то поможет.

 

Мне представляется важным, что индоевропейцы-арийцы потеряли при переходе из Среднего состояния в Позднее две вещи:

1) Они перестали поклоняться рекам и воспринимать воду как нечто священное. Вода в Среднеиндоевропейскую эпоху была высшею нравственною ценностью; в эпоху же Позднеиндоевропейскую она уже так не оценивалась.

2) К ним в душу проникла толерантность. Исчезла прежняя нетерпимость к животным, уменьшилась в высшей степени полезная ксенофобия, появилось уважительное отношение к людям других рас; возникли смешанные браки; чужие слова стали проникать в индоевропейскую речь, а со словами – и идеи. Например, религиозные.

 

 

 

Глава тридцатая. Что произошло в трёхтысячном году до нашей эры?

Временем окончательного вхождения арийцев в Позднеиндоевропейский период я предлагаю считать трёхтысячный год до нашей эры. Эта дата не претендует на точность, и когда-нибудь кто-то подправит её, но я уверен, что эта новая и уточнённая цифра будет весьма похожа на вот эту мою условную: 3000-й год до нашей эры.

 

Есть мнение, что временем основания древнего Египта следует считать год 3100-й до нашей эры. Нисколько не спорю с этим, но, не усматриваю никакой связи этой даты с тою датою, о которой я заявил выше.

 

Нам сейчас такая уж точность не нужна, и я предлагаю просто принять эту цифру в качестве условно точной и незыблемой.

 

Есть одна очень хорошая и надёжная зацепка, по которой можно прийти именно к этой дате: хетты! Когда хетты оторвались от всего остального Индоевропейского мира, то он, оставленный этими самыми хеттами, всё ещё был относительно единым! То есть в этом массиве говорили на одном-единственном языке, который делился всего лишь на диалекты! И пока этот массив оставался целым и единым, это была Среднеиндоевропейская эпоха. А как только от него отделились хетты, так сразу же и наступила эпоха Позднеиндоевропейская, когда стали появляться отдельные индоевропейские языки, из которых хеттскому нужно присвоить первый номер.

Должен уточнить, однако: термин ХЕТТЫ – условный.

Мы понимаем слово ХЕТТЫ так: это нечто грандиозное и неповторимое в истории индоевропейцев-арийцев. Поначалу первые индоевропеисты изумлялись величию Древней Индии, но когда потом открыли былое существование ещё и хеттов, о которых прежде не знали, то, конечно, сияние Индии несколько потускнело при сравнении с хеттами. Шутка ли сказать: хетты первыми из индоевропейцев создали свою мощную государственность, свою письменность и побеждали египтян! Египтяне изображали пленных хеттских воинов с волосяными фонтанами на голове – идут понуро, а на них с осуждением смотрят египтяне. Это было одно из первых столкновений семитов и арийцев… Позже будет столкновение Рима и Карфагена, и оно закончится торжеством индоевропейцев над семитами. И лишь в 1917-м году нашей эры семиты сокрушат индоевропейцев в ходе так называемой Великой Октябрьской Социалистической Революции в России…

Впрочем, не будем забегать вперёд.

ХЕТТЫ – это, прежде всего, некий художественный образ, а не исторический термин. Поэтому слово ХЕТТЫ, в качестве строгого научного термина, не очень правильно, ибо есть такое точное понятие: АНАТОЛИЙСКАЯ ЯЗЫКОВАЯ ГРУППА В СОСТАВЕ ИНДОЕВРОПЕЙСКОГО СЕМЕЙСТВА, куда входили разные народы, и в том числе и ХЕТТЫ. Но это слишком длинно и затрудняет восприятие. ХЕТТЫ были самыми главными среди анатолийцев, и поэтому в рабочем порядке целесообразно употреблять термин ХЕТТЫ.

 

Один мой литовский друг из числа хорошо относящихся к России, рассказывал мне, как он, гонимый безработицею, уехал на заработки из разорённой Евросоюзом Литвы в процветающую Данию. И там выяснил: датчане презирают и ненавидят литовцев так же точно, как и русских. И называют русскими. Ибо все, кто из Русского мира, те и русские.

Вот так же точно и Анатолийская группа: можно считать, что в ней хеттами являются все!

 

Итак: ХЕТТЫ! Это было первое серьёзное ответвление от Индоевропейского древа. По-настоящему ещё не было ни славян, ни кельтов, ни тохарцев, ни индийцев. Были только ХЕТТЫ на одной чаше весов и все остальные арийцы – на другой чаше. Конечно, всех остальных численно было намного больше, но, по своему значению, обе чаши были одинаковыми.

Моя мысль такова: точкою отсчёта следует считать уход хеттов потому, что именно они первыми нарушили единство Арийского мира и показали, что он может существовать не в одном варианте, а поначалу – хотя бы в двух: в хеттском и в нехеттском.

 

Осталось только понять: когда же именно хетты оторвались от всех остальных арийцев?

Археологи и историки делают нам в этой связи такие подсказки: ранние хетты жили на территории Болгарии в четвёртом тысячелетии до нашей эры, а в третьем – хетты уже оказались на территории Малой Азии.

От Общеиндоевропейского мира они оторвались ещё, находясь на Балканском полуострове, а потом уже оторвались от него и окончательно переместились на территорию нынешней Турции. Поэтому год 3000-й до нашей эры хорошо накладывается на ту условную черту, которая отделяет Среднеиндоевропейскую эпоху от Позднеиндоевропейской.

Оторвались хетты, и начался новый период.

 

Очень важна такая оговорка:

На самом деле, от Индоевропейского мира – на всех этапах его существования (даже и в самом начале Раннеиндоевропейского!) – то и дело отделялись и уходили в разные направления всевозможные людские струйки. Уходили и, как правило, не возвращались, непрерывно! Это были отдельные племена, которые, не подчиняясь никакой логике, забредали туда, куда хотели – в различные регионы Африки и Сибири – это совершенно точно, но, я нисколько не сомневаюсь, что это была и Америка, и не только Северная, но даже и Южная. Простейший пример: полинезийцы, которые хранят в своих языках следы древнего соприкосновения с индоевропейцами, проникшими когда-то на территорию Индонезии, где в давние времена как раз формировались далёкие предки полинезийцев. Стало быть, древние индоевропейцы забредали ещё и в Индонезию! Все эти самовольные отлучки древних арийцев просто потрясают воображение, и они должны быть предметом отдельных исследований, но в рамках этой моей книги целесообразно просто отмести эти невероятные случаи в сторону и даже никак не обсуждать их. Говорить нужно об основной массе индоевропейцев-арийцев, которые сначала жили на Рейне, потом стали растекаться по Дунаю и его притокам, а уже после этого несколькими мощными натисками стали прорываться в разные регионы Азии – сначала в Анатолию, а уже позже – в Индию, на север Китая, в Тибет, к Енисею и к Байкалу.

 

Итак, год 3000-й до Рождества Христова – это год, с которого нужно вести отчёт Позднеиндоевропейской эпохи. Иначе говоря, эта самая эпоха началась 5000 лет тому назад, и она продолжается и по сей день.

События после этого развивались так:

Уже в 2500-м году до нашей эры хетты окончательно оторвались от Индоевропейского мира, и закрепились в Малой Азии.

Уже после этого – и это очень важно, что после, а не до! – между 2500-м годом и 2000-м (до нашей эры, разумеется!) Арийский мир в Европе (и без участия ушедших хеттов!) раскололся на две половины – на СА́ТЭМ и на КÉНТУМ. Это было грандиозное по своему трагизму событие, о нём будет подробно рассказано позже, но пока перелистываем этот эпизод – как страницу в книге!

В году 2000-м до нашей эры (а возможно, и раньше, но я даже и не хочу спорить) часть индоевропейцев, проживавшая ранее на Нижнем Дунае, двинулась на территорию европейской части Российской империи. Это была индо-иранская ветвь Индоевропейского мира.

 

Именно этих людей ошибочно называют в наше время арийцами  (или ариями), что является вопиющим невежеством! Все россказни о том, что именно от них и стали расходиться во все стороны то ли индоевропейцы, то ли чистокровные арийцы, то ли арии, то ли нордическая раса – это всё ложь и глупость. Это была индоевропейская (арийская – можно и так сказать) ветвь народов, перешедшая сюда с Нижнего Дуная. Все остальные ветви Индоевропейского или Арийского мира, существовавшие в это же время, точно в такой же степени являются арийскими и индоевропейскими!

Ни по каким признакам индо-иранцы никого и никогда не возглавляли, никаким арийским эталоном не являются, и от них нельзя вести никакого отсчёта! И точно так же: и их территория не может считаться местом возникновения индоевропейской общности.

 

Тогда же – сложным образом! – происходит выделение из этого мира летто-литовской ветви. Это было не менее двух разных индоевропейских ветвей, которые затем сильно сблизились и переплелись, ибо литовский язык и латышский имеют слишком значительные различия, чтобы можно было предположить их единое происхождение.

В это же время предки славян – протославяне передвигаются с Нижнего Дуная в более северные районы Центральной Европы: через Карпаты, через Словакию и Чехию они медленно движутся на земли восточной Германии. Ко времени прихода в Восточную Германию протославяне станут праславянами. Это очень важное различие: ПРОТОславяне и ПРАславяне, но и о нём пойдёт речь не сейчас, а в специальной главе.

Где-то на Балканах оставались и никуда не уходили предки нынешних албанцев. Назовём их протоалбанцами. Являются ли древние иллирийцы предками албанцев – это науке совершенно неизвестно (хотя пишут всякое), поэтому термин протоалбанцы – самый подходящий.

Все эти ветви: индо-иранская, летто-литовская, протославянская, протоалбанская, а также какие-то другие мелкие племена на Балканском полуострове, о которых сейчас наука имеет очень смутное представление и которыми мы пренебрегаем для простоты изложения, относятся к сатэмной разновидности Индоевропейского мира, о чём – опять же! – будет подробнее рассказано в соответствующих главах.

Что же касается хеттов и других близкородственных народов анатолийской группы, то они остаются отдельным явлением в Индоевропейском мире, и их не следует никуда и ни к кому приписывать.

 

Между годами 2000-м и 1500-м индо-иранская ветвь обретает новый прилив сил, приходит в движение, и одна часть её уходит в Индию, а другая часть становится иранцами. Именно после этого и происходит окончательное деление этой ветви на иранцев и на индийцев.

С года 1000-го до нашей эры началось то самое, что сейчас называют славянами. Но рассказ об этом я перенесу в пятую часть этой книги.

 

И это была фактическая сторона дела: такие-то и такие-то конкретные исторические события.

Все даты, показанные мною выше, можно будет в дальнейшем подправить, маршруты можно будет уточнить, но – в общем и в целом – всё было именно так, как я сказал. На особой точности дат я не настаиваю, но на их последовательности настаиваю самым решительным образом.

Теперь речь пойдёт о глубинных процессах.

 

Биконсонантные корни – это то, что было более всего характерно для Среднего периода. Самая главная примета этого периода состоит именно в том, что биконсонантные корни, возникшие ещё в Раннем периоде, продолжали существовать в качестве отдельных смысловых единиц! И ничего важнее этого обстоятельства нет; это тот главный признак, по которому мы вообще можем утверждать, что Средний период существовал в действительности.

Из этих биконсонантных корней складывались двойные или тройные конструкции, и очень редко были возможны и одиночные биконсонантные корни – вот это и был весь среднеиндоевропейский язык. Вся речь людей Среднеиндоевропейского периода состояла только из таких конструкций, и ничего другого в ней не было. Язык Среднего периода делился на диалекты, но во всех диалектах были одни и те же биконсонантные корни, которые произносились во всём Индоевропейском мире примерно одинаково.

И ещё: каждый биконсонантный корень, взятый по отдельности, был понятен каждому человеку, проживающему в Индоевропейском мире, независимо от того племени, к которому он принадлежал и от того диалекта, на котором он говорил!

Среднеиндоевропейскому периоду полностью соответствует среднеиндоевропейский язык. Эти два понятия в точности накладываются друг на друга.

 

Помнится, много лет тому назад, когда я был доверчивым старшеклассником и жадно поглощал лингвистическую литературу, я вычитал однажды у одного советского лингвиста нетрадиционной нравственной ориентации такую примерно мысль: «В древние времена у индоевропейцев все фонетические и другие языковые процессы протекали намного быстрее, чем сейчас. И чем древнее – тем быстрее».

Я сейчас понимаю: такое мог высказать только информационный террорист, которого забросили в тыл индоевропейцев враждебные племена с целью произвести диверсию и подгадить ненавистным арийцам.

И ведь я поверил ему тогда! И каких мне потом стоило трудов понять, в конце концов, что это совсем не так!

Всё было как раз наоборот: языковые процессы происходили очень и очень медленно. С нашей, современной точки зрения: невообразимо медленно! И чем больше мы будем и погружаться в прошлое, тем эта скорость языковых процессов будет становиться всё медленнее и медленнее. Если не принять этого к сведению, то тогда нужно просто отказаться от идеи как-то разобраться в случившемся.

Медленность всех без исключения языковых процессов в древние времена – это некий постулат, который нужно высечь золотыми буквами на гранитной скале, стоящей перед входом в индоевропейскую языковую историю.

 

И теперь возвращаемся к той точке отсчёта, о которой я заявил в начале этой главы: мол, год 3000-й до нашей эры следует считать концом Среднеиндоевропейской эпохи и началом эпохи Позднеиндоевропейской.

Допустим, что так оно и есть, но ведь уход хеттов – это, строго говоря, некий символ, которому мы приписали особое значение, а где другие признаки того, что одна эпоха завершилась, а другая началась? И какими должны быть эти признаки?

 

Начиная с какого-то момента, биконсонантные корни перестали восприниматься как отдельно взятые единицы речи – это то, что представляется известным, понятным и несомненным! Это то, что даже и не обсуждается. Биконсонантные корни просто превратились в звуки речи – согласные и гласные. Некоторые из них стали слогами, некоторые сжались до одного-единственного согласного звука – по-разному получалось… Короче говоря, они стали обычным фонетическим материалом, из которого делается язык.

Вспомним, как функционировали биконсонантные корни в Среднюю эпоху:

– на каждый отдельно взятый биконсонантный корень в составе одной конструкции падало отдельное ударение;

– каждый отдельно взятый биконсонантный корень в составе одной конструкции произносился со своею собственною интонацией (а интонаций было несколько: по моим приблизительным подсчётам – от четырёх до восьми!);

– между биконсонантными корнями в составе одной конструкции делалась непременная пауза.

Это и в самом деле очень напоминает по внешнему виду современный вьетнамский язык! Разумеется, никакого родства между индоевропейцами и вьетнамцами нет, но есть сходство структурное.

Вспомним ещё раз то, что я уже рассказывал ранее о русском слове БРЕВНО. Его среднеиндоевропейская конструкция биконсонантных корней записывается так:

BhR + WJ + NXw = тяжёлое + дерево + для нас (нам на пользу).

При попытке пересказать эту конструкцию на современный русский язык получается такое громоздкое, но довольно точное описание: своею тяжестью древесною это приносит нам пользу. Впрочем, сейчас нам такая уж точность не нужна.

Всё это произносилось тогда так: b^hre-wi-no. У каждого из этих трёх слогов была своя собственная интонация, и между ними делались паузы.

А теперь сравним вот это b^hre-wi-no – с тремя ударениями, с тремя интонациями и с двумя паузами, когда говорящему было понятно по отдельности, что такое [b^hre], что такое [wi] и что такое [no] – с современным русским словом БРЕВНО.

Строго говоря, b^hre-wi-no – это три слова, а БРЕВНО – это одно слово.

Конструкция b^hre-wi-no – это Среднеиндоевропейская стадия, слово БРЕВНО – Позднеиндоевропейская.

Разница есть?

Есть!

Вот об этом и речь: биконсонантные корни перестали ощущаться, и, как только это случилось, тотчас же и возникла Позднеиндоевропейская эпоха, а переход хеттов с территории нынешней Болгарии на территорию нынешней Турции – это всего лишь чисто внешний признак. Я бы сказал так: ориентир, данный нам для того, чтобы мы не сбились с мысли. Хетты как раз в это время и ушли из Европы!

И уже после этого стали накапливаться отдельные различия между диалектами и стали возникать языки…

 

И теперь очень важный вопрос: начиная с какого времени биконсонантные корни окончательно превратились в простые звуки – гласные и согласные? Ведь это превращение не могло произойти мгновенно: хетты перешли в Анатолию – и тут же и биконсонантные корни утратили свою былую значимость! Так, что ли? Был же какой-то длительный переходный период!

Я лучше задам вопрос так: с какого момента биконсонантные корни полностью УГАСЛИ (как угольки в костре) в качестве отдельных смысловых единиц?

Я отвечаю на него так: угасание длилось долго, но ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ УГАСАНИЕ пришлось примерно на 1500-й год до нашей эры.

Временной отрезок с 3000-го года до нашей эры по 1500-й до нашей эры следует считать переходным между Среднеиндоевропейским периодом и периодом Позднеиндоевропейским. В 1500-м году до нашей эры погасли последние искорки смысла каждого отдельно взятого биконсонантного корня.

Великая эпоха ушла в прошлое!

До этой условной даты биконсонантные корни всё ещё продолжали ощущаться как отдельные смысловые единицы, но это ощущение слабело, прежние биконсонантные корни как-то исподволь стали наполняться новым смыслом и к году 1500-му наполнились им окончательно! Вот в чём всё дело!

Некоторые из изменивших своё качество биконсонантных корней стали походить после этого на существительные, другие на прилагательные, третьи на глаголы, четвёртые на наречия…

Я даже и не знаю, как правильно назвать это новое качество биконсонантных корней. Может быть, так: недосуществительные, недоприлагательные, недоглаголы?..

Звучит издевательски – сам понимаю.

Или тогда нужно употреблять кавычки – «существительное», «прилагательное», «глагол»; дескать, это было как бы не очень серьёзно. Но в стилистическом смысле кавычки – это признак слабости того, кто их употребляет. Кавычки – это поражение. Я для себя уже давно поставил за правило: как можно реже употреблять кавычки!

Есть такой термин: морфема. Но сюда он не очень подходит, потому что не очень точно описывает то, что происходит, или, говоря точнее, вообще никак не описывает. Сухое и казённое научное слово. Пустышка!

Я всё же предлагаю такие хорошие термины:

– протосуществительные,

– протоприлагательные,

– протоглаголы…

Эти новые слова подходят именно для того самого переходного состояния! И пусть кто-нибудь другой придумает потом термины получше – на древнегреческом языке или на латинском. Я не возражаю – лишь бы не на английском!

 

Итак, каким стал язык индоевропейцев-арийцев в период с 3000-го года до нашей эры по 1500-й год до нашей эры?

До этого он был похож на вьетнамский, а теперь он стал похож на языки индейцев, в которых, как известно, есть такое явление, как СЛОВОПРЕДЛОЖЕНИЕ.

Есть такие понятия: ИНКОРПОРАЦИЯ и ИНКОРПОРИРУЮЩИЕ ЯЗЫКИ – это как раз то самое и есть, когда появляются словопредложения. Можно привести многочисленные примеры из современных языков, подверженных инкорпорации (по-моему, это недуг!), но у меня создаётся впечатление, что индоевропейцы-арийцы при переходе от Среднего периода к Позднему, сначала хотели было пойти этим путём, но потом почему-то раздумали и решили не идти им вовсе, а создать нечто своё.

Период между годами до нашей эры 3000-м и 1500-м как раз и был посвящён этим колебаниям.

И вот что было:

Внутри этого индоевропейского словопредложения стали вырабатываться свои особые правила. Например, такие:

– протоприлагательное может стоять только после протосуществительного и никак иначе;

– протоглагол выносится на самое последнее место;

– протосуществительное, если оно находится в самом начале словопредложения, стало пониматься таким образом, как будто это существительное в творительном падеже или реже – в каких-то других падежах (никаких падежных окончаний тогда не было и в помине! оно просто так понималось говорящими!).

Всё ещё не было никаких глагольных форм, никаких чисел, никаких родов… Не было никаких предлогов и союзов – это то, что особенно поражает, ибо нам уже кажется, что мы имеем дело с современным предложением, но здесь ведь – протопредложение, а не предложение, состоящее из протослов, а не из слов. Мы, по простоте душевной, можем сейчас подумать, что это уже полноценное предложение с полноценными словами, но это не так…

Всё это происходило в указанный период уже на огромной скорости, и прежняя медлительность отменялась. За полторы тысячи лет индоевропейцы создали все свои падежи, все свои склонения и спряжения – с помощью всё новых и новых конструкций биконсонантных корней, которые стали теперь выполнять какие-то новые функции: появились протопадежные окончания, протопредлоги, протосоюзы…

И после этого стало окончательно ясно, что никаких словопредложений уже больше нет, и никаких намёков на то, что это инкорпорирующий язык – тоже нет. Ну, или почти нет. Намёки иногда оставались и тому есть примеры…

Это было некое очень важное коллективное решение по поводу того, каким путём пойти дальше. И это решение было принято за полторы тысячи лет в период с 3000-го года до нашей эры по 1500-й год до нашей эры.

 

Для тех, кто плохо понял мою мысль, объясняю всё очень просто: в Среднеиндоевропейскую эпоху конструкции биконсонантных корней могли состоять либо из двух единиц, либо из трёх. Очень редко был возможен вариант с одним-единственным биконсонантным корнем.

Это было такое правило, которое никогда не нарушалось!

И в эти полторы тысячи лет индоевропейцы-арийцы задались вопросом: а не увеличить ли нам количество биконсонантных корней в составе одной конструкции? Пусть бы их было там четыре, пять… десять? Примерно так обстоят дела в существующих ныне инкорпорирующих языках: там нет никаких биконсонантных корней, но там есть маленькие составные части, из которых состоит каждое высказывание. И эти маленькие кусочки могут складываться в конструкции любой длины: сколько тебе надо сложить смысловых кусочков, столько ты и складываешь!..

И индоевропейцы-арийцы, образно говоря, твёрдо заявили:

– Этим путём мы попробовали идти, но всё же не пойдём! У нас существует ограничение на количество биконсонантных корней в составе одной конструкции, вот мы его и не будем нарушать ни ради чего на свете!

Мне это их решение представляется очень разумным, но таинственным. Вопрос о том, как сработал механизм этого запрета – это одна из самых непостижимых тайн Арийского мира. Я не представляю, какой на него можно дать ответ. Пусть ответит кто-нибудь другой, но только без элементов мистики!

Идея инкорпорации была отвергнута. В году 1500-м до нашей эры биконсонантные корни окончательно перестали восприниматься разумом говорящих и стали обычными звуками речи – согласными или гласными!

Насчёт такой точной даты я, конечно, пошутил, но просто этой цифре следует придать официальный статус, заявив так:

 

Начиная примерно с 1500-го года до нашей эры индоевропейцы-арийцы расстались со своим биконсонантным прошлым.

Я бы цифру «1500» уточнил так: с года 2000-го до нашей эры по год 1500-й до нашей эры усилился процесс свёртывания биконсонантного языкового мышления и примерно лет за пятьсот весь этот процесс полностью завершился.

 

В Индоевропейском мире – уже после ухода хеттов в самостоятельную жизнь! – произошёл раскол, последствия которого мы пожинаем и по сей день в виде кровопролитных войн. Я уже говорил выше о нём: это то самое разделение индоевропейцев-арийцев на условных рейнских и условных дунайских.

Индоевропейцы разделились на две части, а затем не сразу, а с медленным нарастанием эти две части стали непримиримыми врагами, и в истории стали происходить страшные вещи. Перечислю только то, что было относительно недавно – для того, чтобы читатели прониклись грандиозностью того древнего раскола:

– Нашествие Наполеона на Россию;

– Крымская война;

– Первая Мировая война;

– Вторая Мировая война;

– Фашистский военный переворот на Украине 2014-го года;

– Истерическая русофобия всё более усиливающаяся с начала 21-го века…

На самом деле список можно удлинить, углубившись в историю на многие века назад, но я делать это пока не буду. Для этого нужна отдельная книга, и я, быть может, ещё напишу её.

