Часть 2
Глава 33 и последняя. Как и предыдущие главы публикуется с пропусками.
33. Окончание восьмидесятых годов и переход к новой жизни
И потом всё оборвалось: наступила оглушающая тишина.
< ПРОПУСКАЮ >
Это был огромный зал, наполненный оборудованием и отгороженный стеклянною перегородкою от зала поменьше. Там тоже были всякие приборы, но самое главное, что там было – это расположенный полукругом пульт управления, за которым торжественно восседал оператор с таким видом, как будто он очень умный и решает здесь проблемы Вселенной.
Именно в таком виде застали меня мои бывшие ученики, которые однажды собрались все вместе и нагрянули ко мне в институт из близлежащего университетского корпуса, где они все учились. О моём пребывании на новой работе им всем сообщила моя бывшая ученица Ириша: наш Владимир Юрьевич сейчас там, в институте! Бывших учеников набралось человек двадцать. Они были из разных классов, с разных факультетов и с разных курсов – просто организовались все вместе и нагрянули к своему бывшему учителю.
Мои коллеги по работе почтительно отошли в сторону, но со стороны наблюдали за нами и слушали, о чём мы говорим.
– Владимир Юрьевич! Почему вы ушли из нашей школы?
– Устал от бесконечных бабских склок. Учителя между собою постоянно ругались, и я не выдержал этого напряжения. Здесь у меня – тишина, сотрудники вежливые и дружелюбные и главное – умные. А по деньгам получается то же самое. Так что я здесь отдыхаю как на курорте. Техническую сторону дела легко освоил, потому что раньше работал на подстанциях и имел дело с высоким напряжением; мои новые друзья, здесь на работе, объяснили мне то, чего я раньше не знал, и вот я работаю!
– А вы ещё вернётесь в школу или вы ушли насовсем?
– Пока не знаю. В стране такие страшные вещи происходят, и никто ничего не знает.
Моя любимая Ириша тогда же сказала слова, которые запали мне в душу:
– Вы должны непременно вернуться, Владимир Юрьевич, потому что это ваше призвание.
И все мои бывшие ученики загалдели о том же самом: вы должны вернуться, вы должны вернуться!
И я потом и впрямь вернулся, но это была уже совсем другая эпоха: девяностые годы, а я задался целью писать только о годах восьмидесятых.
= = =
Удивительным было это десятилетие: в 1980-м году, когда мне было тридцать лет, я не сомневался в том, что вся моя жизнь пройдёт при коммунистическом владычестве, и вот теперь наступил год 1990-й, и мне сорок лет, и всё вокруг рассыпается. Я радовался этому и по сей день радуюсь, но тогда было страшно: что ждёт нас всех в будущем – было непонятно.
По мере постепенного нарастания напряжённости – о чём больше всего думали люди в советском обществе?
Кто о чём.
Кто-то мечтал о том, как бы драпануть из Советского Союза. Мне, например, под влиянием Донатаса Баниониса мерещилось красивое будущее в Литве. Меня потряс когда-то город Тракай с его замком, стоящим на озере. И Банионис одобрил мои мечты: почему бы нет?
Мне представлялось тогда так: Прибалтика останется в составе Советского Союза (это же и так понятно, а как же иначе!), но там будут порядки полегче, чем в России.
< ПРОПУСКАЮ >
Первый ответ: нечто вроде прежней Российской империи – хорошей, доброй, справедливой и нравственной.
Второй ответ: нечто вроде Америки – богатой и с небоскрёбами.
Начавшееся переименование городов, изменение символики, споры о переходе к монархии и прочее в этом же духе – это было первое.
Массовый рёв о необходимости перехода к рыночной экономике – это было второе.
Впрочем, это я убегаю мыслями в девяностые годы…
= = =
Выделяю в совершенно особое событие моего интеллектуального и духовного роста – моё знакомство со зловещим сюжетом братьев Стругацких под названием «Жук в муравейнике».
«Моби Дик» – тоже великое событие, но это произведение – о гибели Соединённых Штатов Америки. Сейчас-то эта самая гибель представляется близкою, неотвратимою и желанною, а тогда, в восьмидесятые годы, я просто ощутил соприкосновение с чем-то немыслимым и грандиозным.
< ПРОПУСКАЮ >
= = =
Подводя итог всему сказанному в этой книге, охарактеризую восьмидесятые годы не твёрдыми фактами, датами и цифрами, а художественными образами:
Первый и самый главный художественный образ:
МЕЧТЫ О РОССИИ. Не только дореволюционной, но и древней, православной, а ранее – языческой, славянской и индоевропейской.
В восьмидесятые годы я воплотил эти мечты в своей сказочной пьесе «Речка за моим окном». Более русского, славянского и индоевропейского художественного произведения я в своей жизни не создавал.
Второй образ:
Это ОБРАЗ СТАЛИНСКОЙ РОССИИ и опасения возврата к сталинизму. Чем ближе становился год 1991-й, тем эти страхи становились всё сильнее. Этим своим мыслям я посвятил свой конвойный роман, который потом сам же и отложил в сторону и заменил на киносценарий «Гауптвахта», который был на эту же тему. После просьбы Баниониса больше никогда не писать киносценариев, я переделал этот сюжет в роман-репортаж с таким же названием.
Третий образ:
ОБРАЗ ТАИНСТВЕННЫХ ЗАМОРСКИХ СТРАН – это не то же самое, что мечты многих советских граждан о небоскрёбном Западе. У меня все мечты о заморских странах всегда были связаны с такими островами, как Пасхи, Хуан Фернандес, Тристан да Кунья, Таити. Ведь и мои мечты о жизни в Тракае – это как раз то самое: стоит остров посреди озера, а на острове – замок. Но характерно, что я ничего в те годы не написал на эту тему и только много лет спустя сочинил фантазию о таком острове, но разместил его даже и не за пределами России, а в другой галактике.
И на этом я завершаю свою книгу о роковых восьмидесятых годах двадцатого столетия.
Сделал всё, что мог.
Владимир Юрьевич Полуботко,
15-е октября 2023, Ростов-на-Дону.