Но в рамках этой моей книги я всё же подробно и при нужной специальной информации расскажу о том, какая трагедия случилась с индоевропейцами-арийцами после ухода хеттов в Анатолию.

 

 

 

Глава тридцать первая. СА́ТЭМ и КÉНТУМ. Техническая сторона дела

Я не хочу сказать, что, если бы хетты не ушли, то ничего бы и не случилось. Я просто хочу сказать, что анатолийская ветвь Индоевропейского мира не имеет отношения к тому расколу, который произошёл среди арийцев.

Я имею в виду трагический раскол под названием СА́ТЭМ и КÉНТУМ.

Раскол этот имеет чисто внешние признаки – некоторые изменения в фонетике, и это, как может показаться, такой пустяк, что просто непонятно, как из-за такой ерунды могли потом случиться последующие великие потрясения.

А я и не хочу сказать, что всё случилось именно из-за фонетики. Более того, я боюсь, что моя мысль будет извращена, меня поднимут на смех и начнут кричать:

– Полуботко, мол, утверждает, будто из-за каких-то фонетических процессов на Земном шаре стали происходить кровопролитные войны!

Я этого не утверждал и даже в мыслях такого не имею. Фонетика – это всего лишь следствие, а не причина.

Впрочем, расскажу обо всём по порядку.

 

Мы уже договорились считать временем окончательного вхождения хеттов в Анатолию год 2500-й до нашей эры.

Предлагаю считать временем раскола под названием СА́ТЭМ и КÉНТУМ год 2000-й до нашей эры. К этому моменту сам раскол уже полностью завершился, и после этого наступила эпоха разделения всех индоевропейцев по сатэмно-кентумному признаку. Понятное, дело, что это случилось не в один год, а процесс был затяжным. Все свои сомнения по поводу цифры «2000» я решаю только в пользу увеличения её размеров – вплоть до цифры «2400».

Или даже – до цифры «2499». Здесь я, конечно, шучу, но во всякой шутке есть ведь доля правды.

Ещё раз повторяю – для закрепления пройденного материала! – последовательность тех великих событий:

1) Хетты закрепились в Анатолии в году 2500-м до нашей эры.

2) Великий индоевропейский раскол на СА́ТЭМ и КÉНТУМ полностью завершился в году 2000-м до нашей эры.

3) Хетты не участвовали в этом расколе и так и остались обособленным явлением в индоевропейской истории.

 

И теперь я расскажу обо всём в нужных фонетических терминах. Сначала – очень жёстко, с соблюдением всех фонетических формальностей – это, чтобы никто не подумал, будто я не владею материалом, а потом всё это же самое я расскажу в очень простых выражениях и уже языком не совсем научным. Может даже, и с юмором, хотя в том, что случилось, ничего смешного нет.

Индоевропейцы-арийцы на Раннем и Среднем этапах своей истории имели в своём языке некоторое количество труднопроизносимых велярных (задненёбных) смычных согласных. А тогда согласные звуки у индоевропейцев делились не на звонкие и глухие, как это бывает обычно в языках всего мира, а на глухие, звонкие и сверхзвонкие. Последний термин – мой собственный, и он у меня подробно объяснён в моей книге «Язык древних индоевропейцев и его бореальная предыстория».

Набор велярных (задненёбных) смычных согласных, по этой моей классификации, должен записываться так:

k –  g –  g^h;

k’ – g’ – g^h’;

k^w – g^w – g^wh.

В левом столбике – глухие, в среднем – звонкие, в правом – сверхзвонкие.

Верхняя строка: симплевелярные согласные.

Средняя строка: палатовелярные согласные.

Нижняя строка: лабиовелярные согласные.

Получается таблица, состоящая из трёх строк и трёх колонок.

Теперь нижнюю строку убираем и забываем о её былом существовании напрочь. Она не имеет отношения к теме САТЭМ-КЕНТУМ, и я поместил её здесь лишь для того, чтобы показать, что я владею материалом.

 

А то бы я мог ещё описать эти же звуки и с применением таких терминов: диезные, бемольные, диезно-бемольные, двухфокусные, трёхфокусные, а также – лабиализованные, палатализованные… Ну, и хватит!

 

Итак, нас интересуют только две верхних строки таблицы, которые я покажу снова, но с кое-какими новыми пояснениями:

k –  g  –  g^h – твёрдые;

k’ – g’ –  g^h’ – мягкие.

Я уже писал, что фонетические процессы в древние времена протекали невероятно медленно. Все звуки, которые я показал выше (включая отброшенную за ненадобностью нижнюю строку), существовали в неизменном виде в течение всей Раннеиндоевропейской эпохи (и даже – до неё!) и всей эпохи Среднеиндоевропейской! А это – десятки тысяч лет!

И вот наступило время, когда отношение к этим звукам было почему-то пересмотрено индоевропейцами-арийцами.

Все они, за исключением ушедших хеттов, вдруг разделились на две половины.

Первая половина поступила таким образом:

k’ > č, g’ > d’ž’ и g^h’> d’ž’.

Вторая половина поступила так:

k’ > k, g’ > g и g^h’> g^h.

Причём твёрдые задненёбные остались без изменений в обеих половинах.

Вот это и вся разница.

 

И теперь – обещанная простота изложения.

Представим себе, что у индоевропейцев были такие слоги:

1) ка – га, ко – го, ку – гу…

2) кя – гя, кё – гё, кю – гю…

И вот первая половина индоевропейцев начинает произносить эти слоги так:

1) ка – га, ко – го, ку – гу…

2) ча – джя, чо – джё, чу – джю…

Процесс, который мы видим во второй строке – это то, что бывает во всех языках мира, независимо от степени их родства. В современном русском языке мы говорим БАК и БАЧОК (маленький БАК). Мы не скажем БАКЁК, ибо у нас действует правило, согласно которому КЬ превращается в Ч (КЬ > Ч).

А вторая половина Индоевропейского мира делает так, что произношение обеих строк стало полностью совпадать:

1) ка – га, ко – го, ку – гу…

2) ка – га, ко – го, ку – гу…

Я рассказал почти всё. Ну, разве что можно добавить ещё маленький пустяк: сатэмным индоевропейцам было непривычно произносить шипящие звуки, и они почти сразу же избавились от них.

Избавление от шипящих происходило так:

Глухая мягкая аффриката [č’] была ими превращена через цепочку фонетических преобразований в спирант [s].

Записывается это так: č’ > … > s.

Саму цепочку я описывать не буду, ибо насчёт её звеньев могут быть споры, но главное то, что в самом начале был один звук, а в конце – звук другой. Проще говоря, всё случилось таким образом: сначала был звук [ч], а после некоторых постепенных преобразований получился звук [с].

То же самое и в звонком варианте: d’ž’ > … > z. Или проще: сначала был звук [дьжь], а под конец получился звук [з].

Общеиндоевропейское числительное со значением «сто» существует во всех индоевропейских ветвях, и именно его и задел этот процесс. Поэтому лингвисты в шутку назвали всё это явление словами СА́ТЭМ и КÉНТУМ. Первое слово взято из авестийского языка, где САТЭМ означает «сто», а второе – из латинского, где числительное CENTUM со значением «сто» произносилось в классической латыни как КЕНТУМ. Борис Горнунг говорил ещё, что можно было бы выделить и третью категорию: ШИМТАС по названию этого же числительного в литовском языке, но, я полагаю, такие тонкости нам, в этой книге, не нужны – литовский язык просто-напросто засчитывается нами как язык категории САТЭМ.

 

И теперь – совсем коротко и просто:

1) САТЭМ – это, когда ГЬ и КЬ превращаются в З и С (у литовцев – в Ж и Ш).

2) КЕНТУМ – это, когда ГЬ и КЬ превращаются в Г и К.

Первый процесс называют словом САТЭМИЗАЦИЯ.

Второй процесс называют словом КЕНТУМИЗАЦИЯ.

Кроме того, приняты прилагательные: СА́ТЭМНЫЙ и КÉНТУМНЫЙ.

Мысль Горнунга о категории ШИМТАС заслуживает самого пристального внимания, но – не в рамках этой книги.

 

 

 

Глава тридцать вторая. СА́ТЭМ и КÉНТУМ. Историческая сторона дела

Индоевропейское языковое семейство делится на ветви, которые ещё принято называть группами. Термин ГРУППА – научный и точный; термин ВЕТВЬ – скорее художественный, чем научный, но в этой книге я, по мере возможности, стараюсь говорить о ВЕТВЯХ, а не о ГРУППАХ – так понятнее для моих читателей.

 

Развесистое Индоевропейское древо, если его изображать на картине, будет выглядеть следующим образом:

Ниже всех ветвей должна располагаться особая ветвь для хеттов и для всех остальных племён анатолийской группы. В какую сторону будет повёрнута эта ветвь – налево или направо – это на усмотрение художника, который, как я надеюсь, найдётся когда-нибудь для изображения этой моей мысли. Главное – изобразить эту ветку так, чтобы дать понять зрителю: она существует совершенно отдельно ото всех остальных ветвей.

Все остальные ветви расходятся на две стороны древа. Одни растут налево, словно бы в сторону запада, другие – направо, ибо на картах правая сторона – это восток.

Все ветви, растущие направо, это следующие сатэмные языки:

– славянские,

– летто-литовские,

– иранские,

– индийские,

– армянский (особая ветвь),

– албанский (особая ветвь).

В эту же сторону тянулись когда-то и некоторые исчезнувшие с лица Земли индоевропейские ветви, которыми мы сейчас можем пренебречь. Художник может изобразить тоненькие веточки без названия – просто выросли в правую сторону, и это всё.

Все ветви, растущие налево, – это кентумные языки:

– древние италийские языки разветвляются в разные стороны, но от латинского языка отходят новые ответвления –современные романские,

– кельтские,

– германские,

– греческий (особая ветвь),

– тохарские.

Художник должен будет проявить изобретательность и показать, как италийская веточка венетов уклоняется от кентумной половины и изгибается к сатэмным языкам; там она сливается с веточкою праславян и продолжает дальше расти под названием СЛАВЯНЕ.

 

Замечу, что тохарцы – народ, хотя и кентумный, но не западный, а как раз-таки восточный. Но сформировались они в западной половине Европы, вместе со всеми остальными рейнскими индоевропейцами. И лишь затем, проявив необыкновенную решимость (единственную в своём роде), они сделали мощный рывок на восток и потревожили могущественный Китай. Запад и восток, как видим, это условные понятия.

 

И точно так же нужно будет изобразить некоторое количество тонких веточек, растущих на кентумной половине, но не имеющих названия – это те древние народности, о которых мы имеем самое смутное представление или не имеем такового вообще.

Было бы неплохо, если бы художник умудрился изобразить иллирийскую веточку. Как это сделать – я не представляю, потому что нет никаких достоверных сведений о языке иллирийцев – вплоть до того, что непонятно, кентумный это язык или сатэмный. Есть мнение, что албанский язык образовался от древнего иллирийского, но надёжных доказательств этому нет.

 

Принято говорить так: языки КЕНТУМ и САТЭМ. Поясню: сначала принято называть языки КЕНТУМ в знак особого почтения по отношению к тем ветвям, которые входят в эту разновидность: там ведь и латынь, и греческий, и немецкий… А потом уже называют языки САТЭМ – то есть их ставят на второе место. То был первый сорт, а это, мол, второй.

 

Изобретаю два термина: САТЭМЛЯНЕ и КЕНТУМЛЯНЕ. Ныне они звучат шутливо, но, может быть, приживутся – кто знает! Сейчас сатэмляне считаются людьми второго сорта – в отличие от кентумлян. Никто из индоевропеистов не признается в этом, но, на самом деле, это жёсткая установка, и она действует на уровне подсознания.

Помнится, один западный украинец и русофоб все уши мне прожужжал просьбами признать, что это именно так. Я ему решительно ответил: нет, всё как раз наоборот, и он, кажется, поверил мне, но очень удивился. Западноукраинское раболепие перед Западом – оно всегда будет сильнее любой лингвистики, и тут уже ничего не поделаешь. Да и в России такого добра всегда было предостаточно.

 

Между тем, именно языки САТЭМ и являются исконно индоевропейскими-арийскими, а языки КЕНТУМ – это языки, прошедшие обработку неиндоевропейскими народами, которые в своё время перешли на эти языки и для которых индоевропейский язык изначально был неродным.

А как ещё иначе объяснить то, что одни индоевропейцы превратили ГЬ и КЬ в ДЬЖЬ и Ч, а другие просто убрали мягкость, после чего у них в языках стали возникать омонимичные формы, притом, что омонимия была прежде под запретом у индоевропейцев? Объяснение может быть только таким: некоторые чужеродные племена, переходя на индоевропейский язык, не восприняли на слух разницы между Г и ГЬ, а также К и КЬ. В их собственных неарийских языках, от которых они отказались, такой разницы не было, а в языке новом они этой разницы не услышали на слух: им показалось, что Г и ГЬ – это одно и то же. И так же точно – К и КЬ.

Иными словами: сатэмные языки – это языки прямых потомков индоевропейцев Раннего и Среднего периодов, а кентумные – это языки тех индоевропейцев, которые породнились с неиндоевропейцами или просто попали в сферу их влияния.

 

Впрочем, возможны и другие обстоятельства перехода в зону КЕНТУМ: это могло быть просто тесное общение исконных индоевропейцев-арийцев с кентумным племенем; разница в произношении могла на первых порах показаться незначительною и, в порядке подражания, одно племя могло взять себе чужое произношение. Такие контакты постоянно случались, и можно приводить множество примеров, когда отдельное кентумное слово переходило в сатэмный диалект и – наоборот. Но полный переход в кентумную или в сатэмную зону был возможен лишь в самом начале великого раскола. В дальнейшем перейти из одной зоны в другую можно было только при полном отказе от своего диалекта.

 

И теперь я расскажу о некоторых общих характеристиках обеих зон – сатэмной и кетумной.

Во-первых, языковые особенности.

Разное отношение к симпле- и палатовелярным согласным – это всего лишь верхушка айсберга. Есть много чего другого из того, что свойственно или только сатэмным языкам, или только языкам кентумным.

Например, сатэмные языки в основном склонны ко всякого рода колебаниям между звуками [o] и [a], иначе говоря: o > a, или a > o; в языках же кентумных происходят колебания между [o] и [u] – o > u или u > o.

Современные кентумные языки, словно бы сговорившись, ввели у себя систему артиклей, а славяне и летто-литовцы пытались ввести у себя такую же систему, но потом отказались от этой идеи. Современные кентумные языки полностью или почти полностью отказались от падежных окончаний и заменили их на управление с помощью предлогов. Характерно, что славянский болгарский язык ввёл у себя систему предлогов, вместо падежных окончаний, ввёл систему артиклей, и у него есть колебания между звуками [o] и [u]. То есть сатэмные болгары стали двигаться в кентумную сторону уже в историческое время!

В сатэмных языках тоже есть много общих процессов: например, так называемое «правило руки» срабатывает с разными поправками во всех сатэмных ветвях, а русское аканье – это вовсе не чисто русская прихоть, а исконно сатэмный фонетический процесс. Характерно, что идею аканья во всём славянском мире поддержали только русские и белорусы, и она больше нигде не прижилась, если не считать одного диалекта в словенском языке и одного говора в какой-то болгарской деревне на границе с Грецией. Языковеды ломают себе головы: с чего это вдруг в русском языке возникло аканье? А ответ очевиден: аканье – это исконно сатэмная черта; просто русские и белорусы извлекли из своей наследственной памяти свои представления о том, как следует относиться к гласным [а]  и  [о] и применили это знание на деле, а другие славяне не вспомнили этой информации. И это тоже понятно: общая тенденция всех славян – отход от России и присоединение к Западному миру.

 

И теперь – во-вторых: особенности из области человековедения.

Иногда говорят о вреде христианства: оно, дескать, является порождением семитского мира и, попав на индоевропейскую почву, производит на ней одни лишь разрушения.

Я смотрю на христианство совершенно иначе: оно попало на русскую почву, и образовался православный вариант христианства, позволяющий Русскому народу выжить, сохранять совесть и свою государственность. Русские – сатэмный народ, и они просто приспособили христианство под свои собственные нравственные качества, которые у них были задолго до введения христианства.

Кентумные народы – с их запрограммированностью на поражение – восприняли христианство совершенно иначе и превратили его в инструмент издевательства над своими людьми. Невиданный разгул лицемерия (называемый ещё «двойными стандартами»), который нынче охватил Запад, – обязан своим происхождением, прежде всего, католицизму. Все эти иезуиты, тамплиеры, конкистадоры, инквизиция и сожжения на кострах – это не только католическое безобразие, но ещё и кентумное. Викинги, которые приняли христианство из шкурных соображений, а не по признаку глубокой веры – то же самое. Кентумные народы Западной Европы исказили христианство, подогнав его под свою собственную нравственность.

Протестантизм – это ещё больший ужас. Это полное следование моральным принципам иудаизма, считающего, что самое главное на свете – это успех и богатство.

Все безобразия, которые происходят сейчас на Западе – разврат, жажда наживы, лицемерие, повальное оглупление населения, немецкий фашизм, английская лживость (смешанная с завистью к чужим успехам), французская развращённость и прочие пороки – это всё следствие католическо-протестантской морали и разбойничьей морали викингов – жадных и бессовестных грабителей. А эта мораль имеет чисто кентумное происхождение и восходит к той таинственной трагедии, которая когда-то в самом начале Позднеиндоевропейской эпохи случилась с рейнскими индоевропейцами.

Протестантизм с католицизмом это безумие намного более страшное, чем исламский фундаментализм. Ибо фундаменталисты ещё только собираются переделать весь мир и утопить его в крови, а католики и протестанты уже давно и успешно делают это. Вся власть над миром – именно у них!

Мне могут возразить, что некоторые сатэмные народы (славяне и литовцы с латышами) оказались в сфере влияния католико-протестантской церкви и наоборот кентумные греки оказались в сфере влияния православия, но я найду, что ответить: религия не великая сила, а колоссальная! Она способна привлекать к себе людей, которые оказались с нею рядом. Католики перемололи западных славян или хорватов, потому что имели дело с маленькими народами. Кроме того, почти все славяне нынче взяли курс на отказ от отношений с Россией. Западный порочный образ жизни привлекательнее российского, а малые народы с неразвитым национальным самосознанием и с надломленною духовностью не смогли противостоять этому натиску, хотя такие попытки и делались.

С литовцами и латышами всё не так просто. Они до последнего сопротивлялись христианству и были язычниками уже и тогда, когда вся остальная Европа перешла на разные виды христианства. И это делает им честь. Они чувствовали, что они не такие же, как все остальные, и сопротивлялись – как могли. Но потом и они были сломлены и попали в западную сферу влияния, ибо их подчинили немцы. И это – следствие их перехода в христианство, прошедшего кентумную обработку. Уверен: если бы латыши перешли в своё время в православие, с ними бы не случилось тех безобразий, которые мы наблюдаем в двадцатом веке и сейчас – в двадцать первом, а если бы что-то и было (допустим, что они народ с изначально тяжёлым характером), то не в таких кровавых и подлых масштабах.

Кентумные греки – это совершенно особый народ. Даже и сейчас, когда всё их величие осталось в далёком прошлом, когда они претерпели унижение турецким игом, они пытаются жить по-своему. Связь с Россией для них сейчас единственное спасение. Заметим: сатэмная Армения так же тянется к России или пытается тянуться (уже и в Армении есть признаки морального разложения по западному образцу), хотя сатэмная Албания держится обособленно.

 

Конечно, лингвистическое разделение на САТЭМ и КЕНТУМ – это ещё не всё (на это ещё Горнунг указывал!). Есть и другие лингвистические признаки, по которым можно разделить индоевропейцев. Например, кентумные греки могут, по каким-то другим признакам, оказаться вместе с сатэмными армянами, но в отрыве от других кентумных народов. Я таких лингвистических тонкостей касаться не буду в своей книге, ибо разделение может быть не только лингвистическим. Есть ведь ещё религия, есть расовый облик, есть географические обстоятельства, есть культурный уровень…

К примеру сказать, фантастическое озверение латышского народа или гуцулов в Галичине – его чем объяснишь? Это что – КЕНТУМ-САТЭМ? Или людям досталась плохая религия, и они впали от неё в безумие? Или у них неправильный расовый тип? Или к ним приходили всякие захватчики, которые испортили им их нравственность? Однозначных ответов быть не может. И расовый облик очень важен, и принадлежность к одной из двух половин Индоевропейского мира важна, и религия важна. Но моя тема – индоевропеистика, и я пытаюсь с её помощью полностью понять то, что сейчас происходит или происходило ранее.

Это был отход в религиозную тему и расовую тему, чего я вообще очень не люблю – мне эта тема не близка. А теперь посмотрим на две индоевропейские разновидности под другим углом зрения, и это тоже будет тема, которая лично мне не очень приятна.

 

Мысленно взглянем на карту и увидим: вся экономическая и военная мощь мира нынче сосредоточена именно у кентумных народов. Это Великобритания, Германия, Франция, страны европейского Средиземноморья, Скандинавия, Северная Америка, Австралия и Новая Зеландия. Да ведь и Латинская Америка – это тоже кентумный мир!

Кентумные индоевропейцы правят всем Земным шаром и ведут себя агрессивно и наступательно. Если ругают Европу, Европейскую Цивилизацию и Белую расу, то всегда неосознанно имеют в виду именно кентумных индоевропейцев, а не сатэмных. Сатэмных, если кто и ругает, то лишь потому, что они попались под чью-то горячую руку и их сваливают в одну кучу с кентумными. Ну, или же сами кентумные народы и ругают – они болезненно относятся к тому, что кто-то может быть лучше, чем они.

Когда немцы при Гитлере говорили о себе, что они сверхчеловеки, а славяне – неполноценные твари, они подсознательно имели в виду именно это самое различие. Самый активный кентумный народ восстал против самого активного сатэмного.

А индоевропейцы сатэмные пребывают в обороне: Россия, Индия, Иран, маленькая Армения, маленькие Литва и Латвия, забаррикадировавшаяся от всех Албания.

 

А теперь посмотрим на историю чуть пристальнее.

При любом столкновении равных по мощи народов, один из которых кентумный, а другой сатэмный, побеждает всегда сатэмный народ.

Кентумные немцы только с помощью многократного численного превосходства поглотили сатэмных пруссов или мелкие славянские народности. Во всех столкновениях с Россией они получали от неё отпор.

Это же касается и кентумных шведов – особенно под Полтавою.

И кентумных французов – особенно с Наполеоном.

Во время Крымской войны все кентумные народы Европы восстали против сатэмной России: англичане, французы, сардинцы… Немцы, шведы и все остальные кентумные народы тогда с нетерпением ждали возможности присоединиться к разгрому России и последующему её дележу.

Что делали кентумные англичане в сатэмной Индии – известно.

Сатэмные албанцы вели себя очень необычно на протяжении всей своей истории. В древности они умудрились не подпасть под влияние ни греков, ни римлян, ибо те и другие были, по случайному совпадению, народами кентумными. С сатэмными славянами они тоже не подружились, но, когда пришли турки, они сумели приспособиться к ним. Результат: турки не насиловали албанских женщин, и среди албанцев процент голубоглазых блондинов намного выше, чем среди греков или балканских славян. Албанцы выжили в качестве отдельного народа там, где выжить было очень трудно.

И это свойство всех сатэмных народов: они умеют выживать!

Позже я расскажу, как образовались славяне: сатэмный народ с условным названием праславяне вступил в племенной союз с кентумным народом италийского происхождения. Тех и других было либо поровну, либо, что, скорее всего, италийцев было больше.

И чем всё закончилось?

Сатэмные праславяне поглотили кентумных италийцев – вот чем! Италийцы не выжили как народ, а праславяне, подчинившие себе италийцев, стали славянами и выжили.

Но и это не всё.

 

Всем кентумным народам свойственна запрограммированность на гибель.

Тохарцы – это не самый трагический вариант. О германцах я расскажу отдельно. Я думаю, что самое страшное происходило именно с ними. Греки, италийцы и романцы, кельты – возникает ощущение, переходящее в уверенность, что кентумное происхождение – оно же рейнское! – это некое несмываемое клеймо, которое обрекает носителя его на неизбежное поражение.

 

Насчёт несмываемого клейма: в конце этой книги я вспомню о нём, когда заведу речь о фантастическом романе братьев Стругацких «Жук в муравейнике». Если кто-то начнёт поносить меня: мол, Полуботко то и дело ставил клеймо позора то на одном почтенном и уважаемом народе, то на другом, то я всегда смогу сказать: а это меня братья Стругацкие научили! Они написали свой фантастический роман, а я ещё в молодости расшифровал его тайный смысл и вот теперь пользуюсь тем, что получил от братьев Стругацких. Ругать их никто не посмеет, потому что они евреи, а ругать евреев, как известно, нельзя – их можно только хвалить. Вот я и хвалю! И тем более – искренне, а не фальшиво. Но случись какие-нибудь нападки на меня, я всегда могу сказать: все претензии к братьям Стругацким!

 

 

 

Глава тридцать третья. Германская ветвь – альтернативные индоевропейцы

То, как описывал происхождение германцев российский лингвист немецкого происхождения Горнунг (Hornung), я перескажу доступными для простых читателей словами, очень коротко и со своими комментариями:

 

Жили-были на свете ПРАгерманцы. ПРА-, а не просто германцы, ибо это не одно и то же!

Они вступили в племенной союз с ПРАлеттолитовцами и с ПРАславянами. И это был могущественный союз трёх индоевропейских племенных группировок, ибо до величия греков и римлян тогда ещё было очень далеко. Так получилось, что в Европе тогда не было более могущественной силы, чем этот племенной союз.

Внутри этого объединения шло стремительное сближение трёх языков – прагерманского, пралеттолитовского и праславянского. То, что у этих трёх народов стали появляться общие падежные окончания – представляется совершенно невероятным. А ведь ещё были и общие фонетические процессы и обмен словами! Это означает, что эти языки стремились к полному слиянию – не более, не менее!

 

Фантазирую: как было бы здорово, если бы этот союз потом усилился и из него произросла бы новая нация! Тогда возник бы один-единственный могущественный индоевропейский народ, говорящий на одном-единственном языке и занимающий всю Европу. Почему в Китае возможны гигантские скопления людей, говорящих на одном языке и имеющих один менталитет, а у нас нет?

Но – не случилось…

 

Затем, по непонятным причинам, прагерманцы покинули вдруг этот союз и ушли в Скандинавию, где встретились с неким НЕиндоевропейским племенем (культура Одиночных Могил), сильно поменяли там свой язык и свой менталитет под влиянием от этой встречи и затем спустя длительное время они вернулись со Скандинавского полуострова в континентальную Европу – уже в совершенно другом качестве!

Ушли в одном качестве – вернулись в другом.

 

Это я коротко и вольно пересказал Горнунга. Немного продолжу свой вольный пересказ: пралеттолитовцы и праславяне ещё некоторое время продержались вместе после ухода прагерманцев, продолжая процесс сближения. Затем к ним присоединились будущие тохарцы (ПРАтохарцы, которые тогда ещё не знали, что уйдут на север Китая). Но эта новая тройная группировка долго не продержалась и в скором времени развалилась: древние литовские племена – а это была могущественная сила, сопоставимая с праславянами! – передвинулись на юг, на Балканский полуостров, где они провели, по мнению, Горнунга, не менее пятисот лет, а будущие тохарцы стали пробираться через дремучие белорусские леса в Северную Россию, далее проследовали через Урал, и их дальнейшая участь нас сейчас не интересует.

И вот праславяне остались на какое-то время в одиночестве.

 

На этом рассказ Горнунга обрывается, и о том, что случилось после этого, я коротко рассказываю со слов Виктора Владимировича Мартынова (1924-2013), но опять же: делаю это в общедоступном изложении и с использованием своей терминологии, а не его, ибо моя – точнее.

Праславяне, видимо, очень обеспокоились таким своим положением дел: они оказались в одиночестве (а Европа, видимо, вся кипела от межплеменных схваток) и в срочном порядке вступили в племенной союз с италийским племенем венетов, после чего и образовалось то самое, что мы сейчас именуем славянами. Об этом потрясающем эпизоде я расскажу в другой главе очень подробно, а сейчас речь идёт только о германцах… Возвращаюсь к эпизоду ухода прагерманцев в Скандинавию.

 

Прагерманцы после соприкосновения с неиндоевропейским племенем изменили свой язык до неузнаваемости: набрали там много слов чужого происхождения и крайне своеобразно стали произносить свои звуки – и согласные, и гласные, после чего их язык стал резко отличаться от всех остальных индоевропейских языков того времени. Все эти, так называемые СДВИГИ, о которых должны знать все студенты-германисты, произошли у них именно тогда.

 

Самое ужасное, что сделали со своим языком германцы: они ввели в него ударение на первый слог, видимо, из желания подражать тому неиндоевропейскому народу, с которым они, на своё горе, перед этим столкнулись.

Ударение на первый слог – это то, что совершенно не свойственно индоевропейцам. Речь на таком языке напоминает череду энергичных выкриков, каждый из которых должен указывать на начало слова и, таким образом, делить всё предложение на его составные части – на отдельные слова, потому что до этого речь этих людей была одним сплошным словопредложением, и с этим теперь нужно было как-то бороться. В точности то же самое мы наблюдаем в тюркских языках или в монгольских, с тою лишь разницею, что там ударение с таким же точно упорством ставится на самый последний слог в слове.

В русском языке и в литовском ударение может падать на любой слог. Вот это и есть по-индоевропейски! Ставить ударение на разные слоги – это редкая способность, которую, кроме русских и литовцев, не утратили ещё белорусы, малороссы и болгары. Все остальные европейские народы – славянские, летто-литовские, романские, кельтские – в той или иной мере имеют ограничения по части ударения. Ограничения разные, но худшее из них – это, конечно, ударение на первый слог, которое может быть либо обязательным для всех случаев, либо преимущественным.

Ударение на первый слог оказалось тайным знаком отказа от индоевропейских языковых достижений!

Удивительным образом, ударение на первый слог, если оно является исконным в языке, никак его не разрушает – например, в финских языках, где оно родное. И, столь же удивительным образом, это же самое ударение работает на разрушение языка, если оно попадает туда со стороны.

Именно так и получилось в германских языках: первый слог они произносили с большим усилием, чуть ли не выкрикивали, второй – послабее, третий – ещё слабее; если же были четвёртый слог или, чего доброго, пятый, то те и вовсе отмирали. Что же касается слогов, которые не отмирали, но произносились с меньшим усилием, то они упрощались. Например, в немецком языке почти все заударные гласные звуки сведены к одному-единственному гласному E.

Приведу пример: немцы взяли из латинского языка существительное INSULA (остров), которое и в латинском языке произносится с ударением на первый слог.

Что сделали немцы с этим словом?

Они сохранили ударение на первый слог, потому что оно совпадало с тем, что у них было принято.

Второй слог, они, согласно своему правилу, подогнали под единственно возможный заударный гласный звук E.

А третий слог они вообще выбросили – тяжело было произносить последний слог, потому что все силы были потрачены на очень сильное выделение первого слога – настолько сильное, что даже и на выговаривание второго слога сил оставалось уже совсем мало. Вот на третий слог этих сил и не хватило!

И получилось современное немецкое слово INSEL.

И, таким вот образом, в германских языках стали медленно, но верно, упрощаться или вовсе пропадать падежные, родовые и глагольные окончания. После чего эти языки приобрели неузнаваемый вид.

Ничего хорошего я в этом процессе не усматриваю. Это не развитие языка, а деградация!

 

Славянский чешский язык подвергся этому же самому несчастью: в нём восторжествовало ударение только на первый слог. Предлагаю посмотреть, к чему это привело, ибо славянский пример, моим читателям покажется понятнее, чем примеры германские.

Давайте просклоняем по падежам русское слово ДОБЫВАНИЕ и чешское слово DOBÝVА́NÍ (завоевание), где ударение, похожее на сильный выкрик, падает на первый слог, а три других слога произносятся долго (мы видим три знака долготы). Впрочем, эта долгота не помогла некоторым падежным окончаниям спастись от гибели. Усиленное выкрикивание первого слога перетянуло на себя всю энергию, и последующее растягивание слогов уже ничего не смогло изменить, ибо остаток слова энергетически угасает.

Итак, сравниваем!

 

Единственное число

Им. п.  ДОБЫВАНИЕ – DOBÝVА́NÍ.

Род. п. ДОБЫВАНИЯ – DOBÝVА́NÍ.

Дат. п. ДОБЫВАНИЮ – DOBÝVА́NÍ.

Вин. п. ДОБЫВАНИЕ – DOBÝVА́NÍ.

Тв. п.   ДОБЫВАНИЕМ – DOBÝVА́NÍM.

Пр. п.   ДОБЫВАНИИ – DOBÝVА́NÍ.

 

Множественное число:

Им. п.  ДОБЫВАНИЯ – DOBÝVА́NÍ.

Род. п. ДОБЫВАНИЙ – DOBÝVА́NÍ.

Дат. п. ДОБЫВАНИЯМ – DOBÝVА́NÍM.

Вин. п. ДОБЫВАНИЯ – DOBÝVА́NÍ.

Тв. п.    ДОБЫВАНИЯМИ – DOBÝVА́NÍMI.

Пр. п.    ДОБЫВАНИЯХ – DOBÝVА́NÍCH.

 

Заметим: в единственном числе только творительный падеж имеет особую форму, а остальные падежи совпадают, то есть исконно славянские различия между ними просто уничтожились! Именительный падеж единственного числа и именительный падеж числа множественного – совпадают!

Вот как чехи скажут НАШЕ ЗАВОЕВАНИЕ: NAŠE DOBÝVА́NÍ.

А теперь посмотрим на то, как они скажут это же, но во множественном числе: НАШИ ЗАВОЕВАНИЯ – NAŠE DOBÝVА́NÍ.

В русском языке, по славянскому и индоевропейскому обычаю, эти две мысли – единственное число и множественное – облекут в разные грамматические формы, а в чешском получается одно и то же! Ибо у чехов слово NAŠE означает и НАША, и НАШЕ, и НАШИ. У них, как в немецком языке, разные гласные сводятся к одному гласному в слабом положении. И точно так же слово MOJE у них означает и МОЯ, и МОЁ, и МОИ. У нас три разных формы, а у них одна. Это и есть плата за удовольствие ставить ударение на первый слог.

Японцы не изобрели разницы между единственным и множественным числом. На такую высокую ступень развития они ещё не восходили, но, быть может, ещё взойдут в процессе эволюции.

А индоевропейцы изобрели эту разницу, и в начале Позднеиндоевропейского периода во всех индоевропейских языках она уже была. Так же, впрочем, как и падежные окончания. И после этого чешский язык утратил в некоторых случаях это завоевание индоевропейского мышления! Хорошо это или плохо?

Безоговорочно плохо!

Напомню, что я привёл чешский пример с целью лучше проиллюстрировать разрушительные процессы, которые стали происходить в германских языках.

 

В современном германском мире систему из четырёх падежей сохранили только два языка – исландский и в меньшей мере – немецкий. В голландском языке падежная система практически полностью пришла в упадок, а во всех остальных германских её уже нет совсем. Между тем, у индоевропейцев начала Позднего периода выработалось не менее семи падежей. Куда ещё три падежа подевали германцы? Они их растеряли. Причём не сразу, а в ходе мучительных языковых процессов, общая тенденция которых была у всех германцев одна: упрощение и ухудшение.

И это же самое касается не только падежной системы, но и системы родовых окончаний, глагольных окончаний и многих других вещей.

Что же получается? Индоевропейцы тысячелетиями создавали, создавали и создавали свой неповторимый и высокоинтеллектуальный язык, а потом это их наследие досталось германцам, и те безжалостно всё растеряли? Так, что ли?

Да, так.

Но почему так вышло?

Ответ может быть только один: германцы рассуждают таким образом, как будто они не индоевропейцы вовсе и для них индоевропейские языковые традиции – чужие. Беречь чужое не очень интересно, особенно, если не понятно, откуда оно взялось и каких усилий стоило его приобрести.

Я думаю, это в германцах сказывается то смешение с неиндоевропейцами, которое когда-то претерпели их прагерманские предки. Оно разрушительно работает внутри их сознания!

В них говорит генетическая память. Являются ли все эти германские языковые безобразия следствием тех событий, которые были описаны Горнунгом или тут было замешано что-то ещё – это не столь важно. Мне представляется, что было что-то ещё: это были, как я считаю, те более древние события, которые случились ещё на Рейне и которые привели к кентумной трагедии.

Подробности должны быть уточнены со временем, но и сейчас уже кое-что ясно.

Ещё до ухода из Тройственного союза (но после кентумной трагедии на Рейне!), прагерманцы вели себя странновато: они вбирали в свой язык гораздо больше праславянских слов, чем праславяне брали у прагерманцев. То есть обмен опытом был, но не равноценный! Это означает, что прагерманцы уже тогда стояли на уровне развития более низком, нежели тот уровень, что был у праславян.

И зачем тогда было выходить из Тройственного союза? Что в этом союзе было такого плохого, что они ушли из него?

Этот их поступок очень уж напоминает предательство, но даже и не это важно. Важно то, что им хотелось чего-то такого, чего они не могли получить в жёстких рамках Тройственного союза.

Им нужна была какая-то свобода. Свобода в чём-то очень важном для них. И они на какое-то время оторвались от Индоевропейского мира…

Когда они вернулись в него, они продолжали быть индоевропейцами, но уже имели какие-то новые характеристики.

Они вернулись оттуда озверелыми. Вражда германцев со славянами началась именно с этого времени.

И теперь внимательно отслеживаем всё то, что случилось после этого дальше.

 

Германцы разделились на три подгруппы: на скандинавскую (северогерманскую), южногерманскую и готскую.

Готы – вот то, с чего следует начать, ибо их история в высшей степени поучительна.

Готы ворвались в Римскую империю, жгли всё подряд и разрушали всё подряд; они убивали грудных младенцев, убивали женщин и стариков, угоняли в рабство мужчин. Они вели себя в точности так же, как вели себя потом полчища немецких фашистов при их безумной попытке захватить Россию. Хотя немцы – это южные германцы, а я сейчас говорю о готах.

Время от времени готы создавали новые королевства, где-то даже пахали землю, создавали себе письменность, переводили на свой язык Библию, писали на своём языке своды законов и другие тексты…

Казалось так: это всё-таки разумные люди – они перебесились немного, но потом ведь всё-таки взялись за ум!

Куда там!

С берегов Балтийского моря какое-нибудь готское племя могло прорваться к Чёрному морю, пожить на нём немного, а потом, получив известие о том, что в Испании лучше, прорваться сквозь всю Европу – словно бы она была пустая! – в эту самую Испанию и пожить перед гибелью в новых боях ещё и там!

Готы могли зачем-то прорваться через Африку к берегам Гвинейского залива… Они были в Крыму и на Кавказе…

Вот интересно: где и от кого они получили этот заряд озверения? Что с ними случилось в той местности, где они оказались, оторвавшись от основного индоевропейского массива? И почем они там вдруг пришли в такую ярость и в такую силу?

Тайна.

По какой-то причине они овладели вдруг каким-то сверхчеловеческим могуществом. И такою же бессовестностью: дескать, мы не люди как все остальные, и на нас не распространяются человеческие законы… Раньше они не имели этих качеств, а потом стали иметь. На мой взгляд, это всё – необъяснимо.

Создаётся впечатление, что они разрушали Римскую империю для создания чего-то нового и своего собственного. Одни индоевропейцы не справились с созданием великого Арийского государства, и у них эту инициативу перехватили другие индоевропейцы – более сильные – так, вроде бы, получалось.

Но так не вышло. Готы ничего не создали взамен разрушенного и со временем исчезли – они почему-то утратили свою былую мощь так же внезапно и необъяснимо, как они когда-то заполучили её. Их всех поубивали, взяли в рабство, разогнали.

Всех до последнего человека! Готы вдруг исчезли.

Это ж какой постыдный конец, какое сокрушительное поражение! Оно было словно бы возмездием за их гордыню, за их алчность, за их звероподобную жестокость.

А ведь какая грандиозная заявка была поначалу: мы пришли, мы сильны, и мы всех сокрушим…

 

Скандинавская ветвь и южногерманская – это то, что осталось.

Скандинавы выделили из своей среды так называемых викингов, и те передвигались с боями по всей Европе, но особенно любили плавать по морям. Одни скандинавы могли пройти по рекам от Балтийского моря к Чёрному, оттуда выйти в Средиземное и при попытке завоевать какой-нибудь остров в Средиземном море, могли выяснить, что там уже живут скандинавы, которые приплыли туда через Гибралтарский пролив ещё раньше этих. Другие скандинавы бывали в Северной Америке. А какие-то бывали, видимо, и в Южной – у перуанских индейцев оставались воспоминания о каких-то белых людях – могущественных и высокомерных. Были они и на Урале, были и в Сибири.

Я совершенно равнодушен к страстям по поводу норманнской теории и считаю так: основали скандинавы русскую государственность или нет – я не знаю, но то, что приложили руку к этому – это точно. И вообще-то говоря, это подвиг. Они для себя ничего путного не смогли сделать, но нам они помогли создать государственность! Хоть какая-то от них польза!

Как когда-то праславяне вобрали в себя кентумных италийцев, и от этого получилась польза, вот так же точно и древние русичи вобрали в себя и скандинавов, которых поставили себе на службу и растворили затем в своём народе.

Но те скандинавы, которым не повезло подпасть под благотворную власть русичей, обосновались у себя в Швеции, Дании и Норвегии, и они там уже ничем хорошим больше не отличались. Шведский король Карл Двенадцатый попытался, было, создать великую шведскую империю, вёл себя нагло, очень жестоко (зверски убивал огромные массы пленных), но был поставлен на место.

Особая история получилась у Исландии. Исландцы оказались вдали от большой политики и сумели сохранить до сего дня свой древний язык – настолько богатый, что его вполне можно сравнить и с латинским языком, и с греческим, и даже с русским. Исландцы не имеют фамилий, а имеют только имена и отчества, но любой исландец знает свою родословную на тысячу лет назад и может сказать, на каком корабле и в каком году его предки прибыли из Норвегии в Исландию, да ещё и укажет то место, где раньше была та гавань, куда причалил тот корабль с тем предком. Ныне Исландия сильно поднялась над уровнем моря, и те места сейчас отодвинулись от воды, но исландцы помнят каждую скалу!

Исландцы – это единственная и неповторимая в своём роде индоевропейская нация. Возможно, с ними вместе следует назвать и близкородственных фарерцев, которые говорят на похожем языке, но я о них мало, что знаю. Охотно допускаю, что это просто разновидность исландцев.

Исландцы знают и любят свои древние саги, каждый второй исландец пишет стихи или романы, многие рисуют, лепят, играют на музыкальных инструментах, все очень любят играть в шахматы, очень трудолюбивы и очень сильны по части компьютеризации…

Кажется, я опять описываю не земных людей, а каких-то сверхчеловеков! И ведь они – североевропейские голубоглазые блондины. Настоящие индоевропейцы. Если они не погибнут под натиском американской мерзости, то это, конечно, было бы прекрасно.

Но вот беда: этих образцово-показательных людей ужасающе мало: триста тысяч. Для сравнения: в городе Таганроге сейчас – двести пятьдесят тысяч.

И вообще, скандинавами их можно считать чисто условно, ибо слово «скандинав» скоро станет (или уже стало!) совсем ругательным.

Последнюю тысячу лет материковые скандинавы неустанным трудом разрушали и разрушали свои языки и, наконец, добились ужасных результатов.

Существует шведский язык – нормированный, с какими-то правилами и с литературными памятниками, но это язык очень упрощённый – по сравнению с тем, каким он был в древности.

Норвежского языка фактически нет вовсе; есть только грубые деревенские диалекты, напоминающие обезображенный шведский язык. Считается, что в Норвегии существуют два норвежских языка, и оба – не нормированы! У нас, в России, каждый знает, что ЖИ и ШИ пишется с буквою И, что нельзя сказать МЫ ХОЧЕМ и ТЫ ХОТИШЬ, а там никто ничего не знает – кто как хочет, так и говорит.

Датский язык стоит особняком от шведско-норвежского, но и там тоже – ничего хорошего не осталось.

Падежная система у материковых скандинавов везде уничтожена, глагольные окончания упростились, родовые показатели прилагательных и существительных упростились…

Я приведу мрачный пример из шведского языка.

Были когда-то древние германские глаголы:

SKRIVAN, DAGAN, BLIVAN – писать, брать, становиться.

Скандинавы решили, что им тяжело произносить на конце сонорный носовой согласный N и придали этим глаголам такой новый вид:

SKRIVA, DAGA, BLIVA.

Ну, и, казалось бы, ничего страшного. Да не тут-то было! Шведам такого упрощения показалось мало, и они уже в наше время упростили эти глаголы до такого вида:

SKRI, DA, BLI.

Когда-то все глаголы у них менялись по лицам и числам, но, начиная с какого-то времени, у них каждый глагол стал иметь лишь одну-единственную форму настоящего времени – для трёх лиц и обоих чисел, а именно:

SKRIVER, DAGAR, BLIVER.

Но, поскольку у них теперь пошла тенденция всё сокращать, то они уже так говорят всё реже и реже и чаще скажут таким образом:

SKRIR, DAR, BLIR.

Следующим этапом у них будет уничтожение согласного R на конце слова (этот процесс уже запущен!), и после этого форма инфинитива ничем уже не будет отличаться от формы настоящего времени.

Попутно с деградацией языка у континентальных скандинавов происходит и деградация нравов: по всем видам разврата скандинавы занимают первое место на Земле: ювенальная юстиция, зверское уничтожение семьи, пропаганда педофилии и попытка узаконить её, зоофилия, пропаганда инцеста и попытки узаконить и его тоже, наркомания, смешанные браки с людьми других рас… Доносительство, неслыханный разгул лицемерия, разгром школьного образования, упадок высшего образования… В шведские, норвежские и датские школы искусственно внедряют негритянских детей для совместного обучения с местными детьми, чтобы они разбавляли белую массу… Приезжие африканцы могут изнасиловать средь бела дня на виду у полицейских белую женщину, и никто не будет вмешиваться… Педофилов не сажают в тюрьму, а прощают, но если всё-таки сажают, то, по закону, к сидящему педофилу нужно приводить совращённого ребёнка на свидание, потому что педофил испытывает душевные страдания по поводу объекта своей любви, а его чувства нужно уважать…

Некоторое время скандинавы всё ещё дарили миру, по старой индоевропейско-арийской привычке, великих людей: то Нансен основал новую науку и спасал голодающих в Советском Союзе, то Амундсен открыл Южный полюс, то Тур Хейердал потряс своими открытиями всё Человечество… Хотя с писателями у них всегда было очень туго. Я в своё время прочёл множество скандинавских писателей и могу сказать: психически нормальных и одновременно талантливых, я знаю очень немного: исландец Халлдор Лакснесс – прекрасный писатель, но какой-то странноватый; шведка Сельма Лагерлёф – это безоговорочно прекрасная писательница – я не спорю; норвежец Генрик Ибсен – это очень серьёзно. Но уже датчанин Ганс Шерфиг – не так уж гениален. Датчанин Мартин Андерсен-Нексё – скучен. Муа Мартинсон, по которой я когда-то учил шведский язык – скучна… Это я перехожу от второго сорта к третьему. Но я и до четвёртого сорта могу дойти (Ян Мюрдаль, Ганс-Люнгбю Йепсен, Иосиф Челгрен…): я в молодости читал скандинавов в большом количестве – всё чего-то искал там, по наивности, искал. И так не нашёл!

А ведь это я назвал хороших скандинавских писателей! Это не мерзавцы и не психи.

Но можно ведь назвать скандинавских писателей и с сильными отклонениями по части психики, которых я тоже читывал в большом количестве. Не называя, в чём состоят все эти отклонения, перечислю имена: Ганс Андерсен, Кнут Гамсун, Август Стриндберг, Астрид Линдгрен, Туве Янсон… У всех этих людей были опасные отклонения в психике. Читать этих писателей нужно либо выборочно и очень осторожно (сказки Андерсена, допустим), либо вообще не стоит читать!

Ингмара Бергмана – особенно сильно не стоит читать! И смотреть его фильм «Фанни и Александр», в котором прославляется педофилия (как нечто романтичное и таинственно прекрасное!) и проклинается христианство – тоже не стоит.

Меня когда-то просто потряс до глубины души норвежский писатель Тарьей Весос: он написал необыкновенно романтическую и красивую повесть «Ледяной замок» – о двух девочках с лесбийскими наклонностями, изобразив, как я понимаю, свои собственные гомосексуальные страдания. Я три раза подряд перечитывал эту повесть и всё не мог поверить в то, что такое возможно… И долгое время всё ещё не верил и думал, что это я сам чего-то не понял и это – великолепное художественное произведение. Но потом до меня всё-таки дошло: современная скандинавская духовность – это особый вид человеческой мерзости!

Если не считать исландцев, то скандинавская версия индоевропейцев-арийцев не просто провалена, а поругана и втоптана в грязь. Скандинавы – это самое постыдное из всего, что есть ныне в Индоевропейском мире. Это позор Белой расы и позор арийских предков.

Я в этой своей книге что-то такое писал про Раннеиндоевропейский период, про период Среднеиндоевропейский, про победоносное вхождение в Позднеиндоевропейский период…

Столько всего прекрасного было!

И что мы видим на выходе после всех этих великих процессов?

Современных скандинавов?!

Стоило ли проделывать такой путь, чтобы прийти к такому поражению?!

 

Почему я так много говорю о скандинавах? Даже писателей четвёртого сорта перечислял! Если они так плохи, то не много ли для них чести?

Нет, не много.

Ужас состоит в том, что скандинавы какое-то время были самыми нордическими нациями. А нордическая раса – это и есть вторая сторона индоевропейской медали. На одной стороне – язык, а на другой – расовый облик.

Вот потому и возникают примерно такие мысли: если скандинавы такие нордические, то у них и литература должна же быть какая-то прямо-таки аж из ряда вон выходящая!.. Но начинаешь читать, испытываешь разочарование и думаешь: это я, должно быть, не ту книгу взял или не на того писателя нарвался… Надо читать и читать – ещё и ещё! И там где-то будет скрыта какая-то важная правда!..

Но так никакой правды и не находишь.

У меня дома всегда на видном месте стоит на столе или висит на стене портрет Нансена – североевропейского красавца, благороднейшего, честнейшего и умнейшего человека. Норвежец Нансен – это образцовый индоевропеец. Ариец в самом лучшем смысле слова! И ведь он такой не один среди континентальных скандинавов. Амундсен – это, по своим поступкам, сверхчеловек. Норденшёльд – такой же! Это люди, с которых надо брать пример.

И тут важно понять вот что: скандинавские герои и гении с североевропейскими внешними данными стали такими не потому, что они скандинавы и были обречены на это по факту своего рождения, а вопреки тому, что они скандинавы! Германская ветвь Индоевропейского древа изначально имела дефект. Причиною тому был либо тот эпизод, который описал Горнунг, либо таинственный рейнский эпизод, о котором рассказал я – уточнения могут быть разными, и кто-то, быть может, лучше меня – и даже лучше Горнунга! – объяснит эти причины. Но то, что изъян был – это факт. Вся история всех германцев говорит о том, что с ними не всё благополучно.

 

Ну, вот я и заклеймил позором гóтов, испепелил презрением современных скандинавов… Кого бы ещё заклеймить из германцев?

Ах, да! Остались ещё южные германцы. Ну, их-то заклеймить позором совсем не трудно!

Для начала, впрочем, перечислю их всех:

– голландцы, они же нидерландцы (фламандцы – это то же самое);

– буры, они же африканеры в Южной Африке;

– островной народ фризы, которых, между прочим, наберётся побольше, чем исландцев;

– англичане, они же, в моей терминологии, англосаксы;

– немцы.

 

И теперь переходим к следующей главе…

 

 

 

Глава тридцать четвёртая. Лингвистические заблуждения Гитлера

Гитлер – это не совсем то самое, что мы обычно думаем о нём. Конечно, это конкретная злодейская личность, но это ещё и некий собирательный образ, который вобрал в себя все пороки немецкой нации, главным из которых является ощущение собственной неполноценности и, как следствие, – русофобия и ненависть к славянам. Вспомним, как ненавидели русских и славян немец Фридрих Энгельс и полуеврей-полунемец Карл Маркс, вспомним других немецких идеологов этой ненависти, которые подводили научную базу под свои утверждения о величии немцев и германцев и о низости Русского народа и славян. Всею своею жизнью Гитлер воплотил вековую мечту немцев о том, чтобы…

Впрочем, не буду пока развивать эту идею.

То, что сейчас Европа стремительно заселяется арабскими и пакистанскими исламистами, сторонниками ювенальной юстиции, неграми, агрессивными гомосексуалистами, педофилами и зоофилами, а также китайцами, пантюркистами, иудейскими религиозными фанатиками и наркоманами – это заслуга исключительно Гитлера – и конкретного человека, и собирательного образа! Именно этот конкретно-собирательный Гитлер приложил все усилия к тому, чтобы такое случилось: сознательно и целеустремлённо довёл до позора и до разгрома свою страну – оно бы и ладно, если немцам самих себя не жалко! Но ведь он ещё и Россию разорил, а это и является его тягчайшим преступлением!

 

Меня всегда удивляло: почему Адольф Алоизович в своё время не истребил под корень маленький славянский народ, проживающий на территории Германии и называемый лужичанами? «Неужели, – думал я, – в нём человеколюбие проснулось?» Но потом я узнал, в чём всё дело: оказывается, он выдвинул такой тезис:

ЛУЖИЧАНЕ – ЭТО ОБЫЧНЫЕ НЕМЦЫ, НО ТОЛЬКО ГОВОРЯЩИЕ ПО-СЛАВЯНСКИ!

Я так удивился, когда узнал об этом! Какие же они, думаю, немцы, ежели они славяне?

И вот недавно я пришёл к выводу, что биологическое существо по имени Гитлер ошибалось даже ещё и сильнее, чем мне поначалу показалось. И, в пику Гитлеру, я выдвигаю другой тезис:

НЕМЦЫ, ГОЛЛАНДЦЫ И ФРИЗЫ – ЭТО СЛАВЯНЕ, ГОВОРЯЩИЕ ПО-ГЕРМАНСКИ!

И не такая уж это шутка, как может показаться на первый взгляд, ибо я сейчас приведу серьёзные лингвистические доводы в пользу этого моего утверждения.

 

Итак, что мы видим в языках у славян?

Им есть, чем гордиться по сравнению с другими индоевропейскими ветвями: деление всех согласных звуков только на глухие и звонкие стало для славян вчерашним днём, и они разработали более сложную систему согласных, делящихся не только по признаку звонкости-глухости, но и по признаку твёрдости-мягкости. Это значительное достижение, а не просто особенность фонетики, ибо, славянские языки получили новые возможности для дальнейшего словообразования – возможности, которых у индоевропейцев раньше не было.

Что мы видим в германских языках?

Во всех языках, кроме одного, этого достижения нет (как, впрочем, и во всём остальном Индоевропейском мире, если не считать летто-литовцев). И только в одном германском языке есть противопоставление мягких и твёрдых согласных, похожее на славянское. Это диалекты фризского языка (у фризов нет единого языка, а есть только разрозненные диалекты). Между прочим, из всех германских языков фризский ближе всего стоит к английскому. Но в близкородственном английском языке этого явления нет, а у фризов оно имеется.

Откуда оно взялось у них?

Отвечу на этот интересный вопрос чуть позже.

 

Ещё в школьные годы я изумлялся тому факту, что в немецком языке звук [ц] существует в тех случаях, когда у всех остальных германцев на этом месте стоит звук [т]. Я тогда ещё не знал о термине аффриката, но всё же самостоятельно додумался до того, что такое звук [ц] – это:

т + с = ц.

Тогда же я додумался, что у звука [ц] может быть звонкая пара:

д + з = дз.

И я думал своим детским умом: почему-то у немцев случился процесс т + с, а процесса д + з не произошло. Стало быть, это зачем-то им было нужно и это чисто немецкая выдумка! Но зачем им это было нужно? Почему они звук [т] превращали в [ц]? Почему немцы говорят ЦВАЙ, а голландцы – ТВЭЭ, а шведы – ТВО… Почему так? И ещё в те же свои детские годы (примерно лет в двенадцать!) я предположил, что это влияние польского языка, в котором произошёл такой же переход… Но это было так необычно: от поляков – к немцам?.. И я сам же тогда и отогнал такую невероятную мысль: не может быть, чтобы немцы – такие умные и могущественные! – подчинились воле поляков… Я был под впечатлением от рассказов отца, который пока дошёл до Берлина, насмотрелся на поведение поляков. Немцев отец уважал и считал умнейшими людьми, хотя и жестокими, а о поляках отзывался очень нелестно. И я по-детски перенёс свои представления о недавней истории на свои же лингвистические размышления…

И вот годы прошли, и я теперь думаю: а ведь я тогда правильно догадался!

Просто я в школьные годы не понимал природы этого явления у поляков, которые [т] переделывали в [ц], а сейчас понимаю.

Дело в том, что у поляков – ещё в славянской древности, когда они ещё и поляками не были! – возникло противопоставление не на твёрдые и мягкие согласные, как у других славян, а на твёрдые и сверхмягкие. Согласные [т] и [д], становясь сверхмягкими, начинают звучать как [ц’] и [дз’]. Это польское произношение оказалось очень заразительным и перешло к белорусам, которые раньше так не говорили, к одному из литовских диалектов (хотя литовцам в целом это совершенно несвойственно), к одному словацкому диалекту, а также к двум лужицким языкам – верхнелужицкому и нижнелужицкому. Грубо говоря, вместо слов ДЯДЯ и ТЁТЯ, эти люди с разными вариациями скажут ДЗЯДЗЯ и ЦЁЦЯ. Но в нижнелужицком языке этот процесс пошёл ещё дальше и там стали говорить, вместо ДЗЬ и ЦЬ, – ЗЬ и СЬ! Условно говоря, они скажут: ЗЯЗЯ и СЁСЯ. К примеру, ЗЕВКА – это в нижнелужицком языке ДОЧЬ, то есть, по-нашему – ДЕВКА.

Сначала говорили ДЕВКА,

– потом – ДЗЕВКА,

– потом – ЗЕВКА.

Но вот что удивительно: в немецком языке есть в грубом виде и польский вариант, и нижнелужицкий! Дело в том, что немцы переделывали общегерманский звук [т] не только в [ц] (ZWEI, ZU), но и в [c] (WASSER, DAS). Если первое ещё можно истолковать как польское или, скорее всего, верхнелужицкое влияние, то второе – это уже нижнелужицкое влияние! Но ведь на нижнелужицком языке говорит совсем крохотная группа славян, и этот язык, в отличие от высокоразвитого верхнелужицкого, не имел никогда почти никаких литературных памятников, потому что был уделом безграмотного крестьянского населения!

И, стало быть, эти крестьяне навязали свою волю огромному и могущественному немецкому народу? И заодно я понял и насчёт поляков: это было не их изобретение, а изобретение верхних лужичан! От них всё пошло! Верхние и нижние лужичане навязали своё произношение немцам – вот что это было!

Да как же такое могло получиться?!

А вот так: имели силу и навязали. И это просто факт, от которого уйти невозможно. Ведь это же не приснилось мне, что у немцев сработали законы:

1) t > ts – как в верхнелужицком языке и

2) t > ts > s – как в нижнелужицком языке?

Хотя… Может быть, всё было как раз наоборот: фонетическое явление зародилось у умных немцев, а оттуда пошло к недоразвитым славянам, которые его раболепно подхватили? Славяне ведь, по мнению Гитлера, это рабы, а чего взять с рабов?

Да нет же! Ни в коем случае!

Как я уже сказал выше, у лужичан и у поляков это было мощное фонетическое явление, которое насквозь пронзило эти языки. Это явление очень древнего происхождения, и его причины восходят к италийскому влиянию – то есть к тому периоду, когда праславяне и италийское племя венетов образовали племенной союз, после которого и возникли славяне, впитав в себя и праславянские языковые элементы, и италийские.

А у немцев это недавнее явление.

Настолько недавнее, что даже есть немецкие диалекты, где его и нет вовсе (и никогда не было!), и там скажут TUNGE, а не ZUNGE, TIT, а не ZEIT, WATER, а не WASSER, DAT, а не DAS.

Но не об это сейчас речь. Речь идёт о том, что немцы взяли это фонетическое явление, подражая речи славян. А не наоборот: не славяне подражали немцам, а немцы – славянам!

 

И вот только теперь мы можем вернуться к фризам с их разделением согласных звуков на мягкие и твёрдые. Откуда они взяли такое разделение, если его нет у всех остальных германцев? Ответ возможен только один: у славян!

Но и это не всё.

Как известно, русские люди по своему отношению к букве «Г» делятся на две части. Одни произносят звук [g], а другие – звонкий напряжённый выдох [ɦ] – так называемое «малороссийское Г». Или это может быть не выдох, а звонкая пара к глухому [х], которая обозначается значком [γ] – это белорусский звук (спирант; по другой терминологии, фрикативный).

(О подробностях этого явления я расскажу в пятой части этой книги. А пока – лишь самое необходимое!)

Древнерусские племена произносили этот звук на белорусский манер. На малороссийский манер этот же самый звук произносят чехи, словаки и верхние лужичане (буква у них, естественно, другая: «H, h», они ведь пользуются латинским алфавитом). Все остальные славяне произносят [g]. Так вот, это общеславянское разногласие имеет очень древнее происхождение. Ещё только-только славяне образовались после союза двух индоевропейских племён – праславян и италийскоязычных венетов – а уже это различие у них было! У этого различия очень древняя и серьёзная предыстория, и я не буду сейчас об этом рассказывать. Главная моя мысль: это чисто славянское явление.

И теперь хитрый вопрос: откуда это явление взялось в голландском языке, если у других германцев его нет (за исключением языка африкаанс, который произошёл от голландского)? Почему букву G голландцы произносят так, как будто это говорят пьяные белорусские хулиганы, плохо выучившие немецкий язык? Ведь голландский язык, скажем честно, – это грубо искажённый немецкий!

Объяснение может быть только одно: голландцы – это германцы, говорящие со славянским акцентом по причине своего славянского происхождения или по причине того, что они слишком усердно подражали речи живущих рядом с ними славян. Никакого другого объяснения быть не может.

Я понимаю, что не могу никакими лингвистическими доводами сокрушить авторитет Гитлера, которого немцы и по сей день осознанно или неосознанно обожают (хотя редко кто осмелится признаться в этом), но я не к ним и обращаюсь. Я обращаюсь к Русскому народу, а также и к тем немногим немцам, которые способны принять суровую русскую критику в свой адрес.

 

Но я ещё не всё сказал о скандинавах.

Любому слависту хорошо известно происхождение славянского и русского звука [ы]. Ещё на праславянском этапе у нас был такой мощный процесс, который буквально пронзил весь этот язык и имел далеко идущие последствия. Процесс этот называется так:

УТРАТА БЕМОЛЬНОСТИ.

В фонетике есть такие явления, как бемольность и диезность, так вот с диезностью у славян было всё в порядке, а вот излишняя бемольность им почему-то пришлась не по вкусу, и они с некоторых пор решили от неё избавляться. Повторяю: это фундаментальный и чисто славянский фонетический процесс. Его подробно описал в своих работах Юрий Яковлевич Бурмистрович (1937-2014) – гениальный и единственный в своём роде славист и русист, которого я упоминаю в своём списке использованной литературы… И вот в ходе этого процесса, ударяя по бемольности, славяне (а точнее – их предки) переделали долгий гласный [ū] в гласный [ы]. Механизм этого перехода я обрисовывать сейчас не буду (сделаю это в других главах), скажу только одно: этот переход произошёл не мгновенно, а постепенно – может быть за тысячу лет, а может быть, и больше. А промежуточным звеном в этом переходе был как раз тот самый звук, который мы сейчас наблюдаем у шведов и у других скандинавов: это звук – средний между исконным [u] и нынешним русским [ы]. Например, местоимение ТЫ у шведов звучит очень похоже на русское. Они говорят DU, но не так, как немцы, а произносят звук, близкий к нашему [ы].

Откуда этот звук взялся у скандинавов? У нас он был ещё в глубокой древности, а затем преобразовался в современное [ы]. У скандинавов же он – как попал к ним от праславян при их медленном переходе в славянское состояние, – так по сей день и держится! Это подражательное произношение. И подражали не мы им, а они – нам!

На самом деле таких примеров намного больше. Например, у скандинавов звук [j] встречается намного чаще, чем у немцев, а ведь это и есть та самая диезность, которая так характерна для славян и которую великий Бурмистрович так хорошо объяснил.

Скандинавские сочетания s + j, t + j, а также k + j привели к тем же самым результатам, что и у предков славян. Я понимаю это только так: скандинавы претерпели мощное языковое воздействие со стороны праславян и славян.

 

Было ли какое-то обратное воздействие – от германцев к славянам?

Да, кое-что было. Славянское различие на полные и краткие прилагательные (ВЫСÓКАЯ и ВЫСОКА́) – это явление чисто германского происхождения. Смысл его в том, что германцы изобрели категорию определённых и неопределённых прилагательных. Например, в шведском языке:

DEN HÖGA KVINNAN – «высокая женщина» с определённым артиклем и

EN HÖG KVINNA – «высокая женщина» с неопределённым артиклем.

(Примерно это же самое есть и в других скандинавских, а также и в немецком языке.)

Прилагательное HÖGA в первом случае – это определённая форма, а HÖG во втором случае – неопределённая форма.

Русское полное прилагательное ВЫСОКАЯ исторически восходит к попытке славян создать у себя в языке категорию определённых прилагательных, а русская же форма ВЫСОКА́ столь же исторически восходит к попытке создать категорию неопределённых прилагательных. Изначально славянский замысел был примерно таков, но позже из этой затеи ничего не получилось, и славяне ограничились созданием полных и кратких прилагательных. Нечто подобное определённым и неопределённым прилагательным есть и в летто-литовских языках. Так вот, это всё – германское влияние в славянскую сторону.

Однажды при изучении русских диалектов я столкнулся с тем, что узнал: в одном из отмирающих архангельских говоров прошедшее время образовывалось по шведскому образцу! Там говорили: «у него было хожено», вместо «он ходил»; «у него было сделано», вместо «он сделал». Так не говорят ни в каком германском языке – только в шведском, в котором есть особая глагольная категория под названием СУПИН, с помощью которой шведы образуют прошедшее время. Стало быть, в какую-то маленькую архангельскую деревню залетело каким-то чудом шведское языковое влияние!

Ну, и кроме того, нужно сказать о лексических заимствованиях из германских языков в новое время. В одних славянских языках их больше, в других меньше. К примеру, в верхнелужицком языке или в чешском заимствований из немецкого языка меньше, чем в русском, а в языке нижнелужицком их очень много.

Заимствования из голландского языка – это совершенно особая статья. Вся морская терминология у нас со времён Петра Первого идёт от голландцев, и я не представляю, как бы мы с помощью чисто русских средств смогли бы назвать ФОР-БОМ-БРАМ-СТЕНЬГУ, или, допустим, БОМ-УТЛЕГАРЬ. Ничего, кроме благодарности, к голландцам по этому поводу, испытывать нельзя. И ничего, кроме досады, нельзя испытывать по поводу того, что русский язык не приспособлен для создания такой терминологии. К немецким словам ICH-ERZÄHLUNG (рассказ от первого лица) и URRAUM (вселенная, которая была до Великого Взрыва) можно относиться только с великим уважением. Хотя, конечно, коротенький исландский глагол А́, который переводится как «отдыхать лёжа на траве, пока пасутся лошади», это перебор.

 

 

 

Глава тридцать пятая. Англосаксы – особый вариант фашизма

Текст этой главы был написан мною в 2006-м году за девять лет до того, как я задумал написать эту свою книгу под названием «Тайные знаки Арийской цивилизации». Это была отдельная статья, и я разместил её в Интернете, после чего её сразу же стали читать сначала тысячи, а потом и десятки тысяч читателей, а возможно, и сотни, ибо она разлеталась по всему свету… Поразительно, но никакая другая моя статья не читалась с такою жадностью и не вызвала таких оживлённых споров, как эта. Тогда же я пришёл к печальному пониманию: в глазах общественного мнения, всей моей индоевропеистике со всеми моими открытиями, описаниями и рассуждениями – грош цена, тогда как тема англосаксов просто потрясает людское воображение.

Эту свою книгу «Тайные знаки Арийской цивилизации» я задумал в начале лета 2015-го года, издательство согласилось опубликовать такое, и тогда же я ровно за два месяца всё и написал, а статью про англосаксов вставил в книгу в качестве отдельной главы. И потом книга вышла в свет, чему я был очень рад. Но годы идут, а знаний у меня становится всё больше и больше, и я понял, что тогда из-за сильной спешки многое упустил из виду, а кроме того, я многое и узнал и понял за эти же годы. И тогда я не спеша переписал заново всю книгу, сильно изменив её и обогатив новыми мыслями и новым фактическим материалом. Вот и эту главу я тоже сильно доработал…

 

Но сейчас я вспоминаю о том, какой поднялся шум, когда моя статья об англосаксах стала разлетаться по Интернету и посмеиваюсь: тогда же нашлись деятели, которые стали приписывать себе авторство этого моего текста! В скором времени я заметил, что моя статья об англосаксах приписывается некоему Владимиру Шиве! Я стал писать опровержения, и, кажется, ко мне тогда прислушались, но какой-то сайт русских ниспровергателей-националистов под названием ВИТЯЗИ назначил на должность автора этой статьи своего однопартийца под псевдонимом ТЕРЕЦ. Я попросил их указать моё авторство: ЛАТИНИСТ – именно под этим именем я был долгое время известен в Интернете, но доблестные ВИТЯЗИ решительно отказали мне в этом, из чего я просто заключил, что они – обычные прохвосты, быстренько переметнувшиеся из большевиков в русские националисты…

 

Но с этою статьёю у меня связаны и совсем другие воспоминания: год 2006-й, когда я написал её – это был год смерти моей первой жены Татьяны. Я тогда усиленно писал и писал разные статьи об индоевропеистике, словно бы задавшись целью перевыполнить какой-то план, но, на самом деле, я, прежде всего, хотел отвлечься от того, что на меня обрушилось. Статью обсуждали (очень часто – с гневом или даже с ненавистью!), я переписывался с кем-то, и уже в 2007-м году её прочла моя будущая жена Юлия, которая познакомилась со мною в Интернете именно по причине вот этой самой статьи: мы разговорились, познакомились, а потом и поженились. Стало быть, не всё так уж плохо в этой жизни: да, есть мычащие стада англофилов; есть предатели Русского народа, нагло именующие себя витязями; большинству белых людей безразлична история возникновения Арийской цивилизации, но вот я нашёл же в этой жизни родственную душу!..

 

Впрочем, годы пролетают, но я и сейчас понимаю: кто-то, впервые листая мою книгу, жадно ухватится за тему арийцев, отбросив всё остальное, и это очень обидно, ибо при этом незримо присутствует тень Гитлера. Но всё же подавляющее большинство небрежнолистальщиков начнут чтение именно вот с этой самой главы. И читать всю мою книгу или не читать вовсе, они решат только на основании своих выводов о том, что у меня написано в этой главе, ибо для многих людей на нашей планете (полагаю, что не для сотен миллионов, а для миллиардов!) англосаксы – это наивысшая нравственная ценность из всех, какие только возможны. Обожание англосаксов заменяет многим людям Бога, Совесть, Стыд, Честь, Родину, Семью, Любовь и всё остальное.

Однако: что толку сокрушаться о том, чего не исправишь?!

 

Свою книгу «Тайные знаки Арийской цивилизации» я написал ровно за два месяца летом 2015-го года. Я тогда страшно спешил – боялся, что издательство передумает и книгу с таким замыслом не пропустят. После того как знаменитый казачий атаман – человек с нордическою внешностью и большой поклонник атамана Краснова – сделал на меня ложный донос в органы государственной безопасности, а Высшие Инстанции после некоторых раздумий отклонили этот донос, я опасался, как бы они не передумали, но ничего плохого в тот раз не случилось, и книга моя тогда вышла в свет. Но потом годы прошли, и я стал понимать, что написал тогда многое в сильной спешке.

После чего я спокойно, никуда не торопясь, переписал всю книгу заново – вот и эту самую главу я дополнил своими новыми представлениями об англосаксах и своими новыми знаниями об индоевропеистике.

И теперь глава эта имеет тот самый вид, какой читатели сейчас узреют своими глазами. Читайте на здоровье, осуждайте меня или хвалите, но прошу об одном: не воспринимайте нижеследующий текст в качестве отдельного произведения. Это не вставная новелла в моём антропологическо-лингвистическом триллере, это просто – одна из глав моей книги «Тайные знаки Арийской цивилизации».

Итак…

 

Современные англосаксы привыкли к тому, что о них говорят только в сюсюкающей тональности: их прославляют, ими восхищаются, их язык принято считать международным… Даже и те, кто ненавидит их и боится, говорит о них, мысленно склонив перед ними голову в почтительном поклоне. Нисколько не отрицая того, что англосаксы – это явление феноменальное, предлагаю вниманию читателей моей книги несколько иной взгляд на носителей английского языка, английского же менталитета и того расового типа, к которому принадлежит бóльшая часть этих людей. Людей, которых я, автор этих строк, считаю одною из старейших исконно фашистских наций на свете.

О фашизме нынче говорят много и со знанием дела: вот это, мол, фашисты, а вот это вовсе и не фашисты, а какие-нибудь там дорогие нашему сердцу пламенные борцы за правое дело. Кому как нравится, тот так и говорит!

 

Предлагаю, однако, свести идею фашизма лишь к трём основным признакам, а всё остальное отбросить:

Первый признак фашизма. Публичное заявление некоей этнической группировки о том, что она, эта самая группировка, обладает какими-то исключительными правами, каковых прав она не признаёт ни за какими другими этническими группировками. Попросту говоря, это наглое заявление о своём собственном превосходстве.

Второй признак фашизма. Реальная, а не выдуманная сила: интеллектуальная, экономическая, военная. Чего стоит хвастливое заявление о своём собственном превосходстве, если оно ничем не подкреплено?

Третий признак фашизма. Длительное (на протяжении многих поколений или даже веков!) успешное функционирование именно такой системы взглядов и именно такой системы поступков.

 

И это всё. Больше никаких пунктов уже не нужно. И никакого значения не имеют ни цвет кожи носителей данной идеологии, ни система символов (знамёна, гербы, одежда), ни музыкальное сопровождение, ни словесное оформление. Всё отодвигается в сторону перед величием этих трёх пунктов.

Так вот: англосаксы полностью вписываются в эти три пункта.

Совершенно точно, что кто-то ещё из обитателей Земного шара обладает в полной мере этими же самыми тремя признаками, и я даже могу назвать этнические группировки, подпадающие под них.

Во-первых, это поклонники Ветхого Завета и наставлений Моисея о том, как надо порабощать народы. Это не просто идеальные фашисты, это основоположники фашизма на нашей планете.

Во-вторых, это великая Китайская нация – древняя, могущественная и беспощадная к некитайцам; там, где живут китайцы, там не выживает больше никто. Китайцы поглощают всех.

И, в-третьих, это великая Японская цивилизация – могущественная, хитрая и жестокая.

К этому списку можно было бы добавить ещё и арабский вариант фашизма, и немецкий, и турецкий, и что-то ещё, но я сейчас не ставлю себе такой цели – вникать во все эти подробности и предлагаю вернуться к теме этой главы, которая посвящена всё-таки англосаксам.

Отвлекаться не надо – это верно, а иначе ведь можно потерять нить рассуждений, но, кроме того, советую всем решительно отвергать всякие хитромудрые словесные игры по поводу итальянского происхождения этого слова и выводов, которые можно сделать из этого: мол, настоящий фашизм был только у итальянцев, а уже у немцев или у англичан его не было. Или так: настоящий фашизм – это как раз-таки очень хорошее явление, а вот всякие отклонения от чистоты его первоначальных идей – вот это и плохо… Не нужно оглядываться на то, какое значение слово ФАШИЗМ имело в таком языке, а какое имеет в таком-то, не нужно ссылаться на чьи-то мнения. Наше предварительное условие таково: ФАШИЗМОМ мы на русском языке называем то самое, что описывается показанными выше тремя признаками.

Есть три признака? Вот то и фашизм!

А рассматривать мы эти три признака будем только в рамках англосаксонского национального образования – и это тоже наше предварительное условие!

Те, кому не нравятся мои предварительные условия, пишите свои статьи и книги и там и обсуждайте эти свои взгляды. Но моя книга – это моя крепость, и в её жёстких рамках всё будет вот так, как я сказал: три признака!

Итак, с какого момента обозначилась чёткая тяга англосаксов к фашистской идеологии?

 

5-й век нашей эры – это как бы официальная и всем известная дата зарождения английского фашизма. Но, я так думаю, такой поворот в сознании предков этого народа произошёл ещё и раньше, ибо к нему нужно было основательно подготовиться, и такая подготовка не могла произойти в один день, она должна была иметь свою длительную предысторию.

 

Насчёт подготовки – у меня всё хорошо описано в предыдущих главах этой книги: англичане – это германцы, а германцы имеют такое-то происхождение. Тому, кто начал чтение моей книги с этой самой главы, советую вернуться назад и прочесть всё в том порядке, в каком у меня здесь всё написано, ибо моя книга не сборник рассказов, в котором можно выборочно читать то один рассказ, то другой. У меня – связное и последовательное изложение! Сначала узнаём про возникновение индоевропейцев, потом – про трагический раскол на КЕНТУМ и САТЭМ, потом – про германцев… И только после этого – про англосаксов!

 

Всем известно, что римляне до 5-го века нашей эры удерживали остров Великобританию под своею властью. А затем добровольно (в силу своих внутренних причин) ушли с него. И на этот остров тотчас же хлынули племена англов, саксов и ютов.

 

В этой связи возникают вопросы, от которых не так-то просто отмахнуться:

– А почему вдруг так сразу взяли и хлынули?

– Почему им не жилось в Центральной Европе, где они обитали до этого?

– Почему после них на материковой части Европы остались огромные пустые площади?

– Зачем надо было бросать насиженные места – собственные дома, деревни, поля, леса, реки? А ведь остров Великобритания отнюдь не был пустынным, и там уже жили кельты!

– Так почему же англы с саксами и ютами срочно побросали всё на свете (при том, что никто их не гнал в шею) и кинулись на уже давно занятый кем-то остров?

 

Ответов будет несколько.

Германцы уже давно пристально и с завистью присматривались к этому необыкновенному острову. Он нравился им, и они мысленно прокручивали в своих головах то, какие выгоды им дало бы переселение на эту землю.

Пока на острове стояли римские легионеры, германские племена боялись их и не смели сунуться туда. Германцы бы получили мощный отпор, и они это прекрасно понимали. Германцы были сильны, но страх перед превосходящими силами – это и было то, что их останавливало.

Ибо германцы всегда уважали силу.

Но вот римляне, по своим собственным причинам, покинули остров, и для германских племён это означало, что путь на него открыт. Остров можно занять и, с удобством поселившись на нём, делать оттуда вылазки на Европу и на остальной мир, оставаясь при этом неуязвимыми для иноземных армий…

Не всё потом получится так, как они хотели с самого начала, и на их остров будут потом делать кровавые набеги и викинги в средние века, и немцы во Второй Мировой войне… Но, во-первых, викинги с немцами – это родственники англичан, а у родственников всегда бывают возможны какие-то внутрисемейные разногласия, а во-вторых, это было всё-таки очень умное и дальновидное соображение – закрепиться на острове и не опасаться лёгких для врага нападений… История показала, что в целом расчёт был сделан верно.

 

Но почему пришельцы не боялись живущих там кельтов?

Германцы и тут сделали трезвый и дальновидный расчёт (умные люди!): по предыдущему длительному опыту, они знали простую и легко понятную им истину: кельты – это те, кого можно разгромить. У кельтов меньшая организованность и худшая сплочённость. Кельты склонны к внутренним разногласиям; кельтов меньше, чем германцев; кельты – худшие воины, нежели германцы. Кельты смешались с какими-то другими народами, после чего ухудшили свои боевые, организационные и нравственные качества.

 

Кельты – индоевропейцы, ближайшие языковые родственники италийских племён, тех самых, среди которых выделились на известном историческом этапе латины – основатели Римской империи. Долгое время кельты не уступали в могуществе и сплочённости германцам, а в интеллектуальном смысле так даже и значительно превосходили их, но, переселившись с континента на острова, они встретили там выходцев из Средиземноморья – людей неиндоевропейского происхождения с расовыми признаками, не свойственными остальным индоевропейцам. По терминологии Г.Ф.К. Гюнтера, – это средиземноморская раса. Признаки этого же расового типа имеют нынешние испанцы, португальцы, южные итальянцы и жители Северной Африки. Там же, на Британских островах, с древнейших времён жили и племена совсем уже неизвестного происхождения – языкового и расового. После смешения с людьми этих рас кельты во многом утратили своё былое могущество и стали более уязвимыми. Иными словами: расовое смешение с неиндоевропейскими племенами – это была их роковая ошибка. Лишь немногие из них (в основном, северные шотландцы) сохранили прежний североевропейский расовый облик.

Вот на эту-то уязвимость и уповали новые пришельцы – англы, саксы и юты, которые вот это всё прекрасно понимали и которые сами, на момент вторжения на остров, в большинстве своём принадлежали к североевропейскому расовому типу.

 

Допустим. Но зачем же нужно было навсегда оставлять ту землю, с которой их никто не прогонял?

А затем, что на прежней земле германцам постоянно приходилось сталкиваться с североевропейскими племенами, равными по мощи и организованности – с такими же германцами или со славянами. А это не всем нравилось; хотелось иметь дело с теми, кто заведомо слабее и менее защищён, чтобы как можно скорее и успешнее поработить их. То есть: паразитировать на них, а также и на жителях континентальной Европы, на которых бы можно будет делать в дальнейшем успешные набеги.

Это последнее и есть главнейший и подлейший смысл переселения англов, саксов и ютов на остров Великобританию! Это было коллективное злодеяние, это была коллективная подлость!

 

Среди германских племён Центральной Европы произошёл отбор по признаку склонности к паразитированию. Такое уже бывало и прежде среди германцев, когда из их общей массы выплёскивался какой-нибудь один вариант, поражавший каким-то одним неожиданным свойством: франки удивляют и до сих пор своим необыкновенным здравомыслием и трудолюбием; вандалы – необузданною жестокостью. Следует заметить, однако, что все буйные варианты германцев непременно погибали по причине глупости и неумеренной воинственности носителей таких менталитетов. Чего не скажешь об англах, саксах и ютах. Эти выжили – и очень даже! Ибо были не только жестокими, но очень умными и хитрыми.

Характерно и другое: за всё время европейской истории после рождества Христова – это практически ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда европейцы подобным образом обошлись с другими европейцами. Мне могут возразить, что были кровожадные поляки, которые зверствовали над малороссами; были немцы, лютовавшие на оккупированных территориях России, но это всё – не тот масштаб. Ибо у англосаксов речь идёт о многих веках!

 

Ситуация с захватом земли и многовековым истязанием местного населения – такое в Европе было только у арабов, захвативших на время Пиренейский полуостров, у монголов в России и у турок на Балканах. Но во всех этих трёх эпизодах пришельцы были НЕ индоевропейского происхождения, а какого-то совсем другого. Что-то вроде инопланетян. И в любом случае это не тянулось так долго, как это тянется на Британских островах.

Другие пояснения: англы и саксы – это южногерманские племена, юты – северогерманское (скандинавское) племя, от которого произошли нынешние датчане. Англы переселились на остров – практически в полном составе. Юты и саксы – лишь частично. От саксов произошли нынешние немцы. Современные эстонцы до сих пор называют немцев саксами, а Германию – страною саксов (SAKSA, SAKSAMAA). Вполне возможно, что среди племён, устремившихся на остров, была и небольшая часть славян – совсем крохотная, ибо современный английский язык содержит в себе слова древнеславянского происхождения.

 

Из всех германских народов в настоящее время ближайшим по отношению к англичанам являются фризы, живущие на островах, принадлежащих Германии и Голландии. Фризы говорят на нескольких диалектах, среди которых ни один не претендует на звание главного. Фактически это несколько языков. И именно они более всего похожи на английский язык. Точнее – на древнеанглийский.

Но фризы к делу не относятся. На мой взгляд, это совершенно безобидный народ, да ещё и обнаруживающий какую-то связь со славянами, о чём говорилось в предыдущей главе.

 

Вот так сложилась английская нация. У истоков её стояла идея того, что можно сначала поработить кого-то более слабого (потому что природная трусость им не позволяла связываться с более сильными!), а затем хорошо жить за счёт порабощённого народа.

О том, как эта идея воплощалась в жизнь на протяжении последующих пятнадцати столетий, хорошо известно. Все эти века были непрерывным избиением кельтских народов, каковое избиение продолжается и по сей день. Кельты оказались не столь податливым материалом, как ожидалось, но в целом замысел удался: с помощью беспрерывных войн, с помощью мер экономического и политического характера, с помощью искусственного голода, с помощью работорговли (ирландцев не только морили голодом, но и продавали в рабство – точно так же, как и негров, а затем принудительно скрещивали с неграми!), с помощью религиозных инструментов воздействия – удалось, в конце концов, сломить все эти народы.

Как свершившийся факт мы видим: ирландцы и шотландцы практически полностью забыли свои собственные языки и перешли на язык своих поработителей. Примерно то же самое можно сказать и о валлийцах, хотя и в меньшей степени. Некоторые кельтские народности исчезли бесследно.

То обстоятельство, что на голову самих англичан в 10-м и 11-м веках обрушились пришлые завоеватели из Скандинавии, ничего не меняет в истории этого народа. Норманны оказались слепленными из того же материала, что и англосаксы, и, в конце концов, растворились в массе англичан, лишь усилив в них наклонности к завоеваниям и высокомерию. У русских, по поводу захода норманнов к англичанам в гости, есть три мнения:

– ворон ворону глаз не выклюет;

– свои люди – сочтёмся;

– милые бранятся – только тешатся.

Так что, норманнов не стоит слишком уж сильно осуждать за все их безобразия. Впрочем, и немцев тоже – за то, что бомбили Лондон, или за то, что они поиздевались над англосаксами на греческом острове Крите.

Мелкие семейные разногласия!

И я не глумлюсь, и не злорадствую – ведь они сейчас, когда все бури улеглись, дружат между собою. И это и в самом деле – настоящая единая семья!

 

Англичанам странным образом не пришёлся по вкусу католицизм, накладывавший на них чрезмерные нравственные ограничения. И не надо всё валить на одного Генриха Восьмого, дескать, он на турнире получил сильный удар копытом лошади по голове и после этого тронулся умом. Не он, так другой порвал бы с католицизмом!

Англичанам всегда хотелось жить в своё удовольствие и как можно меньше утруждать себя трудными обязательствами. А выполнять приказы папы римского – это означало иметь ограниченную независимость. Служить хотелось сами себе, а не западному региону Евразии, вот поэтому они и создали такой вариант христианства, который в наибольшей степени сближал их с последователями иудаизма. Любовь к самим себе, а также к роскоши и к наживе, оформленная в религиозные оправдания – это специфическая черта английского лицемерия.

 

Поразительно их сходство с китайцами!

И тут нужно сделать небольшое лингвистическое отступление и рассказать об особых свойствах китайского языка.

Дело в том, что китайцы народ очень и очень рациональный. Так же, как и англичане, для которых эта черта – одна из важнейших. Так вот, в китайском языке нет ничего лишнего: падежей, склонений, спряжений, времён, чисел, степеней сравнения. Китайские слова не делятся по составу на корень, суффикс, окончания и приставки. Они вообще ни на что не делятся. Фактически китайцы не знают частей речи. Некоторые лингвисты, считают, что у китайцев изредка различаются существительное и прилагательное, но с этим мнением можно поспорить.

Китайское слово – это один-единственный слог. В начале этого слога может быть не более одного согласного, в середине – один гласный или дифтонг, а в конце – или ничего совсем, или один из двух допустимых согласных. Понятия «слог», «слово» и «корень» в китайском языке полностью совпадают. Рядовой китаец не способен произнести иностранное слово (чью-то иностранную фамилию или название иностранного города), если это слово, состоит из слогов, не существующих в китайском языке. Например, сказать ЛЕНИН они могут, у них возможны оба эти слога: ЛЕ и НИН; но сказать РОСТОВ или БРАТИСЛАВА, не исказив до неузнаваемости этих слов, они не в состоянии. Ударение в китайском языке падает на каждый слог в отдельности, а отсюда и крайне специфические особенности китайской поэзии и китайской музыки. Мне могут возразить, что в китайском языке есть конструкции, состоящие из двух слогов, которые производят впечатление двусложного слова. Слово ПЕКИН – это не одно слово, состоящее из двух слогов, это на самом деле два слова со значениями «северная» и «столица», а мы записываем их слитно, чтобы не морочить себе голову особенностями китайского языка. Нам так проще записывать русскими буквами китайское словосочетание. С ударением у китайцев тоже не всё так же просто, как, допустим, в русском языке, где есть лишь два понятия: ударный слог и безударный. Но это всё не отменяет того, что я сказал об этом языке: это язык, выражающий сверхпростые мысли сверхпростыми способами. Индоевропейцы когда-то имели такое же точно языковое мышление, но это было многие тысячелетия тому назад, задолго до возникновения египетских пирамид. С тех пор мышление индоевропейцев поменялось до неузнаваемости, и теперь они так мыслить уже не способны.

Англы, саксы и юты – это были индоевропейские народы, в языках которых присутствовали черты, свойственные индоевропейцам: падежи, числа, времена, суффиксы, окончания и прочие вещи, которые, с точки зрения китайцев, кажутся чистейшим безумием. Задача китайца – высказать мысль как можно быстрее, как можно короче и как можно проще. Китаец – человек дела. Его не интересуют эмоции и подробности, ему важен только конечный результат: заселить Землю как можно большим количеством себе подобных существ, которых для этой цели нужно сначала родить, а потом прокормить. И тут не до шуток, и не до разговоров. Целеустремлённое размножение – это не шутки, это очень серьёзно.

Так вот, за то время, что англосаксы прожили на своём острове, они проделали со своим языком такие операции, что он стал после этого максимально приближаться по своей структуре к китайскому.

Куда спешат китайцы – понятно. А куда спешат англосаксы?

Успеть хорошо пожить – вот куда!

 

Современный английский язык – самый НЕиндоевропейский по своей структуре, если, конечно, не считать армянского, у которого для такого несходства с остальными индоевропейскими языками имеются очень уважительные причины. Английский язык лишился большинства падежных и прочих окончаний (а армяне как раз-таки очень любят свои падежи и не собираются расставаться с ними!), слова в нём упростились и многие умещаются лишь в рамках одного-единственного слога – как в китайском языке. Из-за этого возникло громадное количество совпадений (омофонов), которых прежде не было: WRITE – RIGHT, EYE – I, NO – KNOW, MAIN – MANE.

Омофон и омоним – это практически одно и то же, а омонимия всегда была позорным явлением любого языка. Не случайно, у древних индоевропейцев она была вообще под запретом – ни единой омонимичной пары не было в раннеиндоевропейском языке! В современном русском языке, слов типа ЛУК (оружие) и ЛУК (овощ), КЛЮЧ (инструмент) и КЛЮЧ (родник) – очень мало. Русские, как и большинство других индоевропейцев, не любят омонимов. А англичане к омонимам относятся совершенно спокойно. Так же, как и китайцы, где это явление (что правда, то правда) развито во много раз сильнее, чем у англичан.

Многие грамматические формы, которые были в древнеанглийском языке, ныне исчезли бесследно. Фактически англичане учинили полный разгром всего того, что получили в дар от своих великих индоевропейских предков. И целью этого избиения было торжество рационализма. В этом смысле они пока ещё не сравнялись с китайским языком, но то, что движение идёт именно в эту сторону, увы, несомненно.

Хемингуэй, по простоте душевной, попытался однажды вернуть в английский язык утраченные падежные и глагольные окончания. В своём романе «По ком звонит колокол» он всё это решил возродить усилием своей воли, да ещё и стал употреблять давно забытое английское местоимение THOU со значением «ты». Стоит ли говорить, что его инициативу никто не поддержал!

 

Англичане любят утверждать, что они прямые наследники Древнеримской Цивилизации. О том, почему это ложь, я скажу лишь с точки зрения лингвистики. В английском очень много слов латинского происхождения. Но то, как они произносятся по-английски, невозможно объяснить избыточным рационализмом.

Это просто глумление над Великим Латинским языком!

В самом деле: английское слово NATION и латинское NATIO пишутся очень похоже. Но как они произносятся? В английском варианте от латинского слова остаётся лишь самый первый согласный, а всё остальное пропадает и заменяется чем-то другим, ничего общего не имеющим с латынью. Точно так же: английское слово FUTURE и латинское слово FUTURUM.

А ведь была ещё и Древняя Греция! Если бы древние греки услышали имена ДЖЕЙСОН и АЙО, разве бы они поняли бы, что это персонажи их мифологии ЯСОН и ИÓ?..

Примеры можно было бы и продолжить. Англичане имеют в своём языке слова, о которых заявляется, что они латинские или греческие, но те таковыми на самом деле не являются. Это какие-то новые слова, какого-то другого звучания. Неспособность англичан сколько-нибудь уважительно отнестись к словам иностранного происхождения очень сближает этот народ с китайским. Причём китайцы проявляют при этом намного больше порядочности. Они изображают иностранное слово своими иероглифами и произносят его как могут. Например, фамилию главного героя романа Николая Островского «Как закалялась сталь» они произносят так: Хэ-Ча-Цзинь, ибо русское слово КОРЧАГИН они способны выговорить только так и не иначе. При этом китайцы не навязываются в родственники и идейные наследники этим иностранцам, как бы говоря при этом: а мы и сами по себе чего-то стоим и без всяких родственников!

Кстати, по поводу иероглифов: писать латинские буквы, которые не читаются совсем или вместо них читается что-то совсем другое, это означает – просто рисовать. Иероглиф рисуется, а кто-то другой смотрит на него и затем вспоминает, что должно иметься в виду под этим узором. Иероглиф не содержит в себе никаких фонетических признаков, он только напоминает одним своим видом о том, что хотел высказать человек, нарисовавший этот условный знак. По этой причине, одни и те же иероглифы с одним и тем же значением встречаются в трёх совершенно разных и не родственных друг другу языках – в китайском, японском и корейском. Китаец, японец или кореец смотрят на этот рисунок, вспоминают, что он означает и, таким образом, получают одну и ту же информацию, притом, что в каждом из этих языков это слово произносится совершенно по-разному. То же самое и в английском языке: рисуются буквы таким образом, что они напоминают какие-то слова из других языков. Эти слова понятны немцу, французу, итальянцу, но они произносятся совершенно по-другому, потому что для англичанина буквы не очень-то и нужны. Ему нужен лишь правильный рисунок. Если буквы будут складываться в слово МАНЧЕСТЕР, но будет принято считать, что это на самом деле написано ЛИВЕРПУЛЬ, англичанин спокойно прочтёт: ЛИВЕРПУЛЬ! Фактически англичане низводят буквенную письменность до иероглифической, опять же уподобляясь китайцам, а не древним римлянам и грекам, которые писали так, как слышали!

Вот я пытаюсь представить себе, что я – англичанин, пишущий слово KNEW. Что я при этом должен испытывать? Вот я написал букву «K», которая не произносится в этом слове совсем. Зачем я это сделал? Есть разумное объяснение: чтобы не перепутать это слово с другим, а именно NEW; пусть эти два слова – KNEW и NEW – хотя бы на письме различаются, если уж в жизни они стали звучать одинаково. Затем я с чистою совестью пишу букву «N» – единственную, которая на самом деле звучит в этом слове. Затем я пишу гласную букву «E», вместо согласной буквы «J», которая здесь на самом деле звучит. Затем я пишу согласную букву «W», хотя мне нужно было бы изобразить долгий гласный «U». И, наконец, я написал это слово полностью. Нарисовал иероглиф, вместо памятника буквенной письменности. Зачем я это сделал? Что я этим доказал? То, что я дорожу памятью предков, которые это слово писали так, как я его сейчас изобразил? Но ведь я его на самом деле так не произношу и, стало быть, я не сохранил достояния предков…

Если даже допустить в этом ритуале какую-то мистическую составляющую, то и тогда это какое-то очень формальное объяснение в любви и преданности в адрес пращуров. Формальное и неискреннее. Лживое даже. Оно делается в расчёте на то, что духи предков, наблюдающие за нынешними поколениями из своего далека, ни черта не смыслят, и этих предков можно обмануть…

И тогда возникает подозрение: может быть, англичане так же точно общаются и с ГОСПОДОМ БОГОМ – говорят ему одно, а делают что-то другое? В расчёте на то, что Бог ничего не соображает и его можно обдурить.

Ситуация, когда пишется одно, а говорится совсем другое, – это самый настоящий обман. Это абсолютно безнравственно! Такие люди способны провозгласить одно, а сделать что-то совсем другое; они напишут закон или конституцию, а потом сами же не будут их выполнять.

Обман, жульничество – часть менталитета этих людей.

 

Есть сходство и с японцами, но уже не лингвистическое.

Во-первых, и японцы, и англичане – островные народы, что дало им необыкновенные преимущества по сравнению с народами континентальными.

А во-вторых, и японцы, и англичане, пришли на свои острова, когда те уже были заселены. Великобритания – кельтами, а Японский архипелаг – айнами. Про то, как англичане обошлись и продолжают обращаться с кельтами, я уже говорил. А вот про айнов – это особая тема.

Откуда пришли японцы на эти острова, точно неизвестно, что бы там ни говорили. Есть мнение, что вначале это было не одно племя, а два разных (одно – сибирское, а другое – какое-то тропическое), которые слились воедино и образовали новую народность. В любом случае установить родство японского языка какому-либо другому языку на Земле – пока ещё не удалось. Уж на что Николай Дмитриевич Андреев умным был, а и тот не смог, хотя и пытался. У японского языка нет ничего общего ни с китайским, ни с корейским. Это какой-то совершено особый язык.

Айны, которые жили на архипелаге до прихода туда японцев, – тоже особого происхождения. Если о японцах можно хотя бы точно сказать, что они монголоиды, то об айнах нельзя сказать в этом смысле совсем ничего. Их расовая принадлежность, так же, как и язык – тайна, покрытая мраком.

 

Хотя то, что у них есть слова древнеиндоевропейского происхождения, не должно вызывать особого удивления. Я уже писал в предыдущих главах, что отдельные группы арийцев на всех этапах своей истории умудрялись посещать самые отдалённые уголки Земного шара.

 

Поначалу воинственные айны яростно сопротивлялись пришельцам, и японцы лишь с большим трудом продвигались с юга на север. Но позже это сопротивление ослабло, и айны были практически полностью уничтожены. Не в последнюю очередь японцы уничтожали айнов с помощью болезней, которые несли с собою и которых до их прихода айны не знали, но это всего лишь дополнительный штрих.

Главный нравственный урок, который вынесли японцы из зверского истребления коренных жителей своего архипелага: уничтожать более слабых – не стыдно. И ещё: такое можно повторять и впредь с другими народами. При первом же столкновении с русскими, прорвавшимися на дальний Восток за многие тысячи километров от своего основного места обитания, малоподвижные японцы сделали для себя вывод: это всего лишь разновидность айнов, которую можно будет вырезать так же беспощадно и безнаказанно, как и морально сломленных аборигенов Японского архипелага. Основанием для такого сравнения были некоторые расовые особенности русских, у которых так же, как и у айнов, растут на лице бороды и усы, столь не свойственные монголоидам. О том, как дальше развивались отношения русских и японцев, я рассказывать не буду, потому что моя тема – англичане.

 

И тут-то и уместно провести параллель между отношением японцев к айнам, и отношением англичан к кельтам.

Итак, англичане, за время своего пребывания на острове, получили ценный нравственный урок: истреблять более слабых – нужно и можно. И это – не стыдно.

И с этим знанием они двинулись на просторы Земного шара, когда развитие кораблестроения и прочей техники позволило им сделать это. О том, как расширялась Британская империя и кто в неё вошёл, я рассказывать тоже не собираюсь. Все и так знают это.

 

Но лишь немногие знают, что лишь однажды англичане встретили на покоряемой земле необычно сильное сопротивление, которое повергло их в изумление. Кто-то скажет, что это были китайцы или афганцы, но я – не о них. Когда большие народы или народы, имеющие географические преимущества, оказывают сопротивление пришельцам, – это не так интересно. Гораздо интереснее, когда оказывают сопротивление те, у кого, казалось бы, нет никаких шансов на победу.

Таким народом оказались новозеландские полинезийцы, которых принято называть словом МАОРИ, а я называю русским словом МАОРИЙЦЫ. Некоторые полинезийцы имеют очень заметные европеоидные черты, которые достались им в глубокой древности. В их языках есть много слов древнеиндоевропейского происхождения, но совершенно очевидно, что это – не индоевропейцы. Европейские мореплаватели, когда увидели первых полинезийцев, с изумлением отмечали, что у многих были голубые глаза и рыжие волосы. То же самое касается и людей племени маорийцев. Чисто внешне они выглядели, как европейцы, расписанные экзотическими татуировками.

И эти дикари оказались вдруг неожиданно достойными и благородными противниками. Когда англичане выдерживали в своих фортах осаду со стороны маорийцев, то они с удивлением отмечали, что осаждающие подбрасывали им по ночам немного пищи. В представлениях маорийцев о нравственности считалось невозможным морить кого-то голодом. Что, конечно же, казалось удивительным для англичан, которые успешно применяли массовый искусственный голод как оружие против ирландцев, да и других народов – тоже.

Но – продолжим!

 

Австралийские аборигены не смогли оказать сопротивления и были почти полностью зверски истреблены.

 

Американские же индейцы сопротивлялись, как могли. Но и с ними было покончено, когда стало ясно, что от них – нет никакой пользы. По какой-то неведомой причине американские индейцы совершенно не способны к рабскому труду. В рабстве они просто умирают, но работать в цепях не хотят и не могут. Таково их свойство.

 

Попутно оказалось, что негры, живущие в Африке, вполне способны работать в цепях. Тогда-то негров из Африки и перевезли на Американский континент, а индейцев перебили за ненадобностью.

Главное в этой истории вот что: действовали англичане на основании уникального для европейцев опыта, приобретённого у себя на своём острове под названием Великобритания. Если можно безнаказанно уничтожать и порабощать кельтов – то можно то же самое делать и с другими народами, независимо от цвета кожи.

С неграми у них потом как-то всё утряслось, с индейцами – более-менее тоже. Но опыт-то остался. И даже пополнился.

 

И вот уже абсолютно белые люди – буры (или африканеры), проживающие на Юге Африки, рассматриваются англичанами всего лишь как вариант кельтов, негров, индейцев или австралийских аборигенов. Причём так: буры – это люди более белые, чем сами англичане. Они все сплошь голубоглазые блондины в отличие от англичан, среди которых часто встречаются и черноволосые. Как англичане зверствовали с бурами – это все знают. Они натравливали на них негров и в союзе с ними истребляли своих собратьев по Европейской цивилизации.

 

То, что они решили для себя про Югославию – всем, у кого есть совесть, уже всё давно понятно.

Мы не знаем и знать не хотим, где находится эта страна и что она такого плохого нам сделала, но бомбить её надо – вот девиз рядового американского ублюдка.

 

Кажется совершенно невероятным, но ведь англичане с лёгкостью предают и своего же брата англосакса, если в этом возникает необходимость. Во время Второй Мировой войны премьер-министр Великобритании Черчилль без всякой жалости использовал англосаксов из Австралии и Новой Зеландии для того, чтобы те отвлекли на себя силы немцев на греческом острове Крит. Австралийцы и новозеландцы, цинично использованные Черчиллем как пушечное мясо, потерпели от немцев весною 1941-го года сокрушительное и унизительное поражение на Крите, но должной помощи от бездарных и проявивших личную трусость английских генералов так и не получили. Британцы кого-то из совершенно деморализованных австралийцев и новозеландцев всё-таки вывезли потом с острова, а кого и не спасли, а просто бросили на милость немцам, которые взяли их в плен.

И чего уж тут удивляться, что сразу после победы союзников над немцами Черчилль хотел мгновенно подружиться с немцами и нанести по России удар атомными бомбами? Для тех, кто не знает: узнавайте в средствах массовой информации подробности об операции «Немыслимое», которую хотел провернуть Черчилль.

 

Про нежнейшую любовь англосаксов к чеченским террористам и к другим мусульманским фанатикам – тоже всем давно известно… Всё-таки англосаксы – очень умные люди, но почему они так удивляются, когда кто-то сокрушает самолётами небоскрёбы в Нью-Йорке или взрывает что-то в центре Лондона? Этакая наивность: делать гадости другим – это только мы имеем право, а кто же дал право делать гадости по отношению к нам? Ведь мы – самые лучшие и самые правильные!

 

Подавляющее большинство современных американцев совершенно искренне думают, что их образ жизни единственно верный и что все те, кто живёт иначе, – ошибаются. А раз ошибаются, то их можно и научить. Для их же пользы.

Особую склонность англосаксы всегда имели к различным заговорам, умышленной дезинформации, подстрекательствам, убийствам из-за угла и всевозможным формам предательства. Я имею в виду не отдельных личностей, а государственную политику Англии и США. Это очень древний обычай, и он рассматривается англосаксами как нечто священное, как часть драгоценного англосаксонского менталитета.

 

На это указывал ещё Джонатан Свифт (кстати, ирландец): если ты хочешь выиграть дело в суде, то ты должен как-нибудь намекнуть судье, что ты жулик и негодяй, а твой противник – честный человек, и тогда судья непременно будет на твоей стороне.

Перечислять, кого и как предали, кого с кем искусственно стравили или кого подставили англосаксы – это не моя задача. Да и тема – слишком уж грандиозная для отдельной главы в книге. Турки, Крым, писатель Грибоедов, Пёрл Харбор, выдача на смерть наших казаков в Югославии после Второй Мировой войны, завещание Аллена Даллеса грядущим американским потомкам, план Маршалла, убийство президента Кеннеди, тайная помощь мусульманским фанатикам – всего не перечислишь.

Со своими неграми они поступили так: привезли из Африки в цепях, построили на их труде своё благополучие, а затем освободили. И теперь, когда у белых и чёрных американцев возникает некая взаимная неловкость по поводу того, кто кому и чем обязан, американские англосаксы в очередной раз проявляют подлейшие черты своего характера. Они заставляют расплачиваться за свои грехи всех белых людей Земли. Любовь к неграм, заискивание перед ними, непременное совместное проживание с ними, обязательное совместное обучение детей – белых и чёрных, а затем и непременное расовое смешение белых с чёрными – это непременное условие не только для всех белых американцев, но и вообще для всех белых всего Земного Шара. За них это уже давно решено всё теми же англосаксами и без ведома самих белых людей.

К примеру, русский человек, предки которого никогда не пользовались трудом чёрных рабов – ему-то за что испытывать чувство неловкости перед неграми? Ему-то за что расплачиваться? Но чувство ответственности навязывают и ему с помощью подкупленных средств массовой информации.

Почему перед дворцом шведского короля в составе почётного караула можно среди белобрысых шведских парней увидеть и негра в шведской форме? Да потому что таков приказ из-за океана, и шведский король не посмеет его не выполнить. Все белые люди обязаны выражать свою любовь к неграм…

 

Своих они предавали не только на Крите – было много и совершенно других примеров.

Полярник Скотт (что в переводе означает – шотландец!) со своею командою погиб при штурме Южного полюса не потому, что был трусом или ему не хватало умения, а потому что его подставили свои же соотечественники. Маленькая Норвегия нашла средства для подготовки экспедиции своего Амундсена, а могущественная Британская империя, у которой не в почёте настоящие красивые подвиги, – не нашла. Результат: Южного полюса достиг первым Амундсен, он и вернулся живым-здоровым домой. Скотт достиг Южного полюса вторым и вскоре после этого погиб из-за того, что его экспедиция была плохо профинансирована. И что же? Англичане заявляют после этого, что именно они первыми открыли Южный полюс, и английские школьники читают в своих учебниках именно эту информацию!

 

Не герой, а подлец в почёте у англосаксов. Пока они понимали, что Роберт Скотт – героическая личность, они ему вредили как могли, а как только Скотт погиб и выяснилось, что из его смерти можно извлечь выгоду, они превращают его в самозванца, хотя, конечно, он не виноват ни в чём.

 

Любимым занятием англосаксов является приписывание себе научных и технических изобретений, которые были сделаны раньше у других народов – более талантливых и умных, чем они. Это же касается военных, политических и культурных подвигов. Приписывать себе чужое и совершенно искренне верить в то, что краденая слава – их собственная, это неотъемлемая часть англосаксонского менталитета.

Братья Райт, в мошенничестве которых теперь уже мало кто сомневается, занимались в основном не полётами на самолётах, а судебными тяжбами с теми, кто тоже летал, но у кого это получалось намного лучше. Эдисон дурил Теслу – как хотел и просто вёл себя с ним как завистливый и пакостный аферист.

Именно это же самое мы наблюдаем и с оценкою результатов Второй Мировой войны. Официальная версия англосаксов такова: это только они в ней сражались, и честь победы принадлежит именно им одним. Совершать настоящие подвиги англосаксы не любят, им гораздо легче сфальсифицировать историю. Это ведь и в самом деле – намного проще. Рассуждение типичных торгашей и мошенников!

 

Когда англосаксам станет выгодным противопоставить себя чеченцам, то у них непременно появятся фильмы, в которых героические псковские десантники отбиваются от чеченских бандитов в десятки раз превосходящих численно русских парней. И почти все погибают. Но среди этих русских героев непременно будет американский негр, возглавляющий всех и несколько подчинённых ему американцев, один из которых непременно будет евреем, другой – гомосексуалистом, а третий – инвалидом-колясочником. Без этого американская цензура не пропустит на экраны такой фильм.

Точно так же американцы расскажут и про героическую оборону горы Ослиное Ухо: американские негры с подчинёнными им белыми получали умные приказы из Вашингтона, а туповатые русские в шапках-ушанках сражались под их руководством, жестоко страдая, однако, от очень плохих русских автоматов, которые у них всё время ломались. Но, если будет противоположный приказ, то они точно так же изобразят, как героический негр с одним евреем, с двумя гомосексуалистами разных направлений, с тремя феминистками и с четырьмя даунами в помощниках возглавляли мужественных дагестанских борцов за свободу от звероподобных, подлых и трусливых русских оккупантов.

 

Поразительно, но многие виды искусства никогда не давались англосаксам. Среди них не было ни единого композитора уровня Бетховена или Чайковского, ни единого художника уровня Рембрандта, Боттичелли, Репина. Ничего отдалённо похожего на Достоевского, Тургенева или Толстого у них тоже никогда не было. Хотя среди писателей у них и были очень большие таланты – правда, весьма и весьма специфические, что связано с особенностями английского языка, мало приспособленного для художественной речи. Характерно, что многие из великих американских писателей влачили при жизни самое нищенское существование и умерли в полном забвении. Если бы американцам со стороны не подсказали, что Эдгар По, Герман Мелвилл, О’Генри или, допустим, Джек Лондон – это большие люди, то они бы сами до этого никогда не додумались. С другой стороны, англичанин Диккенс – производитель массовой литературы для усреднённого потребителя и та мадам, которая целыми томами пишет про Гарри Поттера – это то самое, что у англосаксов пользуется бешеным успехом и очень хорошо оплачивается ещё при жизни авторов.

 

Характерно, что многие из знаменитых английских деятелей литературы имели шотландские (кельтские!) корни. И всё же это не умаляет талантов и самого английского народа. Время от времени этот народ порождает великих людей – особенно в тех областях, где дело касается науки и техники:

– осмеянный англичанами при жизни и даже после смерти гениальный лингвист 18-го века Монбоддо (1714-1799);

– основатель индоевропеистики Уильям Джонс (1746-1794);

– Фенимор Купер (1789-1851), проклинаемый при жизни за антиамериканизм;

– Чарльз Дарвин (1809-1882), тоже осмеянный, но величайший из величайших учёных Рода Человеческого, которого бы я – будь на то моя воля! – причислил бы к лику святых;

– Герберт Уэллс (1866-1946),

– Эрнст Резерфорд (1871-1937)

и многие-многие другие, кого можно назвать украшением англосаксонской нации. Особо хочется отметить знаменитых путешественников: Слокама, Фосетта, того же Скотта, Чичестера, и это только за последние лет сто! А сколько их было ещё раньше – взять хотя бы Джеймса Кука или того же Дарвина!

 

Однажды я с разницею в несколько дней просмотрел по телевизору два документально-исторических фильма.

В первом из них рассказывалось об английской королеве Елизавете Первой как о гнуснейшей личности, которая в числе своих глупостей и злодеяний обрекла на голодную смерть своих же воинов, участвовавших в конфликте с испанцами. По ходу фильма задаётся вопрос: почему законченную мерзавку и предательницу собственного народа считают сейчас великим политическим деятелем и гордостью английской истории? Если она не гордость, а позор, то почему о ней говорят, что она гордость? И мы слышим ответы добропорядочных англичан: все её ошибки, глупости и преступления не имеют сейчас никакого значения. Имеет значение только то, что нам нужно иметь национального героя.

А во втором фильме взахлёб рассказывалось о том, как прекрасна была эта самая Елизвета Первая и как много у неё общего с Елизветою Второю.

Разумеется, я поверил первому фильму, а не второму. Но удивился: ведь этот фильм снимали сами же англичане! Значит же есть среди них честные и умные люди!

 

Среди англосаксов встречаются честные журналисты, неподкупные полицейские и судьи и настоящие мыслители общеевропейского уровня. Я надеюсь, эти люди ещё скажут своё слово.

 

Поразительно то, с каким упорством англосаксонские мужчины стремятся жениться на русских женщинах. Этому можно дать такое объяснение: проклятые торгаши – хотят купить хороший товар, вот и всё. Охотно допускаю, что отчасти это правда. Но этому явлению можно дать и совершенно другое объяснение: англосаксы чувствуют, что им чего-то не хватает, и таким способом хотят улучшить свою породу. Почему-то же есть англичане, которые с уважением относятся к России, или переходят в православие, или переезжают на жительство в русскую глубинку. Ещё и Лесков писал об одном таком англичанине… Никого не удивляет, когда таким образом ведут себя немцы, когда француз основывает русский балет, а датчанин пишет Русскому народу толковый словарь его языка, но когда высокомерные англичане доброжелательно и с интересом относятся к чему-то русскому – это что-то невероятное!.. Значит же, не все они одинаковы.

 

Под конец главы хочется рассказать о расовом типе современных англосаксов. Конечно, среди англичан, англо-канадцев, англо-американцев, англо-австралийцев и англо-новозеландцев встречаются разные типы – практически все те же самые, что и во всей остальной Европе. Англосаксы могут быть динарцами, альпийцами, фальскими людьми или нордическими, восточнобалтийцами. Они могут быть брюнетами, блондинами и рыжими. И всё же один признак является очень типичным для большинства англосаксов. Это ощутимо заметная примесь средиземноморской расы. В остальной Европе этот расовый тип является обычным для испанцев, португальцев, южных итальянцев и некоторых других южных народов. А также для европейских евреев, которые получили очень сильную испанскую примесь за время своего известного пребывания в этой стране. Но во всех этих случаях – это, как правило, низкорослые брюнеты со специфическими чертами лица. У англосаксов же это – высокие брюнеты и блондины со всеми переходами между ними, но с этими же самыми чертами в лице. Это и есть результат смешения средиземноморского расового типа с нордическим. Такого варианта практически нет нигде больше во всей Европе.

Узкие продолговатые лица, не расширяющиеся кверху, как это бывает у большинства остальных европейцев. И такие же точно затылки – очень узкие и высокие. Именно такую характерную форму имеют бритые затылки американских солдат, по которым их можно безошибочно распознать. Они-то сейчас, к сожалению, и становятся символом англосаксонского владычества во всём мире.

И когда я смотрю на портрет Дарвина, которого я безгранично люблю, уважаю и считаю своим духовным отцом, то ловлю себя на такой крамольной мысли: всё-таки как хорошо, что в чертах его лица я узнаю дорогой моему сердцу североевропейский расовый тип с его нордическими и фальскими вариантами и без каких бы то ни было средиземноморских признаков, которые нагоняют на меня ужас.

 

 

 

Глава тридцать шестая. О германцах – или хорошо, или?..

О германцах я высказался очень резко, и меня, по этой причине могут обвинить в предвзятости.

Возражу на все обвинения так: германцы – это не покойники, о которых нужно говорить или хорошо, или вообще никак. Они все, кроме безумных готов, живы-здоровы, как правило, очень высокого мнения о своих умственных способностях и о своей нравственности, и все мои нелестные высказывания про них сойдут с этих людей – как с гуся вода. Им хоть кол на голове теши; они, как были германцами, так ими и останутся.

С другой стороны: как можно смотреть на то, что они натворили в истории, и при этом вежливо молчать?

Фактически весь современный Индоевропейский мир разделился нынче на две части – на германцев (англосаксов и немцев) и… не на всех остальных, как может показаться, а на одних только русских.

Русские и германцы – это всё, что осталось.

Все остальные индоевропейские народы отошли в сторону.

 

В этой книге я рассказываю о вещах, которые требуют специальных знаний или особого желания разобраться в этом. Индоевропейская история, как оказывается, делится на три великих эпохи, внутри эпох были такие-то и такие-то события, и всё это достаточно трудно для восприятия простого человека…

Но я скажу вот что: моё осуждение германцев – оно не очень-то и нужно, ибо весь Земной шар и без моей писанины прекрасно знает, что миром заправляют англосаксы. Они жестоки, хитры, лицемерны, жадны и не терпят ни малейшего ослушания – это все знают.

Это же самое и без всякой индоевропеистики знают о себе и сами англосаксы: мы, мол, нация властелинов, и нам всё позволено, мы приказываем – все остальные повинуются, и возражений мы не потерпим.

Что тут непонятного?

Но не будем торопиться с выводами о ненужности моих высказываний о германцах, моей книги, а с нею – и всей индоевропеистики!

Немцы – это близкие родственники англосаксов! – чувствуют в себе огромную силу, но видят в англосаксах одновременно и соперников, и союзников по сверхчеловеческому предназначению.

И в этом слабость их позиции: если стать союзниками этих упырей, то надо просто слиться с ними, перейти на английский язык и поменять менталитет с немецкого на англосаксонский (что сейчас и происходит на самом деле), а если видеть в них соперников, то тогда нужна война. По крайней мере, информационная и экономическая. Надо немедленно разойтись с ними и держаться от них на расстоянии…

Но, благодаря стараниям Гитлера, немецкая нация утратила способность к мужественным и умным поступкам и, пока что семимильными шагами идёт к гибели вместе с англосаксами.

 

Немцы – такие же властолюбцы, как и англосаксы, но превзойти англосаксов по части низости и подлости они всё же не могут. Немцы иногда способны на благородство, на честность, на ум. Если есть англосакс с качествами порядочного человека – это нечто из ряда вон выходящее, то у немцев это не такая уж и редкость.

Образ гитлеровского воина – красивого, марширующего, сурового, строгого, с необыкновенно мужественным лицом – разве что-нибудь подобное можно представить у других народов? Может быть, древние римские легионеры так держали себя – не знаю, не видел. Но из современных народов никто так себя держать не способен. Только немцы.

И это не кривляние. Это их истинная сущность! Она проистекает из их расового облика – североевропейского. А североевропейский человек – таков. Хорошо это или плохо – это другой вопрос.

Но он таков.

Замечу, однако: ежели мы скажем, что это плохо, то это будет расизм! Мы отказываем, стало быть, людям в том, что им дано от рождения по факту их расового происхождения.

Честно ли это?

 

Если можно неуважительно относиться к североевропейской расе и преследовать людей за принадлежность к ней, то давайте преследовать негров за то, что они негры, а монголоидов – за то, что они монглоиды… И так далее – по списку!

А может быть, этих североевропейцев нужно каким-нибудь образом обескровить, смешать с другими расами – так, чтобы они потихоньку растворились?

Это как раз то самое, что сейчас происходит на Западе и, особенно – в Германии, в Голландии и в Скандинавии, местах большого скопления североевропейских людей. Какая сила устраивает всё это и почему – это особый вопрос, и я попытаюсь разобраться в нём под самый конец этой книги, но сейчас важно лишь то, что эта сила проводит с коренным населением этих стран следующие вполне успешные мероприятия:

– массовое оглупление;

– массовая, принудительная содомизация детей – с преподаванием основ разврата в детских садах и в школах и с тюремным заключением для родителей, ежели те откажутся подвергать своих детей преступной обработке;

– массовая, почти принудительная гомосексуализация и педофилизация взрослых;

– массовое внедрение ювенальной юстиции;

– массовый ввоз темнокожего населения из Африки и Азии и пропаганда расового смешения.

Это честно – так поступать с североевропейскими людьми?

А если относиться уважительно, войти, так сказать, в положение людей, которых угораздило родиться с североевропейскими расовыми признаками, тогда – как следует себя вести?

 

Типичным североевропейцем был мой отец Юрий Константинович Полуботко. Он, в качестве младшего офицера, прошёл всю войну от Москвы до Берлина. В Берлин он ворвался в числе самых первых, а потом остался служить в Берлине. Немцы в послевоенном Берлине обращали на него внимание и постоянно спрашивали, не немец ли он по происхождению. Он отвечал: нет, русский, в роду немцев у нас никогда не было…

Отец воевал с немцами, но всегда уважал их, и это своё уважение передал мне.

Опишу личные качества отца: безупречно честный, очень пунктуальный и исполнительный. Нуждающемуся мог отдать последнее, а погибающего бросался спасать с риском для жизни. Он бросался в горящий дом и выносил людей, он спасал утопающих… Однажды зимою он прыгнул с набережной Дона в реку и спас тонущего человека, который барахтался между льдинами…

Он был остроумен, шутил, смеялся и никогда не лез за словом в карман – это чисто нордическое свойство. Он мог так ответить, что чертям тошно бы стало. Хотя, конечно, юмор у него был специфическим.

Отец безоговорочно не принимал Сталина, считал его палачом и относился к нему с отвращением. На войне, будучи молодым младшим лейтенантом, он отчётливо понимал, за что он воюет: за Россию, а не за Сталина! Отец считал, что русский царь должен быть непременно русским и уж тем более не кавказцем, хотя это не помешало ему после войны жениться на моей матери, зная, что та наполовину грузинка.

Но у него были и плохие черты. Он мог подраться где-нибудь в пьяной компании, а поскольку после войны у него остались неучтённые трофейные пистолеты, то он любил, по пьяному делу, пострелять по пустым бутылкам, которые он подбрасывал вверх. Он был очень силён, и, если на него в темноте нападали грабители, он мог убить или искалечить одним ударом кулака – и такие случаи были.

У него были жесты, взгляд, манера держать себя – такие точно, какие показывали в кино, когда изображали эсэсовцев. Ярко-голубые глубоко посаженные глаза под светло-жёлтыми бровями – иногда они казались ледяными и очень страшными. Мать не любила, когда отец смотрел на неё слишком пристально, и не выдерживала его взгляда, хотя она сама могла пересмотреть кого угодно…

 

Североевропейский (или нордический) человек – тяжёл, я и сам согласен с этим. Но его нужно оставить в покое и дать развиваться спокойно этому варианту Человечества, хотя бы уже потому, что именно североевропейцы, а не какие-либо другие, создали индоевропейский феномен.

Люди североевропейского расового типа имеют моральное право не смешиваться с другими расами и беречь свою расовую чистоту. Когда рекламируют образцовую норвежскую семью, где мамы – нордические красавицы, а папы – негры, я презираю и этих женщин, а с ними и всю Норвегию вместе взятую. Хотя негров – понимаю.

 

Итак, современный Индоевропейский мир состоит из двух частей: в первой части – англосаксы и немцы, а во второй части – русские.

И для англосаксов, и для немцев – русские являются единственными опасными соперниками. Англосаксы ненавидят русских беспредельно, но немцы ненавидят чуть полегче.

Когда немцы столкнулись с защитниками Брестской крепости, они удивились такому упорству русских, и кое-кто из них даже и высказывался о русских по этому поводу с уважением: мол, это ж надо! какой героический народ, нам попался на нашем победоносном пути!

Моя мать, Надежда Никитична, которую немцы после занятия Ростова угнали на работу в Германию, в город Брауншвейг, рассказывала мне, как в этом самом Брауншвейге, на заводе KDF-Wagen, где она работала, она однажды разговорилась с русским военнопленным – бывшим защитником Брестской крепости. И тот рассказывал моей матери, как с ними обошлись немцы.

Вот что было:

 

Русских пленных поместили на огороженный колючею проволокою участок совершенно пустой местности. Поместили в голом виде – без всякой одежды и без обуви. Как обезьян. Или свиней. Через забор им кидали еду – картофельные очистки и давали воду. Чтобы замедлить процесс убийства.

Начались холода, пошли дожди, люди мёрзли, тела у них покрывались язвами… И люди стали умирать, умирать и умирать…

Но некоторые выживали: голыми руками выкапывали норы в земле и пытались там прятаться от дождя. И потом наступило какое-то послабление, и немногих выживших немцы перевели в лучшие условия.

Это так немцы относились к своим арийским собратьям!

Я понимаю это только так: это было их ощущение собственной ущербности! Они ощущали, что стоят ниже, что им чего-то важного не дано. И мстили русским за это!

 

Моя мать ещё там, в Брауншвейге, самостоятельно пришла к выводу, что немцы потерпят поражение, а мы непременно победим их. Тогда же она, воспитанница советского детского дома и в прошлом активная пионерка и комсомолка, самостоятельно поняла и другое: Сталин – мразь! И то, что её покойный к тому времени отец был грузином, никак не повлияло на этот вывод: она чувствовала себя дочерью России, а не Грузии.

И теперь я – с высоты своих знаний, которых у моих родителей быть не могло! – поясню, что именно подсознательно поняла тогда моя мать, и что понял мой отец. Это были открытия великие и одновременно простые:

Немцы – просто-напросто хуже нас. Они не дотягивают до нашего уровня нравственности!

А Сталин возглавил мятеж переднеазиатской расы против Индоевропейского мира. Всё, что он вытворял, делалось им только в интересах своей собственной расы. Основоположниками этого мятежа были переднеазиат Карл Маркс и немец Фридрих Энгельс – откровенные русофобы, которые призывали к победе Запада в Крымской войне и которые откровенно высказывались о том, что русских они ненавидят и хотели бы уничтожить их.

Немцы попытались возглавить Индоевропейский мир, похваляясь тем, что среди них много людей с нордическими признаками, но не смогли – обломали зубы об Россию.

Россия – она ведь тоже и североевропейская, и нордическая, и индоевропейская, и арийская, и просто культурная, и просто греко-римская, а они не понимали этого… Вот в этом бы деле им бы и пригодились познания в индоевропеистике!

Мне кажется, немцы и сейчас не всё понимают: большинство современных немцев чувствуют вину только перед евреями, но не перед русскими. В них живёт какая-то детская обида за то, что мы лучше. Мы – лучше, и это то, чего они нам никогда не простят!

 

Меня потрясают немецкие и голландские люди искусства. Голландцы превосходят немцев по изобразительной части, но зато у немцев какие гениальные композиторы были!

С писателями у немцев получилась очень странная история: они выдали целую толпу литературных гениев, пока литература пребывала на стадии романтизма.

Это, в первую очередь, Эрнст Теодор Амадей Гофман с его совершенно запредельным романом «Эликсир дьявола», после которого надобность в пресловутом Шекспире уже отпадает.

Это и другие великие писатели – Людвиг Тик и Генрих фон Клейст.

Два абсолютно гениальных француза де ла Мотт-Фуке и Адельберт фон Шамиссо писали по-немецки и умудрились стать великими немецкими писателями, а вовсе не французскими; в самой французской литературе ничего подобного никогда не было!

Вильгельм Гауф, проживший на свете всего лишь двадцать пять лет, это чудо из чудес.

А ещё ведь были братья Гриммы, братья Шлегели, Уланд, Эйхендорф, Новалис…

Но, когда дело дошло до перехода в стадию реализма, с немцами случился конфуз: они не осилили реализма. Гомосексуалист и зануда Томас Манн – это не гордость немецкой нации, а её позор. Его менее знаменитый брат Генрих Манн как раз-таки сумел вырваться за рамки реализма и создать, по крайней мере, одно гениальное произведение – роман про безумного преподавателя латыни и греческого. То, что наш Чехов низвёл до скучного маленького рассказика «Человек в футляре», то у Генриха Манна получилось гениальным взрывом фантазии! Но ведь опять же: это не реализм!

Я думаю, что немцы – это, прежде всего, романтики и мечтатели, зачастую оторванные от жизни. В каких безумных мечтах можно было додуматься пойти войною на Россию? Ведь это надо было совсем ничего не соображать!

Но, как бы я ни ругал немцев, а я отдаю им должное как великому народу.

Между прочим, когда в 2012-м году я тяжело заболел и мне понадобилась дорогостоящая операция, помощь пришла от человека германского происхождения. Скажу точнее: от австрийца.

Я ни о чём не просил его.

Он просто узнал, что я в беде, и дал денег на операцию – не будучи ни бизнесменом, ни богачом! Оторвал от себя и дал, ничего не прося взамен! Если бы не он, я бы умер тогда же. И этой книги не написал бы.

В том числе я не написал бы и тех её глав, в которых я ругаю германцев.

 

Завершая тему германцев, хочу коротко сообщить об одной совершенно невероятной тайне, касающейся англосаксов. Я не уверен, что она касается всех германцев без исключения, и был бы очень огорчён, если бы узнал, что всё-таки всех (а я в этом всё больше и больше убеждаюсь – увы!).

Это механизм самоликвидации, заложенный в англосаксах. Нечто похожее было у готов: они погибли – целая подгруппа германской группы в составе индоевропейского семейства!

Вообще-то – и многовато, и странновато.

Все остальные индоевропейцы тем-то и сильны, что они непобедимы, а если они и погибают, то лишь под воздействием внешних обстоятельств, которым не могли противостоять (тохарцы, например), а эти просто сами шли навстречу своей гибели, словно бы повинуясь какому-то приказу. Но, что было, то было.

И вот теперь мы видим, что нечто похожее происходит с англосаксами: они вдруг все стали выполнять какую-то невидимую команду, поступившую словно бы откуда-то из Космоса.

Простейший пример: президент англосаксонской страны – голубоглазый блондин и индоевропеец! – заявляет о том, что в его стране вовсю идёт печатание фальшивых денег. Каковое печатание осуществляет некое неиндоевропейское племя, имеющее реальную власть в стране. И этого голубоглазого блондина и президента в скором времени убивают за это. Расследование того убийства было сразу же свёрнуто, а фальшивые деньги продолжают печатать и по сей день.

Кроме поголовного оглупления, о котором я уже говорил, происходят другие массовые безобразия, напоминающие эпидемию: массовое ожирение, массовый разврат, массовая гомосексуализация населения, массовое истерическое фотографирование самих себя. Если покопаться в истории англосаксов, то там можно найти и другие примеры таких же массовых эпидемий – история с салемскими ведьмами, например.

Но вот нечто новое: президент-негр, который творит злодеяния и глупости, превосходящие всё, до чего могла бы додуматься фантазия самого безумного маньяка. Америка гибнет прямо на глазах, а с нею и весь англосаксонский мир. И никто из них ничего не понимает, и никто из них ничего не может сделать: механизм самоликвидации срабатывает неотвратимо.

 

 

 

Глава тридцать седьмая. Можно ли считать индийцев арийцами?

Самых первых пришельцев на полуостров Индостан, которые были людьми североевропейской расы, – безоговорочно да.

Современных индийцев – безоговорочно нет. Обидно это кому-то или нет, но это так…

Впрочем, расскажу обо всём подробно.

 

Индийская ветвь Индоевропейского древа – это одно из величайших событий в истории индоевропейцев да и всего Человечества. Поскольку индийцами являются не только жители Индии, но и жители Непала, Цейлона, Бангладеша и Пакистана, то, по самым приблизительным подсчётам, их получается больше, чем китайцев. Это сила планетарного масштаба, и она, возможно, ещё скажет своё слово, и с этою силою будут считаться, и она будет определять дальнейшую историю нашей планеты, но… Но я же пишу книгу не о геополитике!

Тема моей книги: индоевропейцы, и в этом вся трудность разговора об Индии, ибо, её индоевропейство осталось в далёком прошлом, а ныне она ушла в самостоятельное плавание по истории.

Точного списка современных индийских языков никто, на самом деле, не знает: время от времени открывают всё новые и новые – то в одной деревне, то в другой. Они, все эти языки, конечно, индоевропейские – по признакам чисто лингвистическим, но ведь язык – это всегда лишь одна из двух сторон медали!

Вторая же сторона – расовый облик, и это сразу же выставляет современную Индию и современных индийцев за пределы Индоевропейского мира, который в первые два периода своей истории не был таким, как современная Индия. И даже в самом начале Позднего периода он таким не был!

Сотни миллионов индийцев имеют лишь в лучшем случае пятьдесят процентов европеоидной крови, а кто-то и намного меньше. Племя веддов, живущее на Цейлоне, не имеет этой крови вообще ни единой капли. Ведды – индоевропейцы лишь по языку, а по расовым признакам – это особая ветвь австралоидной расы под названием веддоидная. Большой палец на ноге у ведда развит точно так же, как и пальцы на руке, и ничего подобного на Земном шаре больше нет ни у кого…

Я не буду говорить, хорошо это или плохо – то, что древние индийцы, которые когда-то были североевропейскими людьми, смешались с местным дравидийским населением. Видимо, для них это было всё-таки хорошо, а не плохо, ибо нордиды очень несовершенны в отличие от, допустим, монголоидов, которые способны жить одинаково благополучно и в условиях Арктики, и на экваторе. Белобрысый и голубоглазый человек не способен выживать в условиях жаркого тропического климата.

Первые арийские пришельцы в Индию не зря стали смешиваться с местным дравидийским населением – в этом был определённый смысл: северянам было нужно физически выносливое потомство. И они его получили.

Но всё имеет свою цену, и они заплатили её: связь с Европою была надолго прервана. Развитие науки и техники пошло другим путём, и когда в эту страну снова прибыли белые индоевропейцы, то выяснилось, что у тех, кто белее, есть техника (например, в виде кораблей и пушек), а у тех, кто цветом потемнее, ничего этого нет. У более тёмных были, правда, какие-то необыкновенные духовные ценности, но, при столкновении цивилизаций всё решают, образно говоря, пушки.

У кого пушки, тот и побеждает.

 

Трагедия индийцев, допустивших, что их прекрасную страну захватили белые люди, заключается в том, что не было на нашей планете силы, которая бы могла противостоять белому человеку. Ибо белый человек, он же индоевропеец и ариец, вырвался тогда вперёд, опередив всех остальных людей. В свете нынешних событий, мне представляется, что белому человеку недолго осталось опережать всех остальных, но на момент той встречи именно белый индоевропеец был самым могущественным обитателем Земли.

А индийцы к этому времени уже не были белыми.

И теперь они не индоевропейцы в полном смысле этого слова и не арийцы.

А нечто новое.

Время покажет: может быть, они ещё выделятся в лучшую часть Человечества.

 

Опасность индийской темы состоит в том, что она невероятно интересна. Она просто завораживает своими яркими красками. Поневоле начинают всплывать в памяти слоны и крокодилы, львы и тигры, система йогов и архитектура Индии.

 

Лично я Киплингом никогда особенно не увлекался, а историю про Маугли – я как не понимал в детстве, зачем она нужна, так и сейчас не понимаю. Тезис Киплинга про некое бремя белых – это не просто глупость, а злодейство! Не должно быть у белых никакого бремени перед другими расами! Пусть белые сами о себе заботятся, а тогда другие расы пусть тоже не сидят без дела и не паразитируют на белых. Но тезис о том, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и им никогда не сойтись – это, конечно, Киплинг сильно сказал…

Книги Джима Корбетта про Индию – вот это как раз то самое, что, как мне кажется, способно потрясти воображение посильнее Киплинга… Вот где белый человек и прекрасный художник слова описал Индию!

 

Настоящим первооткрывателем Индии для белых следует считать Уильяма Джонса, который ещё в 18-м веке сделал открытие о родстве санскрита с языками Европы – латынью, древнегреческим и т.д. Именно этот англичанин и есть родоначальник всей индоевропеистики! Тогда же учёные сгоряча подумали, что все европейские языки произошли от санскрита, но потом поняли, что это не так.

Затем белые европейцы стали с изумлением узнавать, что-то о философских представлениях и мифологии индийцев – это было и вовсе нечто немыслимое! И чем дальше, тем всё больше и больше европейцы изумлялись…

И – доизумлялись!

Самым суровым и непреклонным образом я всё это изумление отметаю и говорю: индийскому феномену следует отвести в индоевропеистике лишь строго определённую роль и не более того!

Нельзя сводить всю индоевропеистику к одной только Индии, а такая тенденция есть. Она возникает на волне восторгов по поводу Таинственной Индии. Эти восторги срываются на истерические визги, и ничего, кроме вреда, от этих излишних воплей, не получается.

 

Истинная таинственность Индии выражается совсем в других вещах.

Я уже писал выше: две ветви Индоевропейского мира устремились когда-то из Европы в Азию – индо-иранская и тохарская.

Первая – сатэмная, вторая – кентумная.

Первая, как и всё сатэмное, выжила и живёт по сей день, хотя и изменила свои формы; вторая, как и всё кентумное, погибла.

Какие закономерности при этом срабатывают? Это ли не тайна!

Ведь и индо-иранцы, и тохарцы были изначально североевропейскими людьми! Почему сатэмный вариант неизменно выживает, а кентумный неизменно гибнет? Значит же, есть какой-то тайный механизм?

 

Я не сумею дать этому феномену никакого научного объяснения, пусть думают другие. Но систематизировать некоторые простейшие мысли по этому вопросу я всё-таки считаю возможным и нужным.

Напомню, что было: арийцы под конец Средней эпохи растянули свои поселения вдоль двух европейских рек – Рейна и Дуная.

Потом эта линия в какой-то момент разорвалась на две части – на рейнскую и на дунайскую.

И уже после этого с рейнскими арийцами что-то случилось!

То ли это была некая мутация, то ли они получили какую-то зловещую примесь со стороны после какого-то вторжения к ним.

Чисто внешне это выразилось в расколе по фонетическому признаку на КЕНТУМ и на САТЭМ, а вот что было внутренним содержанием этого раскола – вот это и предстоит кому-нибудь и когда-нибудь выяснить.

Напомню также, что это случилось уже после выхода хеттов из Индоевропейского массива. Это важно: хеттская цивилизация старше индийской!

Напомню, как я это называю: кентумная трагедия. Название условное, ибо дело тут не в фонетике, но трагедия всё-таки была.

Уже после сатэмного-кентумного разрыва часть арийцев покинула нижнее течение Дуная и перешла к большим восточноевропейским рекам с нынешними названиями: Днестр, Днепр, Дон и Волга. А также к притокам этих рек, которые я перечислять не буду.

Некоторое время эти арийцы жили на этих самых реках. Моё гидронимическое приложение к этимологическому словарю показывает этимологии нескольких сотен рек и озёр на территории России, Малороссии и Белоруссии. И во всех этих случаях объектом этимологического исследования были гидронимы, придуманные именно индо-иранцами или, если угодно, ирано-индийцами, которые к этому времени ещё ни в какой Иран и ни в какую Индию не уходили и даже не знали о существовании этих земель.

Потом этот массив близкородственных иранских и индийских племён зашевелился и двинулся в Азию: кто пробирался через Кавказский перешеек вдоль побережья Каспийского моря, а кто-то шёл через Южную Сибирь (Казахстан) и Среднюю Азию (Туркмения, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан).

Я допускаю, что раскол на иранцев и индийцев произошёл ещё в Европе где-то в степях Днестра, Днепра, Дона и Нижней Волги.

Якобы имеются сведения, что тогда же часть индо-иранцев разными путями попадала и на Запад – кто-то доходил до Альп (в нынешней Швейцарии), а кто-то и попадал на остров Великобританию. Если это и правда, то это были отдельные племенные струйки, которые ничего не решали. Большинство индо-иранцев ушло разными путями в Азию.

Значительная часть этих людей при столкновении со славянами была просто поглощена этими самыми славянами. Славяне были сильнее!

Но потом все эти люди распределились по огромным просторам Евразии, и часть из них вошла в то, что мы называем сейчас Пакистаном и Индией. И эта часть стала тем, что мы сейчас называем индийскою группою в составе индоевропейского семейства.

 

Поскольку индийцы сильно оторвались от остального Индоевропейского мира, они зажили самостоятельно и создали после этого уникальную, неповторимую и прекрасную Индийскую культуру. И честь им и хвала за это, и я дальше эту тему развивать не буду.

Но одно должен заявить твёрдо и решительно:

 

НИКОГДА НИКАКИХ КОНТАКТОВ МЕЖДУ ИНДИЙЦАМИ И СЛАВЯНАМИ НЕ БЫЛО!

 

Ни языковых, ни духовных, ни политических.

 

РУССКИЙ ЯЗЫК НЕ ПРОИСХОДИЛ ОТ САНСКРИТА, А ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ НЕ ПРИХОДИЛИ В ЕВРОПУ ИЗ ИНДИИ!

 

Это азы индоевропеистики, и это пункты из кодекса чести любого порядочного индоевропеиста.

 

В кодексе чести любого порядочного химика прописано знание таблицы Менделеева и недопустимость цитирования алхимиков, а в кодексе чести любого порядочного математика прописано непременное знание таблицы умножения, каковую нельзя заменять чем-то другим, например, заклинаниями или танцами вокруг костра с кольцом в носу и в набедренной повязке. Если ты заявил о себе, что ты математик, то будь добр знай таблицу умножения и не танцуй вокруг костра! Вот так же точно и здесь!

 

Я понимаю, что фантазёры и мафия фальсификаторов кормятся на этом, и я всей этой братии ломаю её бизнес на Индии, но такими фактами наука не располагает: славяне и индийцы не имели прямых контактов, древние русичи не поклонялись индийским богам и в их честь не называли своих рек. Всё это до такой степени пустые фантазии, что даже обсуждать эту тему всерьёз – просто невозможно.

 

 

 

Глава тридцать восьмая. Особый индийский знак

В четвёртой главе своей книги «Язык древних индоевропейцев и его бореальная предыстория» я даю очень подробное и обстоятельное объяснение тому, как образовался феномен звонких придыхательных согласных у индоевропейцев. Случилось это задолго до возникновения индоевропейцев – в такой глубочайшей древности, что даже и представить страшно. Далёкие предки древних арийцев в те немыслимые времена имели язык не просто примитивный, а переходный между животным состоянием и человеческим! Это была Эпоха Моноконсонантных корней, а если проще, то это была такая эпоха, когда речь состояла из одних междометий и ничего, кроме этого, не имела. У тех, кому ещё только предстояло стать арийцами, были междометия, состоящие из одних только согласных, которые были чем-то вроде воплей диких людей, пытавшихся выразить какое-то подобие человеческой мысли.

Языковые процессы в те времена развивались очень медленно: в течение десятков тысяч лет в языке этих людей не менялось вообще ничего, но изредка что-то всё-таки происходило – какие-то попытки усовершенствовать язык. Уверен в том, что все эти попытки были волеизъявлением отдельных личностей, которые предлагали своим соплеменникам новую идею. Подавляющее большинство таких идей отклонялись народными массами, но в некоторых случаях эти идеи становились понятны людям, их подхватывали, и они затем начинали развиваться.

Именно тогда, на стадии под названием Эпоха Моноконсонантных корней, и возникло совершенно невероятное явление, о котором сейчас пойдёт речь: сложным путём возникли звонкие придыхательные.

Время шло, и вот что выяснилось: у древних арийцев возникло деление не на звонкие и глухие согласные, как у всех людей на свете, а на сверхзвонкие, звонкие и глухие – это моя собственная терминология, и её больше нет ни у кого. Я сделал открытие, которого до меня не делал никто: классифицировал индоевропейские согласные, а заодно и объяснил их возникновение. Если говорить очень коротко и очень-очень упрощённо, то получилась вот такая картина:

b^h, d^h, g^h… – сверхзвонкие согласные, которые мы воспринимаем сейчас на слух как звонкие придыхательные;

b, d, g… – звонкие согласные;

p, t, k… – глухие согласные.

Подобного расклада не имеет никакой другой язык нашей планеты.

 

Если кого-то интересуют тайные знаки Арийской цивилизации, то вот это один из таких знаков. Причём из числа самых таинственных!

 

Поскольку наше советские языкознание опиралось на марксизм-ленинизм, то идеологически подкованными советскими учёными говорилось так: все люди на Земле одинаковы (общечеловеческие ценности! пролетарии всех стран, соединяйтесь!). И у всех одно и то же: все делят свои согласные звуки на звонкие и на глухие. Или, в крайнем случае, имеют только глухие – как в полинезийских языках и в некоторых других. А поскольку у индоевропейцев какая-то другая система согласных, то её, на самом деле, просто-напросто, никогда и не было вовсе. Не могли же быть индоевропейцы не такими, как все остальные люди Земли, ведь правильно же? Как это могло быть, чтобы все шли в ногу, а одни только индоевропейцы не в ногу!..

С другой стороны: ежели мы проявим политическую незрелость и скажем, что могли, то, чего доброго, этак и до расизма дойдём: мол, высшая раса, сверхлюди… Нет, не могли, это же ясно, что не могли!..

Впрочем, у поклонников марксистко-ленинской идеологии были на этот счёт ещё и другие доводы. Было объявлено – и лично я именно это самое и учил в университете! – что звонкие придыхательные согласные у индоевропейцев имели глухие пары. Это было у нас в учебниках написано! И не в одном, а в разных!..

Якобы дело было так:

b^h, d^h, g^h…

p^h, t^h, k^h…

Это пустяки, что такого на самом деле не было, зато, с идеологической точки зрения, всё получалось отлично: индоевропейцы выглядят как все остальные люди! Что и требовалось доказать: они шагали со всеми в ногу, а мыслили точно так же, как папуасы и как эскимосы, как семиты и как хамиты, как племена мяо-яо и как племена бурушаски и на-дене.

Не могут же классики марксизма-ленинизма ошибаться! А если и могут, то это нужно скрыть…

Кто не верит, тот может почитать книгу моего знаменитого земляка по фамилии Савченко (смотрим список литературы в конце книги). У него это всё написано, конечно, не в такой карикатурной форме, как я сейчас высказал, а строгим научным языком, но написано именно это самое.

Алексе́й Ни́лович Са́вченко (1907-1987) был умным человеком и написал книгу по индоевропеистике – да такую необыкновенную, что ничего подобного никто после него так больше и не сотворил. Но в данном случае он ошибался. При всём моём глубоком и искреннем уважении к нему, должен это сказать.

Впрочем, я ещё вернусь к этому человеку и вот тогда уже выскажусь о нём в высшей степени похвально. Но – не в этой главе, а в другой.

 

Индоевропейцы – это феноменальное явление. История Человечества не знает ничего даже и близко похожего на этих людей. Звучит не очень толерантно, но это так. Поэтому и язык у них был необыкновенным – таким же, как и они сами. И частью этой необыкновенности являются звонкие придыхательные, которые, самым антимарксистским и антитолерантным образом, не имеют глухих пар!

И вот что случилось с древними арийскими согласными типа [b^h], [d^h], [g^h] в Индоевропейском мире: от них все отреклись! Например, у славян, летто-литовцев и иранцев это теперь обыкновенные [b], [d], [g].

В высшей степени странным образом повели себя с придыхательными согласными предки италийцев и греков: они обошлись с ними так, как будто услышали их со стороны, не поняли, что это такое, но подчинились тому, что такие согласные всё же должны быть. Покажу на примере одного звука [b^h], что с ним сделали предки италийцев и греков. Они решили, что это не один-единственный звук, каким он и был на самом деле, а два звука, первый из которых – звонкий, а второй – глухой. Напишу русскими фонетическими знаками, как они услышали звук [b^h]: [бх]. Поскольку произнести звонкий, а следом за ним глухой очень трудно, то они в скором времени стали произносить два глухих согласных подряд. Получился процесс: b^h > bh > ph > f. Например, общеиндоевропейское слово b^hrater они стали произносить как frater. Это не делает им чести и самым несомненным образом означает, что италийцы и греки, как и все остальные кентумные народы, получили в своё время сильное воздействие неиндоевропейского происхождения.

Точно так же и германцы подтверждают то, что в их формировании приняли активное участие неиндоевропейские силы: по отношению к звонким придыхательным согласным они повели себя так, словно бы впервые в жизни услышали их, не поняли, что это такое, но вынуждены были подчиниться обстоятельствам.

 

И оказалось, что индийцы – это единственная индоевропейская ветвь, которая сохранила и по сей день звуки типа [b^h], [d^h], [g^h]. Это не пустяк, это некий знак качества, по которому можно что-то сказать об этом народе. Почему-то никто не сохранил этих удивительных звуков, а они сохранили… Ведь это весточка из немыслимо далёкого прошлого!

Любители мистики и всего экстрасенсорного и парапсихологического могут усмотреть в этом свойстве индийцев какое-то высокое предназначение, а я, хотя и смеюсь обычно над такими вещами, но в данном случае смеяться не буду: это и в самом деле нечто невероятное.

Даже и при том, что индийцы не делят своих согласных на три категории – на сверхзвонкие, звонкие и глухие. У них – как у всех: есть только звонкие и противопоставленные им глухие. Например, так:

b^h, d^h, g^h…

p^h, t^h, k^h…

Я подозреваю, что глухие придыхательные они изобрели специально – для того, чтобы как-то выйти из логического тупика, куда их загоняло деление согласных на три части. Это значительно снижает ценность их подвига и говорит о том, что, на самом деле, ни единый современный народ индоевропейского происхождения не сумел полностью сохранить языковое мышление древних предков.

Обо всём этом я выскажусь позже (в другой главе) ещё раз, но уже с другой точки зрения и по другому поводу.

 

Тайный знак непричастности к индийской цивилизации. В наше время развелись многотысячные стада специалистов по Индии. Все они что-то мычат о культуре Индии, в которой они якобы что-то смыслят, о её истории, ну, и, само собою разумеется, об индоевропеистике.

Всех этих мошенников очень легко вывести на чистую воду: нужно внимательно вслушаться в то, как они произносят некоторые индийские слова, например ДХАРМА (моральный кодекс), МАХАБХА́РАТА (древнеиндийский эпос). Есть ещё приток реки Инд под названием ГХАГХАРА, а когда Хрущёв приезжал в Индию, то индийцы кричали тогда слова ХИНДИ РУСИ БХАЙ-БХАЙ! (индийцы и русские братья!), и в Советском Союзе все повторяли эти слова.

Так вот: из десяти миллионов таких умников 9 миллионов 999 тысяч и 999 человек скажут ТХАРМА, МАХАПХАРА́ТА (именно с таким ударением!), КХАКХАР и ПХАЙ-ПХАЙ. Это и есть тайный знак, по которому можно отделить невежественного человека от посвящённого.

Посвящённый знает, что слово ДХАРМА не может произноситься как ТХАРМА, ибо согласный [d^h] – звонкий. Вообще-то это один звук, а не два, но если уж так тяжело произнести это всё в один звук, а получается всё-таки два звука, то, будь добр, сделай так, чтобы оба звука были звонкими! Это же касается и звуков [b^h], [g^h] и других (а есть и другие!). А не можешь, то тогда и не суйся в индийскую тему, тогда и помалкивай, скромно стоя в стороне.

 

У меня в жизни был презабавный случай. Некая высокоинтеллектуальная девушка вообразила себе, что она имеет какое-то отношение к Индии и к её культуре, и взяла себе индийское имя – из индийской мифологии. На слух, в её произношении, имя звучало замысловато и по-иностранному. И главное: непонятно! Но я мгновенно всё понял. Я сказал ей:

– Твоё индийское имя образовано от глагола с неприличным значением. Как ты этого не поняла?

Она удивилась и спросила:

– От какого глагола?

Я ответил, что матом не ругаюсь и произносить его не буду, но она и сама могла бы догадаться: этот глагол на санскрите звучит очень похоже на соответствующий русский.

Она спросила, не связано ли это с нашими глаголами ПХАТЬ или ПИХАТЬ.

Я ответил:

– Нет, не связано. В индийском языке это слово произносится со звуком [b^h], который ты произносишь как ПХ, а это звонкий звук.

Она всё равно не поняла.

Тогда я прочёл ей маленькую лекцию и сказал, что, поскольку русский язык такой же индоевропейский, как и санскрит, то в наших языках есть кое-что общее. Например, матерные ругательства. В древности у нас тоже был звук [b^h] в этом глаголе, но потом предки славян отказались от придыхания и стали произносить его чисто: [b]. И как можно не замечать этого? Ведь звуки [b^h] и [b] так похожи!

Девушка всё поняла, ужаснулась тому имени, которое она носила, и поменяла его. Но я не уверен, в том, что она запомнила, как нужно произносить русские сочетания букв типа БХ, ДХ, ГХ. Всё-таки это знание не для всех. Позволю себе пошутить: священное знание!

 

 

 

Глава тридцать девятая. Составные части Индии: моральный кодекс и две священных реки

Тема Индии – необъятна, и, если начать рассуждать о том, что такое Индия, то можно увязнуть в этой бесконечности и необозримости, потерять нить рассуждений и вообще – забыть обо всём на свете! Ибо многочисленные подробности не просто затягивают, а завлекают, от них идёт голова кругом, и они лишают способности рассуждать хладнокровно.

Между тем, моя книга – не об Индии, а об индоевропейцах. Индия занимает в Индоевропейском мире место рядового его члена, а не какого-то особенного. Поскольку высшим достижением Индоевропейского мира является Греко-Римская цивилизация, а отнюдь не Индийская, то Индия, в этом смысле, отходит куда-то далеко-далеко на задний план. Она, если ещё и не покинула окончательно Индоевропейский мир, то находится на пути к этому, о чём я уже говорил выше.

Индия – это одно сплошное великолепие, но Индийская цивилизация – это тема для какой-то другой книги, но только не этой.

Тем не менее, я, будучи преисполнен глубокого уважения к этому варианту Индоевропейского мира, хочу рассказать своим читателям о трёх потрясающих индийских словах. Первое – это слово ДХАРМА, а два других – это названия великих индийских рек ИНД и ГАНГ.

И это и есть тема данной главы. После чего я с чувством выполненного долга отойду от индийской тематики и займусь другими вопросами, которые представляются мне более значительными.

 

ДХАРМА – это, как я уже рассказывал в предыдущей главе, моральный кодекс; а произносить это священное слово как ТХАРМА – это означает совершать глумление, кощунство и святотатство, ибо звук [d^h] – звонкий, а не глухой.

Предлагаю читателям провести вместе со мною этимологическое исследование слова ДХАРМА.

 

В списке биконсонантных корней, который составил Н.Д. Андреев (Основной список – так я назвал его) и который находится в конце этой книги, находим 27-й номер. Это биконсонантный (двусогласный) корень DhXj, который произносился в Раннеиндоевропейскую эпоху как два согласных: Dh и Xj. На Среднеиндоевропейском этапе этот сильно корень поменял своё произношение и стал звучать как один согласный и один гласный, а именно: [d^he] – гласный сначала был долгим, но потом долгота могла и исчезать. За подробными объяснениями, почему такое могло произойти, отсылаю к Фердинанду де Соссюру и его ЛАРИНГАЛЬНОЙ ТЕОРИИ, которая столь сильно не нравится некоторым учёным, ориентированным на Ветхий Завет и на собственную богоизбранность. Ларингальную теорию эти товарищи переносят крайне болезненно и всячески высмеивают, ну а мы просто принимаем к сведению, что такое было возможно: сначала было две согласных фонемы – Dh и Xj, а потом они стали произноситься как слог [d^he], состоящий из одного звонкого согласного и одного гласного.

По-прежнему продолжая считать корень DhXj биконсонантным или двусогласным (таково предварительное условие наших рассуждений), мы, глядя в Основной список, узнаём его значение:

– закладывать основание, фундамент;

– более поздние дополнительные значения: ставить правильным образом; прикладывать ребёнка к груди; кормить; женское молоко; молоко; вымя;

– в этой же связи: класть, устанавливать;

– отсюда: установление, постановление (во всех смыслах).

 

Затем обращаем наши взоры к тому списку, который составил я (Дополнительный список), и находим там биконсонантный корень RM, который произносился одинаково во все эпохи: [rem], [rme], [rm]. Вспоминаем, что я про этот корень уже рассказывал в предыдущих главах: Андреев знал значение корня RM, но так ни разу и не сказал о нём ни слова в своей книге (ему этого не разрешили – так я думаю), и мне пришлось это значение устанавливать самому. И вот что я выяснил о значениях биконсонантного корня RM:

– это наставление, назидание, совет, внушение,

– упрёк или порицание (это редкое значение);

– работа с соблюдением технологии; искусная работа – то, что сделано по наставлениям умных и опытных людей.

 

Биконсонантным корням DhXj [d^he] и RM [rem] совершенно безразлично, из каких они списков и кто их описал впервые – Андреев или Полуботко – ведь оба этих биконсонантных корня относятся к одному и тому же языку. Поэтому мы спокойно складываем оба корня и вот какую простую и понятную конструкцию получаем:

DhXj + RM = постановление + о назиданиях.

На Среднеиндоевропейском этапе, который является главным для нас, когда мы устанавливаем этимологию любого индоевропейского слова, эта конструкция произносилась следующим образом: d^he-rme или, вполне возможно, d^he-rem – это не столь существенно.

Это были два слога, на каждый из которых падало отдельное ударение и между которыми делалась пауза. Были при этом ещё какие-то интонации, но о них нам ничего не известно, и мы сделаем вид, что их не было вовсе.

Судя по тому, как это слово произносилось в санскрите, мы должны взять за основу произношение d^he-rme.

Теперь задаёмся вопросом: что означало «постановление о назиданиях»?

Я считаю, что это означало МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС, свод правил, по которым нужно было жить.

Эта конструкция биконсонантных корней была сложена в Среднеиндоевропейскую эпоху, вполне возможно, в её начале, когда такие конструкции состояли только из двух биконсонантных корней и не более. Но эта же конструкция могла быть сложена и во второй половине той же самой эпохи, когда появилась возможность тройных конструкций. Тройные конструкции – это был некий революционный прорыв в сознании – раньше память человека не выдерживала конструкции более, чем из двух биконсонантных корней, но потом стала выдерживать, но при этом не отменялись и двойные конструкции, и иногда возникали и они.

Полагаю: вот это последнее и есть самое правдоподобное. Это была двойная конструкция, но сложенная в конце Средней эпохи, а не в её начале, ибо мысль в данном случае слишком глубокая для начала Средней эпохи. До мысли о моральном кодексе нужно было ещё дорасти, а вторая половина и особенно конец Средней эпохи – это как раз и было то время, когда у индоевропейцев и делались великие интеллектуальные открытия.

Но важно вот что: эта конструкция возникла в те времена, когда ещё не было разницы между иранцами и индийцами. Это были протоиндоиранцы. Жить эти люди могли только в районе Нижнего Дуная. Они ещё тогда не передвинулись к Днепру, Дону и Волге и, тем более, не знали о существовании полуострова Индостан.

Рассматривая дальнейшую судьбу этого слова, я уже записываю ЕГО без дефиса и делаю это для простоты исследования. И вот какой фонетический процесс произошёл в дальнейшем:

d^herme > d^hærmæ > d^harma,

где знак > следует читать как «переходит в». Переход e > æ > a – это свойство сатэмных языков. С разными оговорками и вариантами этот процесс происходил во всех сатэмных ветвях. Например, у литовцев наблюдаем: e > æ, а в русском языке и в некоторых других славянских наблюдаем: e > œ > ’o (в словах МЁД и СЁСТРЫ было именно так).

Слово d^herme > d^hærmæ > d^harma – на каких этапах его ни рассматривай, поражает воображение: люди изобрели не каменный топор новой формы, и даже не бронзовый топор и не железный, и даже не атомный реактор, а МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС, и это уже очень серьёзно!

Между прочим, если бы у славян с индийцами и в самом деле были какие-то контакты, то славяне непременно взяли бы себе такое важное слово, и сейчас бы оно в русском языке имело бы такой вид: ДОРОМА. Или бы оно имело форму мужского рода: ДОРОМ. Но мы ведь не имеем такого слова!

 

Река ИНД – это наша следующая задача.

ИНД – это река, протекающая по территориям Индии и Пакистана, имеющая протяжённость 3180 километров, вытекающая из Тибетского нагорья и чисто теоретически впадающая в Аравийский залив. На самом деле, она не впадает туда, потому что всю воду из этой реки разбирают на орошение.

Своё название река получила от европейских предков современных индийцев, которые жили когда-то на ДОНУ. Это было индийское племя СИНДОВ, которое обитало там в окружении ираноязычных скифов и, видимо, было вполне довольно местным климатом, а иначе как ещё можно объяснить, что эти индийцы не ушли вместе с большинством других индийцев с берегов Дона на полуостров Индостан. Между тем, слово ДОН имеет иранское происхождение, и его вполне можно считать скифским, ибо скифы – иранцы. Но эта же самая река называлась синдами совершенно по-другому – это название я условно изображу на письме так: SINDHU, и именно это название следует считать праиндийским. Судя по всему, праиндийцы и праиранцы, жившие на одной и той же реке, называли её по-разному, и я думаю, что это было нешуточным разногласием, ибо так просто такие вещи не случаются…

Индийцы, ушедшие в Азию, не забывали об этой реке и о том, как они её когда-то называли, и, видимо, жалея, что покинули её берега, присвоили на новом месте это название новой большой реке, которую они там открыли для себя.

В Дополнительном списке находим два биконсонантных корня: SJ [si] и NDh [ned^h]. Главное значение первого: омовение (как правило, священное, а не просто гигиеническое). Главное значение второго: смятение по поводу незнания того, как быть дальше.

Кроме того, смотрим в конец Основного списка, где находим под номером 180-м биконсонантный корень XwW [ow], одно из более поздних значений которого таково: сильное душевное волнение.

Из этих трёх биконсонантных корней складываем следующую конструкцию:

SJ + NDh + XwW = совершаем омовение + когда не знаем, как быть + с волнением.

Звучание в Среднеиндоевропейский период: si-nd^h-ow.

В дальнейшем: в индийских языках обычно срабатывал процесс si > xi или si > hi, но в некоторых языках он не срабатывал вовсе, и слог [si] сохранился в них и по сей день, что и видно по тому, как называется река ИНД в различных языках Пакистана и Индии: в одних это слово звучит примерно как ИНД, а в других – примерно как СИНД.

Первоначальное значение гидронима пересказывается в таких современных словах: река, в которой нужно совершать священное омовение, когда оказываешься в затруднении. Напоминаю, что это всё относится к русской реке с нынешним именем ДОН. Название sind^how было перенесено в Азию древними индийцами, и это же наименование получила одна из двух великих рек Индии. Своё название страна ИНДИЯ получила именно от этой реки!

Что такое ИНДИЯ?

ИНДИЯ – это та местность, где протекает река ИНД.

 

Приглашаю своих уважаемых читателей также и к этимологическому исследованию гидронима ГАНГ – это индийская река со статусом священной, имеющая протяжённость в 2700 километров и впадающая в Индийский океан.

Из всех наиболее полноводных рек нашей планеты именно река ГАНГ обладает статусом самой грязной реки, ибо по ней плывут нескончаемые разлагающиеся трупы людей и животных, по ней в громадных количествах разливаются фекалии и ядовитые химические вещества. Постыдная жажда безудержного размножения, превосходящая таковую же у китайцев, привела индийцев к такому печальному итогу, за которым может быть либо смерть – физическая и духовная, либо очищение и покаяние. Река не выдерживает такого гигантского количества безответственных и нечистоплотных людей на своих берегах.

Утешает лишь то, что вóды этой реки в верхнем течении – чисты и прозрачны, в них водится съедобная, а не отравленная и больная рыба, и там, в верхнем течении, это и в самом деле – священная река!

Составляем конструкцию биконсонантных корней, для чего дважды обращаемся к тому списку, который составил Андреев (Основной список), и единожды обращаемся к тому списку, который составил я (Дополнительный список).

В Основном списке находим под 57-м номером биконсонантный корень GwX [g^wa] – прийти куда-либо, а под 181-м номером находим биконсонантный корень XwX [oa] – вода, река.

В Дополнительном списке тоже есть своя нумерация, но, поскольку она может меняться, я не подсказываю номер биконсонантного корня, а предлагаю читателям найти его чисто зрительно: NG [neg, ng] – неземное, божественное.

И теперь складываем из всего этого конструкцию биконсонантных корней:

GwX + NG + XwX = приходящая (к нам) + божественная + вода.

Звучание в Среднеиндоевропейскую эпоху: g^wa-neg-oa, g^wa-ng-oa.

Позже: g^w > g – это то самое, что Ю.Я. Бурмистрович, чью работу смотрим в списке использованной литературы, назвал утратою бемольности. И здесь происходит именно этот процесс, в результате которого возникает такое произношение: [gangā]. Это так называется у индийцев река ГАНГ. И это произношение в языке хинди весьма напоминает нам полученный результат.

Первоначальное значение: река, зародившаяся в небесах и оттуда пришедшая к нам.

 

И на этом я завершаю индийскую тему. Подводя черту, хочу высказать два пожелания – одно в адрес уважаемых индийцев, а другое – не менее уважаемым русским, интересующимся индийскими делами:

Дорогие индийцы! Вам никогда не стать великою державою, которая бы украсила нашу планету своим существованием, до тех пор, пока ваша река ИНД не начнёт снова впадать в Индийский океан, а ваша река ГАНГ не превратится из самой грязной на планете реки в самую чистую.

Дорогие русские! Не беритесь судить об Индии и просто молчите о ней – до тех пор, пока не научитесь правильно произносить слово ДХАРМА, а также другие похожие слова типа ГХАГХАРА или МАХАБХАРАТА!